Капкан со всеми удобствами

– Эгоист. Кто ж их теперь есть будет? – проворчала я, не усмотрев в записке ничего страшного для себя. Вот для сосисок… – Звони бабушке. Наверняка папа там сидит, пирогами объедается. Сейчас я отбивные сделаю. Только телефон Алисе отнесу. Куда ж я его сунула?
Искали долго. Пока Алене не взбрело в голову заодно поискать свой страховой полис. По мере сужения круга поисков оба предмета оказались в шкатулке. Дочь напросилась идти со мной, чему я несказанно обрадовалась. Правда, перед этим пришлось объяснить причину, по которой у меня оказался чужой телефон. Соврать удалось экспромтом, прямо на ходу: неожиданно смолк городской аппарат – какая-то неисправность на линии, а мобильный нечаянно завалился под подушку кресла. Вот его я и искала с помощью Алисиного телефона. Она как нельзя кстати подвернулась…
Алиса бегала по дому в шелковой пижаме, то ли расставляя, то ли убирая в разных местах разные безделушки. Нашему приходу явно обрадовалась, заявив, что здесь от скуки можно свихнуться. Дочь легко нашла с ней общий язык, возразив, что скука занимает последнее место в длинном перечне обстоятельств, позволяющих сбрендить. На первом месте стоит наука. Мои извинения за задержку телефона были пропущены мимо ушей. После краткой экскурсии по квартире я онемела. Это какую же родительскую любовь, не входящую в противоречие с материальными возможностями, надо вызвать, чтобы так отремонтировать и обставить квартиру родному чаду? А может, это любовь богатого друга? Но сие не мое дело. Кстати, впечатление от второй встречи с Алисой меня не обмануло. Как оказалось, она только на два года старше моей дочери.
Меня усадили в кресло, где преспокойно и забыли с кипой журналов на английском языке, касающихся внутренней отделки и дизайна квартир. Дочь, подхваченная Алисой, помогала ей на кухне.
– Можно я прямо здесь эти огрызки съем? – донесся жалобный голос дочери. – С утра голодные, и дома пусто…
«Это она права», – краснея, подумала я.
– От нас даже отец сбежал. Оставил после себя только запах сосисок и записку, что стремится к лучшей жизни.
«А это она не права», – краснея еще больше, расстроилась я. Сосиски он вчера вообще не трогал, а лучшую жизнь, кроме меня, ему все равно никто не обеспечит. Его нудные нравоучения и бесконечные замечания может выдержать только мой ангельский характер.
– Так вы – одиночки? – радостно воскликнула Алиска. – Ну так и повеселимся!
На этом мое терпение, как и возможность краснеть дальше, себя исчерпало. Я с трудом выкарабкалась из мягкого кресла и, обмахиваясь журналом, отправилась на кухню. Обе девицы раскладывали что-то на тарелочках, причем Алиска ухитрялась левой рукой помешивать содержимое цептеровской кастрюльки.
Плиточный пол кухни с красивым орнаментом делил ее на две части невысоким фигурным подиумом. Я сразу же прикинула, сколько раз мне пришлось бы споткнуться, шлепнуться и перебить несчетное количество посуды, пока я научилась бы отделять обеденную часть от другой – предназначенной для готовки.
– Мамусик, хочешь кусочек?
Дочь протянула мне внушительный ломоть ветчины. Я хотела гордо отказаться, но не успела – съела его прежде, чем собралась что-то сказать.
– Дать еще кусочек?
– Давай, – решительно объявила я. – Разделю на три равные части, две съедим сами, последней заманим в семью сбежавшего мужа и отца. Пожалуй, пойду домой и припрячу ее в пустом холодильнике. Будет его лучшим украшением.
– Ма, ты что, обиделась? Шуток не понимаешь?
– Да нет, просто устала, и за ум пора браться. Отбивные ждут. Скучают, наверное. Как Наталья. Можете меня не провожать.
Но меня все-таки проводили – я не смогла справиться с хитрым замком.
– Это мне друзья подарили, – похвасталась Алиса. – Недавно ездила на стажировку в Англию. Теперь мой дом – моя крепость.
Я про себя отметила, что эта поговорка у нас стала более родной, чем у англичан. И еще подумала, что старею, – с молодежью мне скучновато.
Выйдя из лифта, нос к носу столкнулась с Лешиком, искавшим Алену. Ничтоже сумняшеся, послала его знакомиться с Алиской. Заодно и за Аленой присмотрит.
 
– Куда это ты его посылаешь? – выглянула из двери Наталья и протянула сыну пакет с мусором. – И откуда сама идешь?
– Минуточку.
