Капкан со всеми удобствами

– Какая странная игрушка, – вырвалось у Аленки при взгляде на несчастную птицу.
– Это не игрушка, – поправила ее женщина. – Это подушечка такая. Только одна и досталась.
– Вы успели на распродажу? – проглотив кусок мороженого, удивилась подруга.
– Да какая там распродажа? Выкинули каких-то зверюшек и сердечек непонятных цветов, да и то на короткое время хватило.
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. В конце концов, не только одни мы попались на рекламную удочку. Вон сколько таких же ненормальных толпится на остановках. Администрация рассчитала правильно: подушки – приманка, а они действительно были хороши! Ну не попал клиент на распродажу! С горя или от нечего делать пойдет шляться по отделам. Что-нибудь, да приобретет.
– Какие предложения? – весело обратилась я к родному коллективу.
– Может… пойдем обругаем компьютерные столики? – спросила Аленка.
– Почему именно их? Здесь всего полно… – Наталья пыталась переиграть ситуацию. Но дочь не сдалась, пояснив, что месяц назад мы купили дешевенький компьютерный столик без наворотов, и эта покупка требовала окончательного утверждения в преимуществе дешевого, но удобного над дорогим, но недоступным.
Гуляли мы по отделам не менее двух часов. Ругая все подряд и принципиально ничего не покупая. Это оказалось совсем легко, поскольку ничего не было нужно. Главная причина – дождаться, когда схлынет основной поток покупателей и появится возможность уехать в сносных условиях. Но привлеченный заранее распечатанной рекламой народ все прибывал и прибывал. Наталья съела еще три порции мороженого и решила положить конец праздношатанию. Когда мы подошли ближе к своей остановке, мне показалось, что лучше идти пешком. Толпа нервных пассажиров стояла с покупками, да какими! Елки, табуретки, некие массивные свертки… Надеяться было не на что…
В подошедший автобус ломились так, будто спасали свою жизнь. Но вместе с имуществом. Находясь на задворках толпы, мы от безысходности веселились. Впереди круто развернуло мужика с елкой, и он отлетел в сторону, потеряв преимущество при посадке. Автобус быстро заполнился. Мужичок с елкой старался влезть задом, плотно прижимая к животу поникшую гостью из леса. Ему это не удалось, какой-то бойкий собрат скинул его со ступенек и попытался влезть сам. Его тоже не пускали.
– Ну куда ж ты прешь, козел! – не выдержала Наталья. – Не видишь, ребенок стоит! Задавишь!
– У меня в автобусе жена! – огрызнулся парень.
– Ну и что?! – проорала Наташка. – Другой бы радовался. Такой повод – на пару часов от жены слинять, а этот добровольно в пекло лезет!
Как бы то ни было, но парень, как угорь, пролез внутрь. Закрывшиеся двери прищемили ему шарф, и автобус, прощально помахивая нам этим огрызком, тронулся в путь. Мы продвинулись вперед. Наталья точно рассчитала место, где откроются двери нового автобуса. Нам даже удалось сесть. Потом ко мне на колени присела скамеечка, на скамеечку улеглась чья-то объемная сумочка, а на сумочку облокотилась девчушка лет пятнадцати, которая потом всю дорогу жевала жвачку и говорила, что ее вот-вот вырвет.
– Вы не будете возражать, если я поставлю свою сумку немного на вашу ногу, – обратилась ко мне приятная молодая женщина. – Вам совсем не будет тяжело. Основной частью она стоит на моих ногах…
– И на моих, – проскрипел кто-то сзади.
Я с готовностью согласилась, поскольку девица, которую тошнило, была вынуждена сдвинуться от меня назад.
Обратный путь занял всего сорок минут. К концу пути правая нога у меня онемела. Наверное, сумка милой дамы стояла набекрень и сила ее тяжести сместилась в мою сторону. Не иначе как в сумке лежал сборно-разборный мотоблок. На конечной остановке нас уже ждали. Те самые умные пассажиры, толпа которых значительно поредела, как только Наталья со ступенек автобуса громогласно заявила, что рекламная акция с распродажей красочных подушечек – туфта чистой воды. В дверях ее прищемило, и мы не смогли выбраться на свободу. Водитель, измученный нареканиями со стороны работодателей, которым, в свою очередь, нажаловались пассажиры, соблюдавшие правила посадки на установленном месте, поторопился закрыть двери, пожертвовав нами.
 
