Золотой удар
Если раньше тут ему приходилось есть полуостывшее блюдо из вязкого, застревающего в зубах теста, начиненного смесью непонятного мяса, ливера, лука, чеснока и капусты, то сегодняшние пельмени показались Звереву не просто съедобными, но и по-своему даже вкусными. Пиво тоже было не разбавлено, приятно охлаждало чуть горьковатым хлебно-солодовым вкусом. «А жизнь-то налаживается», – подумал Зверев и в очередной раз успокоил себя тем, что его сообразительный и инициативный Венечка Костин справится с поимкой фальшивомонетчиков и без него.
Когда Павел Васильевич допил первую кружку и почти полностью умял первую порцию пельменей, за его спиной вдруг кто-то негромко кашлянул. Зверев обернулся и увидел ссутулившегося худощавого мужчину лет пятидесяти со впалыми глазами и зализанными назад волосами. На мужчине был довольно просторный серый плащ, коричневая водолазка и широкие брюки в полоску.
– Могу я присесть? – с учтивой улыбкой поинтересовался незнакомец.
Зверев указал рукой на соседний стул.
– Присаживайтесь. Вы что-то хотели?
Мужчина рассмеялся и сел напротив Зверева.
– Ну, вы даете! Присаживай… тесь! – Мужчина в сером плаще сделал ударение на последнем слоге и вдруг резко сменил тон и прохрипел: – А ведь ты меня не узнал, начальник! Ну что ж, как грицца, время идет, а люди меняются.
Брови Зверева взлетели, и он гортанно хохотнул:
– Петя?.. Желудков?.. Желудь, твою мать! Ну вы только гляньте на него! Кто бы мог подумать.
Собеседник Зверева негромко рассмеялся.
– Я, гражданин… Ой, простите, товарищ капитан…
– Уже майор, – поправил Зверев.
– Что ж, поздравляю.
– Я тебя тоже. – Зверев оживился.
– А меня-то с чем?
Зверев погрозил собеседнику пальцем.
– А то непонятно? С тем, что теперь ты на человека стал похож, а ведь раньше, ой… И вспомнить страшно.
Петр Желудков по кличке Желудь был когда-то одним из самых полезных информаторов Зверева. Мелкий жулик, водивший знакомства с разными представителями псковского криминалитета, со дня их первого знакомства пользовался покровительством Зверева, за которое периодически делился с сыщиком весьма и весьма полезной информацией. Пару лет назад Желудь куда-то исчез, и Зверев даже, грешным делом, подумал, что Петя помер где-нибудь на помойке или получил в бок перо. Сейчас же, глядя на сидевшего напротив довольно опрятного мужчину, Павел Васильевич невольно поморщился, вспомнив прежнего Желудя и его манеры. Прежний Петя сморкался в пальцы, харкал себе под ноги и постоянно шмыгал носом, вытирая его рукавом. Еще раз оглядев стены заведения, в котором он сегодня очутился, и тут же переведя взгляд на Петю, Зверев снова улыбнулся: «Жизнь меняется, и люди меняются, как же это здорово».
Желудков тем временем продолжал:
– Да, я изменился, ни дать ни взять, а вы что же, товарищ майор, как поживаете? Я так понимаю, у вас ничего не изменилось, все бандитов ловите?
– Как ловил, так и ловлю, куда же деваться? У меня ничего не меняется.
Желудков снова покашлял и продолжал:
– А у меня вот, как грицца, многое поменялось. С криминалом завязал, на работу устроился, я теперь на хлебозаводе кладовщиком числюсь… Женился недавно…
– Женился?! На ком? На Юльке Косой?
Зверев тут же вспомнил былую подружку Желудя Юльку Кочину, толстую блудливую торговку рыбой с Любятовского базара. При одном только упоминании о Юльке Желудков поморщился.
– Нет, конечно! Об этой шалаве я уже и думать забыл! А женился я на вполне порядочной женщине. Вдовая она, правда, детей у нее двое, но это, как грицца, не беда. Жену мою Лидией зовут, она на нашем хлебозаводе пекарем работает. Вот такие у нас теперь дела, товарищ Зверев!
