Подношение (ЛП)

Вместе с жалким ужасом пришло отчаяние. Её жизнь отдана так, как будто она ей не принадлежала, и она стала трупом, от которого он должен избавиться, если хочет выжить. Чтобы накормить эту жуткую тварь, этого демона заблуждений, маскирующегося под технологию. Ответственность за это лежала на нём. Он должен был выжить не ради себя самого, а предпринять шаги, чтобы положить этому конец, остановить это.
Внутри машины существо забурлило и возобновило попытки выйти наружу.
У него была голова. Тело, близкое к завершению.
После последней рвоты из машины оно шлёпнулось на пол - влажное скопление плоти, ракушек и зубов, скользкое от нагноения. Оно с трудом поднялось на ноги, сделав два неуверенных шага на непропорциональных ногах, прежде чем поняло, что его суставы позволяют ему двигаться быстрее, если он ползёт. Он с грохотом покатился туда, где всё ещё лежала "Давилка". Украшенная орнаментом, который когда-то носила "Давилка", голова теперь имела рот, и она начала питаться её трупом.
"Сосёт свою мать", - подумал Фрай.
Топор лежал там, где он оставил его раньше.
Фрай почувствовал, как за ним следят взгляды, когда он подошёл к нему и вооружился. Ещё один шов лопнул, и боль в руке усилилась. Из того места, где он когда-то держал руку, выделились такие же белые выделения, которые непрерывным потоком шли из машины. Существо продолжало есть, но наблюдало, как Фрай теперь приближается к нему с топором в руке. Оно не выказывало никаких признаков опасений, как будто было уверено, что Фрай не сможет причинить ему вреда. В конце концов, топор он держал в правой руке, этом простом, бессильном придатке. Какой ущерб он мог причинить?
Фрай решил выяснить это и рассмотреть все варианты.
 ГДЕ СОБИРАЮТСЯ МЕРТВЕЦЫ 
И он это сделал.
Позже Фраю будет трудно вспомнить последовавшую резню. Следующий момент ясности пришёл к нему, когда он лежал на жертвенной плите в месте, которое когда-то называлось монастырём Эксхэм под бдительным оком братьев Скейл. На нём не было рубашки, а когда к нему вернулась чувствительность, он обнаружил, что его кожа усыпана синяками, кровоточит и покрыта корками засохших чужеродных выделений. У него больше не было руки, которая мучила его.
По словам братьев Скейл, он пришёл к ним в бреду, всё ещё с топором в руках и с едва целой рукой, висящей на нескольких оставшихся швах. Тем не менее, отделиться оказалось непростой задачей.
- У неё были ленты волокнистого материала, которые проникали довольно глубоко в ваше тело, мистер Фрай. Даже если бы эти последние швы расстегнулись сами по себе, они, несомненно, остались бы висеть на вашем теле. Учитывая длину этих волокон, мы подумали, что, скорее всего, вы никогда полностью не вернётесь к нам. Мы ожидали, что вы будете совершенно бесчувственны. Возможно, навсегда.
Фраю не удалось заговорить с первой попытки. Рвота заполнила ему горло, и он не смог её сдержать. Братья Скейл наблюдали, как поток белого и красного цвета вырвался из его губ и заполонил стол, на котором он лежал. Когда они смотрели, одинаковые лица братьев не выражали никаких эмоций. Они ждали, пока Фрай обретёт свой голос.
- Где она сейчас? - сказал он наконец.
- Ждёт крематория, - сказали они.
Фрай выразил своё желание и намерение увидеть её, и после вялой попытки удержать его на плите они уступили его желанию и провели его через главный коридор здания, в то, что, как они объяснили, когда-то находилось в часовне. В этой часовне находился редко используемый крематорий братьев Скейл, построенный из простого кирпича и имеющий только одну железную дверь для приёма мёртвых. Лишь пламя печи освещало тёмную комнату, но Фрай не чувствовал жара. У стены стояла старая церковная скамья, а на полу перед ней лежал какой-то предмет, завёрнутый в холст.
При виде этого трое гробовщиков остановились. На мгновение их всех удержала тишина, единственным звуком было хриплое синхронное дыхание.
Наконец, как один, они обратились к Фраю.
 
- Мы оставили её на скамейке, - сказали они.
