Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
12 На благородном расстояньи. Ср.: Байрон, «Дон Жуан», IV, XLI, 4–6:
…в двенадцати шагахСия дистанция не столь уже близка,Коль с близким другом вас забавы жизни ставят.Двенадцать шагов — это двенадцать ярдов (тридцать шесть футов), три восьмых от расстояния на дуэли Онегина с Ленским. На самом деле, когда Онегин выстрелил, расстояние между ними было четырнадцать ярдов. На дуэлях, в тех случаях, когда оказывалась задета честь семьи, дистанция могла быть значительно меньше. Так, Рылеев и князь Константин Шаховской стрелялись с расстояния в три шага (22 февр. 1824 г.) — и их пули столкнулись в воздухе.
Пишо (1823) перевел эту строку Пушкина как: «C'est une distance honorable…».
Выражение это не было придумано и Байроном. См. у Шеридана в его глупых «Соперниках», V, III, где сэр Люциус О'Триггер, секундант комического труса по имени Акр, отмеряет шаги и замечает: «Вот это — прекрасная дистанция — настоящая дистанция для джентельмена». (Акр считает «сорок или тридцать восемь ярдов» — это «отличная дистанция» для дуэлянтов, которые не приближаются друг к другу, что допускалось по франко-русскому дуэльному кодексу).
XXXIV.
Что жъ, если вашимъ пистолетомъСраженъ пріятель молодой,Нескромнымъ взглядомъ, иль отвѣтомъ,4 Или бездѣлицей инойВасъ оскорбившій за бутылкой,Иль даже самъ въ досадѣ пылкойВасъ гордо вызвавшій на бой,8 Скажите: вашею душойКакое чувство овладѣетъ,Когда недвижимъ, на землѣПредъ вами съ смертью на челѣ,12 Онъ постепенно костенѣетъ;Когда онъ глухъ и молчаливъНа вашъ отчаянный призывъ?XXXV
Въ тоскѣ сердечныхъ угрызеній,Рукою стиснувъ пистолетъ,Глядитъ на Ленскаго Евгеній.4 «Ну, что жъ? убитъ,» рѣшилъ сосѣдъ.Убитъ!... Симъ страшнымъ восклицаньемъСраженъ, Онѣгинъ съ содроганьемъОтходитъ и людей зоветъ.8 Зарѣцкій бережно кладетъНа сани трупъ оледенѣлый;Домой везетъ онъ страшный кладъ.Почуя мертваго, храпятъ12 И бьются кони, пѣной бѣлойСтальныя мочатъ удила,И полетѣли, какъ стрѣла.4 сосед. Это слово представляется неуместным, пока мы не начинаем понимать, что помимо обозначения такого же землевладельца и соседа по поместью, оно перекликается здесь с XII, 4 (к которой см. коммент.).
10 клад. Очевидно, ошибка словоупотребления. «Клад» имеет значение «сокровище», особенно «спрятанное сокровище».
12 бьются. Пушкин использует один тот же глагол для встревоженных лошадей здесь и в главе Первой, XXII, 9 («бьются кони»). Более драматичное беспокойство требует здесь более выразительного английского глагола.
XXXVI
Друзья мои, вамъ жаль поэта;Во цвѣтѣ радостныхъ надеждъ,Ихъ не свершивъ еще для свѣта,4 Чуть изъ младенческихъ одеждъ,Увялъ! гдѣ жаркое волненье,Гдѣ благородное стремленьеИ чувствъ и мыслей молодыхъ,8 Высокихъ, нѣжныхъ, удалыхъ?Гдѣ бурныя любви желанья,И жажда знаній и труда:И страхъ порока и стыда,12 И вы, завѣтныя мечтанья,Вы, призракъ жизни неземной,Вы, сны поэзіи святой!13 [признак]. Гофман в специальном, посвященном Пушкину выпуске (1937) русского журнала «Иллюстрированная Россия» (Париж), факсимильно воспроизводит (с. 30 и 31) один из немногих существующих автографов главы Шестой — рукописную страницу, собственность русской дамы Ольги Купрович в Виипури, Финляндия. Страница эта — последний черновой или исправленный беловой экземпляр главы Шестой, XXXVI и XXXVII. Исправления несущественные, за исключением XXXVI, 13, где ясно написано слово «признак», которое поэтому должно заменить слово «призрак», являющееся, как верно указывает Гофман, опечаткой в опубликованном тексте (1828, 1833, 1837). Ср. «Разговор книгопродавца с поэтом», строка 111: «…признак Бога, вдохновенье».
XXXVII
Быть можетъ, онъ для блага міра,Иль хоть для славы былъ рожденъ;Его умолкнувшая лира4 Гремучій, непрерывный звонъВъ вѣкахъ поднять могла. Поэта,Быть можетъ, на ступеняхъ свѣтаЖдала высокая ступень.8 Его страдальческая тѣнь,Быть можетъ, унесла съ собоюСвятую тайну, и для насъПогибъ животворящій гласъ,12 И за могильною чертоюКъ ней не домчится гимнъ племенъ,Благословеніе временъ.13 домчится. Этот глагол сочетает значения «мчаться» и «достигать».
XXXVIII
Эта строфа известна только по публикации Грота (см. коммент. к XV–XVI):
Исполни жизнь свою отравой,Не сделав многого добра,Увы, он мог бессмертной славой4 Газет наполнить нумера.Уча людей, мороча братийПри громе плесков иль проклятий,Он совершить мог грозный путь,8 Дабы в последний раз дохнутьВ виду торжественных трофеев,Как наш Кутузов иль Нельсон,Иль в ссылке, как Наполеон,12 Иль быть повешен, как Рылеев.