Плененная грешником (ЛП)

 Христос. 
 Глаза Луны открываются, она бросает на меня один взгляд, затем снова засыпает.
 Счастливая собака. 
 Я подхожу ближе и осторожно натягиваю одеяло на ноги Розали, затем вытаскиваю свою задницу из комнаты и закрываю дверь.
 Сегодняшний день был моей победой. С улыбкой, играющей на губах, я направляюсь в ванную и включаю краны в душе.
 Я снимаю костюм, который мне пришлось надеть на встречу с потенциальным торговцем оружия сегодня рано утром.
 Ступая под теплые брызги, я прокручиваю в уме этот день. Розали улыбнулась мне не один раз. Это был не идеальный день рождения, но, по крайней мере, она смеялась, а это больше, чем я надеялся.
 Я все время вижу улыбку Розали и то, как чертовски великолепно она выглядела в платье. У женщины самые сексуальные ноги, которые я когда-либо видел. Должен признать, я скучал по ним. Она прятала их в джинсах с тех пор, как попала сюда.
 Мне нужно купить ей больше платьев и избавиться от всех джинсов. 
 Я брызгаю на ладонь средство для умывания, и когда мои руки скользят по коже, я вспоминаю интерес в глазах Розали, когда она увидела меня в костюме.
 Она может ненавидеть меня, но я уверен, что привлекаю ее. 
 Пальцы обхватывают мой полутвердый член, но вместо того, чтобы помыться, я начинаю дрочить в кулак.
 Я никогда не дрочу. Если мне нужно снять напряжение, я беру женщину. Но мысль о том, чтобы выйти на улицу и найти теплую киску, меня не привлекает с тех пор, как Розали переехала в мой дом. И большинство женщин бледнеют по сравнению с моей маленькой Розой.
 Я опираюсь рукой о стену и позволяю струям воды попадать мне на затылок, и когда мои мысли возвращаются к тому моменту, когда я впервые увидел Розали, лежащую на кровати с ее идеальной задницей в обтягивающих шортах, я толкаюсь сильнее, желая оказаться по самые яйца внутри нее.
 Мой кулак сжимается, пока удовольствие не растекается по моему телу.
 Господи, чего бы я только не отдал, чтобы ее пальцы обвились вокруг меня, пока она смотрит на меня своими мягкими карими глазами. 
 Я теряюсь в мыслях о том, каково это – прижимать ее тело к своему, когда мне приходилось сдерживать ее, как меня заводит то, что я кормлю ее, и как меня возбуждает, когда она пытается сопротивляться.
 Мой кулак накачивает стояк, пока у меня не перехватывает дыхание, мой разум заполнен образами Розали.
 Господи, как бы я хотел почувствовать ее обнаженную кожу на своей.  
 Когда я воспроизвожу в памяти воспоминания о Розали, лежащей подо мной, с моими пальцами, обхватившими ее горло, с ее бедрами, выгибающимися, чтобы снять меня с нее, оргазм взрывается во мне.
 — Розали, — стону я, прижимаясь спиной к плитке. Я позволяю оргазму пронзить меня, мое тело дергается от ошеломляющего удовольствия.
 Я смотрю, как мое освобождение падает на кафель, и еще пару раз сжимаю кулак, чтобы ощутить остатки экстаза.
 Когда удовольствие проходит, я прислоняюсь головой к стене и смотрю на воду.
 Очевидно, что я влюбляюсь в Розали. Моя сперма, смываемая в канализацию, является доказательством этого.
 Но я беспокоюсь, что Розали никогда не сможет смотреть на меня и не видеть человека, который принимал участие в убийстве ее семьи.
 Блять. 
 Просто сосредоточься на одной вещи за раз. У тебя есть три года, чтобы добиться ее прощения. 
 — Луна, нет! — Я слышу панический голос Розали.
 Моя бровь приподнимается, потому что я почти уверен, что звук доносится из моей комнаты.
 — Нет, не ходи и не какай повсюду, — визжит Розали.
 Закрывая краны, я выхожу из душа и оборачиваю полотенце вокруг талии. Открыв дверь, я вижу, как щенок пытается съесть собственное дерьмо, в то время как Розали отталкивает ее, чтобы она могла это вытереть.
 — Что. За. Хрень, — бормочу я, задаваясь вопросом, как, черт возьми, это произошло. На моем полу ряд крошечных какашек.
 Розали вскидывает голову, и ее глаза становятся большими, как блюдца.