Я на цыпочках подошла к двери Владимира и осторожно ее открыла, надеясь забрать у него очередную скорлупку от яйца или целлофановую оболочку от сосиски и дополнить до кучи Наташкин пакет. К великому моему удивлению, сосед за дверью не стоял. Также осторожно я ее и закрыла.
– Можешь следовать по указанному маршруту, – разрешила я Лешику. Он и пошел, провожаемый внимательным взглядом матери. – А ты задержись на секунду, – предложила ей шепотом. – А то мне некогда. Надо быстренько что-нибудь состряпать. Димка в бегах. Вернется выяснять отношения, а я ему отбивную под нос… Лепота! Подумай на досуге, как добираться до Светки.
– Уже подумала. Хотя мне также некогда. У тебя Димка, к счастью, уже слинял, а у меня все впереди… Слушай внимательно: осложнений нам не надо. Поэтому завтра вроде как едем кататься на лыжах. Нас везет Лешкин приятель – Мишка. Не забудь одеться соответственно. И лыжи навостри. Мишка предупрежден. Я недавно его тетку к профессору водила. Он с радостью согласился поехать. Тем более что дома ему скучно. Ладно, некогда мне с тобой трепаться. Выезд в девять часов. Специально договорилась на это время, чтобы ребята с нами не увязались. Для них поспать до часу дня в выходной день – дороже всего. – Наташка горделиво вскинула голову, любуясь сама собой со стороны.
Я не могла отказать ей в этом удовольствии. Подруга – замечательный организатор, о чем и собралась Наталье прошептать, но тут на нашем этаже остановилась кабина лифта, и мы, как испуганные куры, рванули в свои кофмортабельные курятники.
Тревога оказалась ложной (явилась Анастас Иванович), но своевременной. Через два часа у меня был накрыт почти праздничный стол и сделаны заготовки на следующий день. Я задумалась над тем, как сообщить мужу, что и этот выходной я тоже посвящу не ему, не семье и даже не подушкам, а прогулке на лыжах. Ничего хорошего на ум не приходило.
Муж Натальи, конечно, тоже будет возражать, но уговорить его сбагрить родную жену в лес на лыжах легче. Главное, чтобы были обеспечены завтрак, обед и ужин. Впрочем, к ужину подруга заявится сама. Я могу подарить ей очередную упаковку сосисок. Целый день Борис просидит за компьютером, радуясь, что не надо огрызаться на попытки жены поднять его ноги, дабы либо попылесосить, либо убрать откуда-нибудь какие-нибудь журналы и книги.
С Димкой дела обстоят похуже. Он так выматывается в больнице, что дома предпочитает отдыхать. Как назло, за неделю я не успела досадить ему в достаточной мере, чтобы он был рад моему временному отсутствию. Нет, он, конечно, может уединиться со своими специальными журналами, книгами, телевизором, наконец. Но я при сем обязательно должна выполнять роль маятника, методично давая знать о своем ненавязчивом присутствии. В конце концов от этого зверею. Ну как вам понравится такая ситуация: у вас вот-вот поднимется пена в кастрюле с закипающим бульоном, одновременно вы следите за тем, чтобы не сгорели обжариваемые лук и морковь для гречневой каши, уже заправленной рублеными яйцами, – смесь, коренным образом меняющая вкус гречки, а вас немедленно требуют в другую комнату к телевизору (журналу, книге), дабы вы могли не упустить какой-нибудь неповторимый момент. Вы из кухни кричите, что подойти не можете. В ответ орут, что это дурацкие отговорки, в результате которых упущена уникальная возможность ознакомиться с интереснейшим фактом. Далее удивляются, как некоторые вообще ухитряются жить, ничем не интересуясь?
С этими мыслями я закончила приготовления к завтрашнему лыжному турне, так и не придумав, что сказать в его оправдание. В последний раз я стояла на лыжах лет десять назад. Тогда мы всей семьей ездили кататься в Битцевский лесопарк. По прямой лыжне я пилила довольно лихо и не падала, а горки – даже маленькие – пугали со страшной силой. Димка горок и гор не боялся – в силу настырного характера. Дети тоже – по неразумению. Они даже падали как-то весело. Однажды мне все-таки удалось удачно съехать с пологой, но тем не менее показавшейся бесконечной горы. Понравилось. Решила закрепить успех, дождавшись Димку и его похвал. За компанию и подниматься веселей. Муж с силой оттолкнулся палками и рванул вниз. Почему он шлепнулся, я не поняла. Запомнилось только одно – нос Димки. Как глиссер воду, он мощно рассекал снег, только снежная пыль летела в разные стороны. Так немыслимой корягой с ободранным носом и притормозил у моих ног. С этих пор катание с гор вызывает у меня аллергию…