– Правду не задушишь! – донеслось нам вслед.
Выяснив у водителя, что автобус делает круг у метро станции «Южная», мы попросили его притормозить там. Он отказался, сославшись на правила. Мы притихли, погрузившись в не очень приятные размышления…
Дав значительный крюк, прибыли почти на место прежней посадки. Очевидно, у водителя взыграла совесть, поскольку он правильно рассчитал – выйти нам не дадут. Толпа вмиг сметет нас от выхода в салон, и нам опять придется ехать в «Икею» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Короче, вопреки правилам, он притормозил чуть раньше, и мы, уложившись в секунду, выскочили на заснеженную обочину – свидетельство активной работы снегоуборочной техники.
Все-таки русские люди – самые отзывчивые люди на свете. Пять человек столпилось рядом с нами и хором сочувствовали, глядя, как мы по уши в снегу стараемся выбраться на пешеходную часть. Проезжая стала опасно-узкой, не хотелось портить статистику происшествий на дорогах.
Помощь пришла все-таки со стороны проезжей части. Впритык к обочине остановился джип, из открытого окна высунулась круглая морда и лениво крикнула:
– Эй, бабье, грузись! Подкину к переходу.
Первой развернулась к машине Наталья, за ней – мы с Аленой. Не ползти же по-пластунски до пешеходной дорожки.
– Ноги обтрясите, ща мне все ковры уделаете… Хотя ладно, вам трястись негде, сигайте так!
«Сиганула» только Аленка. Мы с Натальей влезли с трудом.
– Куда? – спросила морда.
– Домой, – пискнула Аленка. – Только это в обратную сторону…
– Не вопрос, – постановила морда, и джип лихо развернулся в неположенном месте, несмотря на солидный поток машин. – Как тебя мама с папой зовут, красавица? – обратилась морда к Аленке.
– Елена Дмитревна, – тихо сказала она.
– Держи визиточку, Елена Дмитревна. Может, когда вспомнишь.
Дочь криво улыбнулась и дрожащими руками взяла протянутый предмет
Не решившись остановиться у своего подъезда, мы попросили притормозить у второго. Высказать до конца слова благодарности не успели.
– Не базлите, делов-то! – ответило на них открытое добродушное лицо парня.
С чего это я решила, что у него морда? Наверное, просто не с той стороны посмотрела.
 
7
Мы дружно помахали отъезжающему джипу рукой и потихоньку двинулись к своему подъезду, когда я с ужасом заметила, что вслед за ним рванул с места синий микроавтобус. Оказывается, он сменил место парковки, притаившись за углом.
Я понеслась в подъезд, рявкнув остальным, чтобы немедленно догоняли. Послушалась только Алена. Наташка фыркнула и двинулась следом не торопясь, да еще остановилась поболтать со старушкой из соседнего подъезда. Домой мы влетели как ошпаренные. Слава богу, Димки не было. Немедленно потребовала у дочери визитку. Она послушно вытащила ее из кармана, и я мигом набрала номер мобильного телефона парня, которого, как выяснилось, звали Никитой.
– Да! – рявкнуло в трубку.
– Никита, – заторопилась я, – вы нас сейчас подвозили к дому и дали визитку моей дочери. Посмотрите назад. За вами должен ехать синий микроавтобус. Там бандиты.
– Не понял?! – удивленно отреагировал Никита.
– Тебя преследует синий микроавтобус с бандитами. Я это точно знаю. В нашем доме убийство произошло, – добавила я на всякий случай.
– Ага, понял, – бодро откликнулся собеседник и добавил: – Извини, теперь уже некогда…
Я облегченно вздохнула и вернула визитку дочери.
– У тебя мания преследования, – серьезно покачала она головой.
– Просто не хотела, чтобы этот Никита шел с тобой на контакт. Пусть думает, что у нас здесь бандитский приют. Сплошные мафиози.
– Ну да. А ты крестная мать… Хоть когда-нибудь мы заживем спокойно? Ты читала записку от папика? Ну что ты хватаешься за сердце? Держись за пятки! Спорим, оно у тебя уже там? Спокойно! Читаю: «Ненаглядная жена (ненаглядная в том плане, что лицезреть тебя дома во время твоего краткосрочного отдыха мне просто не удается), уезжаю от тебя навсегда, может быть, даже до завтра. Учитывая твое неукротимое желание обложиться подушками, временно разрешаю пользоваться и моей. К сему, если ты меня еще помнишь, твой муж Дима». Мамочка, папику осточертели сосиски! А ты ему еще без конца твердишь, что он их очень любит.