 — А... хм. — Ее взгляд скользит по каплям воды на моей груди, спускается к полотенцу, затем возвращается к моей груди. Ее язык высовывается, чтобы смочить губы, затем она начинает моргать быстрее.
 
 Луна хватает кусок дерьма и выбегает из спальни.
 — Дерьмо, — бормочет Розали, затем вскакивает и бежит за собакой.
 Я начинаю хихикать, но когда Розали кричит:
 — Нет, брось это. Не надо! Фу! — Я теряю самообладание и разражаюсь смехом.
 Обходя оставшееся дерьмо на полу, я подхожу к своему шкафу и быстро натягиваю пару спортивных штанов. Как только ткань прикрывает мой член, Розали возвращается в мою спальню.
 Ее глаза останавливаются на моем тазе, затем она разворачивается и бормочет:
 — П-прости. Скажи мне, когда ты оденешься, чтобы я могла прибраться.
 — Я одет, — усмехаюсь я.
 Она оборачивается, и ее глаза почти выкатываются из орбит, когда она пытается отвести взгляд.
 — Ты собираешься надеть рубашку?
 — Ты можешь радоваться, что на мне спортивные штаны. Я люблю спать голым. — Идя в ванную, я беру немного туалетной бумаги и протягиваю ее Розали. — Я не буду трогать дерьмовые мины. Они все твои.
 Она берет у меня туалетную бумагу и быстро вытирает беспорядок, затем спускает все в мой унитаз.
 — Где Луна? — Я спрашиваю.
 — В моей ванной. — Розали выглядит немного позеленевшей. — Она съела какашки.
 — Вкуснятина, — поддразниваю я ее.
 Она указывает туда, где был беспорядок.
 — Извини, я хотела вывести ее на улицу, но она забежала в твою комнату.
 Я скрещиваю руки на груди и смотрю на нее сверху вниз, пока она не начинает ерзать.
 — Ты можешь приготовить кофе?
 Она смотрит на меня с надеждой.
 — Если я приготовлю тебе кофе, обещай, что не будешь злиться на Луну.
 — Мы ведем переговоры, да? — Я не могу сдержать ухмылку, появляющуюся на моем лице.
 — Я готовлю действительно хороший кофе, — пытается она подсластить сделку.
 — Я обещаю, что не буду злиться на Луну, — говорю я, чтобы она не волновалась.
 Улыбка угрожает растянуться на ее губах, но она спешит выйти из комнаты, прежде чем улыбка успевает полностью сформироваться.
 Я не стал надевать футболку, потому что хочу увидеть реакцию Розали, чтобы убедиться, что не воображаю, что я ей нравлюсь.
 Я спускаюсь вниз и включаю свет. Когда я открываю раздвижные двери, я слышу за спиной Розали.
 — Ничего, если Луна побегает снаружи? — спрашивает она, ее голос немного напряжен.
 — Конечно.
 Скрестив руки на груди, я прислоняюсь плечом к колонне и смотрю, как Розали опускает Луну на землю.
 — Я присмотрю за ней, пока ты готовишь кофе, — говорю я.
 Розали кивает и спешит на кухню.
 Я смотрю, как Луна обнюхивает все вокруг, исследуя внутренний дворик, и только потом осмеливается спуститься чуть дальше по ступенькам. Оглянувшись через плечо, я замечаю, что Розали хмуро смотрит мне в спину.
 — Что? — Спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом.
 Она быстро качает головой и помешивает кофе в двух чашках.
 — Заканчивай, — приказываю я.
 Она относит кофе во внутренний дворик и ставит чашки на стол. Ее язык высовывается, чтобы облизать губы, а взгляд ищет Луну.
 — Маленькая Роза, — я призываю ее начать говорить.
 — Ах ... — Ее глаза наконец возвращаются ко мне. — Почему у тебя так много крошечных линий вытатуировано на левом боку?
 Я подхожу ближе и беру чашку.
 — Каждая линия означает жизнь, которую я отнял.
 Черты ее лица искажены шоком, и брови сведены вместе, как будто ей грустно из-за ублюдков, которых я убил.
 Я наклоняю голову, мой взгляд встречается с ее.
 — Каждый из них заслуживал смерти.
 Она отводит взгляд, затем качает головой.
 — Мои дедушка и дядя не заслуживали.
 Я делаю глоток кофе и должен признать, что он действительно хорош.