Слушая Петю, который из некогда затрапезного и, казалось бы, совсем опустившегося мужичонки вдруг превратился в степенного и вполне достойного представителя общества, Зверев почувствовал легкую зависть. Как же все-таки порой меняются люди, но не сам Зверев. Особо рассмешило Зверева то, что Петя назвал свою жену Лидией… Не Лидкой, как это в принципе ожидалось, а Лидией! Ну и ну…
Зверев усмехнулся. Нет, не зря он собрался в Кисловодск, ему определенно тоже нужно что-то в жизни менять. Слушая, как Петя продолжает что-то верещать и рассказывать про свою драгоценную супругу, Зверев почему-то снова вспомнил Волгину, но тут же постарался выбросить Марию из головы и уточнил:
– А я ведь соврал тебе, Петя, когда сказал, что ничего у меня не меняется. Я тут наконец-то отпуск взял, собираюсь вот в горы махнуть…
– Вон оно что! Рад за вас, Павел Васильевич, очень рад. Мы вот с женой тоже хотим на отдых съездить, но только на юга. Горы – оно, конечно, хорошо, но моей Лидочке больно уж на море посмотреть хочется. Кстати, если вы не торопитесь, может, я присоединюсь и выпью с вами, как грицца, за встречу.
Зверев ухмыльнулся:
– Валяй! А жена не поругает?
– Не поругает, она у меня с пониманием к таким вещам относится. К тому же я, как и вы, только пивка.
Желудков достал из нагрудного кармана кожаный бумажник, вынул оттуда пятидесятирублевую купюру и направился к прилавку. Когда Петя вернулся к столу с двумя кружками пива, он снова сел и при этом уронил на пол две десятирублевые купюры и мелочь.
– Вот черт! – Желудков нагнулся и, подняв упавшие червонцы, положил их на стол и продолжил собирать монеты. – Хорошее тут пиво, только дорогое. Четырнадцать семьдесят за кружку.
Увидев лежавшие на столе десятки, Зверев взял одну из них и стал рассматривать. Желудков удивился:
– Что такое, товарищ майор? У вас что, с деньгами проблема? Так если хотите, я могу одолжить…
– Да нет, Петя, деньги у меня имеются… – Зверев задумался и посмотрел купюру на свет. Водяные знаки в виде пятиконечных звезд отчетливо просматривались. Зверев взял вторую банкноту и, проверив ее на подлинность, вернул владельцу. – Слушай, Желудь, а ты не хотел бы по старой памяти оказать мне небольшую услугу?
Желудков хлебнул из кружки и вытер пену с губ белой салфеткой.
– Разумеется, а что за услуга?
– Такая же, как и те, что ты мне раньше оказывал.
– Нужна информация? Спрашивайте, вот только я теперь в криминальных кругах не бываю, так что вряд ли чем смогу помочь. Старое жулье ваши кого пересажали, кого на тот свет отправили, а кто-то, как и я, перекрасился.
– И все же… – продолжил Зверев, сам не особо веря в то, что это приведет хоть к какому-нибудь результату; спрашивал скорее по привычке. – Ходит слушок, что в городе появился подпольный цех, в котором печатают фальшивые деньги. Печатают именно червонцы и сбывают по отработанным каналам.
Желудков засуетился, тоже посмотрел на свет только что полученные в качестве сдачи купюры.
– Вроде нормальные.
– Эти-то да, но я видел и другие – тоже червонцы не хуже этих, только без водяных знаков. Руководит теми, кто шлепает эти бумажки, некий Бубон. Слышал о таком?
Желудков глотнул из кружки и снова утер губы.
– Не слышал!
Зверев помотал головой.
– А про Мишу Анжуйца что-нибудь можешь сказать?
Желудков покачал головой.
– Про Анжуйца могу. Серьезный вор, матерый и в авторитете. Только он не из нашенских, не псковский. Он, я слышал, в столице дела делает.
– Точно, ну и… Кстати, почему его Анжуйцем зовут, знаешь?
– Потому что Миша Анжуец – француз!
– Француз? Ого!
– Ну да! Анжу – это местечко такое во Франции, так вот наш Миша из этого местечка и приехал, из этого самого Анжу. Потому и зовут его Анжуец, – уточнил Желудков.
– А настоящее имя у него есть?
– Мишель Вила́р.
– Как интересно.
Зверев отодвинул в сторону тарелку с пельменями и подался вперед. Петя огляделся по сторонам и продолжил:
– Общался я тут недавно с одним старым корешем, так вот он с этим самым Анжуйцем в одном лагере срок отбывал.
– А кореша как зовут?
– Антоша Ананьев, кличка Хрящ.
– А найти его как?
Желудков развел руками.