Фрай протиснулся мимо них и встал над рукой. Несмотря на отсутствие одной руки, ему удалось развязать одну из двух верёвок, удерживающих её в холсте. Пока он смотрел на неё, обнажённая вена пульсировала, а отпечаток ракушек и акульих зубов, казалось, двигался. Фрай поднял её, оценив вес и размер, которые он ещё недавно носил с собой как естественное продолжение самого себя. Затем он обратил своё внимание на гробовщиков. Несмотря на молчание, они поняли смысл его выражения. Как один, они кивнули.
Фрай отнёс её в огонь. Один из братьев Скейл использовал металлический стержень, чтобы открыть железную дверцу. Комната всё ещё казалась Фраю очень холодной. Он сделал паузу, прежде чем предоставить руку на произвол судьбы.
- Нет никакой гарантии, что она не найдёт пути назад. Это решительная сучка.
Братья Скейл сказали почти грустно:
- Нет никаких гарантий, мистер Фрай.
Фрай кивнул. Он швырнул руку в горящую печь. Огонь разгорелся ярче, и все они прикрыли глаза, пока он смотрел, как она горит.
- Если она вернётся, вам придётся с этим справиться, - сказал Фрай.
Братья Скейл хрипели и кашляли.
- Возможно, не нам одним. У нас есть для вас предложение, мистер Фрай. Вам нужна защита. Нам нужна помощь. Если вы захотите помочь нам, мы могли бы отплатить вам, поставив вас под нашу защиту.
Фрай почти рассмеялся. Вместо этого он просто вздохнул.
- Как надолго?
- Настолько, насколько того потребуют обстоятельства. Пока вы не решите уйти. Или до тех пор, пока мы не будем вынуждены похоронить вас, если этого потребует ситуация.
Фраю показалось, что это лучшее предложение, которое он когда-либо получал.
Он начал с того, что помогал им засыпать воронки, но почти каждый день их открывалось всё больше, и работа Фрая заключалась в извлечении надгробий и гробов, а иногда и редких бедренных или большеберцовых костей, странным образом появлявшихся в рухнувшей земле без гроба. Как объяснили ему за чаем братья Скейл, территория кладбища служила могильником ещё до возникновения какого-либо признанного поселения в округе Виссариа.
- Вы найдёте не только человеческие останки, но иногда и окаменелости гигантских ленивцев, вымерших саблезубых тигров, мастодонтов, а в некоторых редких случаях - существ, которые нелегко опознать. Здесь всегда собирались мертвецы, - сказали гробовщики.
Фрай кивнул. Несколько раз стук в дверь прерывал чаепитие, и Фрай прятался в одном из сосновых гробов, хранившихся в самых глубоких уголках монастыря Эксхэм, пока братья Скейл отвечали. Он всегда знал, кто приходил к гробовщикам - мужчины в чёрных костюмах и тёмных очках, спрашивая, что знают жильцы о трагедии на заводе по производству льда. В какой-то момент той решающей ночи оборудование наконец сработало, и всё здание сгорело. Как только его безопасность будет обеспечена, Фрай выйдет и узнает, что узнали гробовщики, но подробностей осталось мало. Никогда не упоминалось ни о теле "Давилки", ни о каких-либо останках неизвестного происхождения, но о нём самом было полно расспросов.
- Мы никогда не слышали о вас, мистер Фрай. Будьте уверены.
- Пока меня не похоронят, в конце концов.
- В конце концов, да. До тех пор.
Снова с одной рукой Фрай изучал себя в зеркале. Почему-то осталось впечатление, что невидимая тяжесть прижимала его левое плечо вниз, и он продолжал казаться и даже двигаться, как будто был горбатым. Во всяком случае, решил он, это впечатление присоединится к ночному небу, предоставив ему некоторую маскировку, пока он обрабатывает территорию кладбища, заделывая провалы и извлекая потерянные останки. Он задавался вопросом, принадлежали ли некоторые из найденных им костей его матери? Но он никогда не мог сказать наверняка.
Вокруг себя он часто слышал суету и шёпот невидимых спутников. Он задумался, исходили ли эти беспорядки от тех жителей, о которых сообщили гробовщики, пришли ли они за дополнительными материалами для своих порошков и зелий? Он надеялся, что сможет защитить свою мать от них, но никаких гарантий не было. Глубоко в одной из расщелин он ждал, пока звуки наверху утихнут, прежде чем продолжить работу. Когда тишина вернулась, он заметил что-то в грязи у своих ног.