Плененная грешником (ЛП)

 У меня есть два дня, чтобы поклоняться этому прекрасному созданию, и я планирую провести большую часть времени с ней в своей постели.
 Я наслаждаюсь ощущением ее кожи, соприкасающейся с моей, и, убрав руку с ее щеки, сильно сжимаю ее грудь, наслаждаясь тем, как напрягается ее сосок.
 Прерывая поцелуй, я прижимаюсь своим лбом к лбу Розали и смотрю на ее лицо, продолжая наполнять ее. Ее щеки пылают, а золотистые крапинки в ее карих радужках выглядят как крошечные огоньки. Эмоции запечатлены на ее чертах, и не важно, какую ложь она продолжает мне говорить, я без сомнения знаю, что эта женщина любит меня.
 Я никогда не полюблю другую женщину так, как люблю тебя, детка. 
 Слезы начинают мерцать в ее глазах, и, не желая, чтобы она плакала, я целую ее до умопомрачения.
 Я двигаюсь быстрее, наполняя ее жесткими толчками, пока она не начинает задыхаться напротив моих губ, и я чувствую, как напрягается ее тело. Просунув руку между нами, я провожу средним пальцем по ее клитору, и Розали начинает двигаться вместе со мной.
 Она скачет на мне все быстрее и быстрее, ее вздохи переходят в стоны и хныканье. Я массирую ее клитор, а мой член продолжает проникать в нее все глубже, пока она не разрушается. Ее руки сжимаются вокруг меня, и она плачет прямо у моего уха, заставляя удовольствие пробежать шипением по моему позвоночнику.
 Мои яйца напрягаются, и, толкнув Розали на спину, я без устали трахаю ее, пока мое тело не выгибается дугой от нахлынувшего оргазма.
 Я продолжаю вбиваться в нее, пока кончаю, моя челюсть сжимается от сильного экстаза, взрывающегося во мне.
 Только когда мы оба отходим от наших оргазмов, я замедляю темп. Я не выхожу сразу, наслаждаясь последними толчками, когда остаточные спазмы заставляют ее киску сжиматься вокруг меня.
 Мои глаза упиваются ее раскрасневшимся лицом, и собственническое чувство, которое я испытываю к ней, заполняет каждый дюйм моей груди.
 — Ты моя, — говорю я решительно. — Я могу отпустить тебя послезавтра, но ты моя, Розали. Я дам тебе столько времени, сколько нужно, и когда будешь готова, ты вернешься ко мне.
 Я погружаюсь глубоко в нее и прижимаю ее тело к кровати всем своим весом. Мои руки обхватывают ее голову по бокам, и, когда ее глаза встречаются с моими, я говорю:
 — Если я когда-нибудь застану тебя с другим мужчиной, я убью его.
 Ее подбородок начинает дрожать, и вместо того, чтобы спорить со мной, она кивает.
 Я сливаюсь с ее ртом, и мы несколько минут просто целуемся, прежде чем я выхожу из нее. Иду в ванную и избавляюсь от презерватива. После того как я привел себя в порядок, мою руки и брызгаю водой на лицо.
 Когда я поднимаю голову, мои глаза встречаются с моим отражением в зеркале.
 Розали Манно принадлежит мне.  
 Я слышу шаги, и когда возвращаюсь в спальню, Розали и ее одежды уже нет. На моих простынях только пятно крови.
 Лучше ей не прятаться в своей комнате. Она обещала мне два дня, и я хочу каждую секунду.
 Я натягиваю чистую пару спортивных штанов, и когда проверяю ее спальню и нахожу ее пустой, чувствую облегчение.
 Я спускаюсь по лестнице и направляюсь к боковой двери. Прислонившись плечом к дверному косяку, я скрещиваю руки на груди и наблюдаю за Розали, пока она ждет, когда Луна закончит писать.
 Когда она смотрит на меня, ее глаза касаются моих лишь на секунду, прежде чем она быстро отводит взгляд. Ее шея и щеки вспыхивают, заставляя мои губы изогнуться в улыбке.
 Луна замечает меня, и мне приходится сдерживать себя, когда она подбегает и вскакивает. Я глажу ее мягкий мех.
 — Ты скучала по мне, милая девочка?
 — Скучала, — отвечает Розали.
 Услышав двойной смысл в ее словах, я встречаюсь с ней взглядом.
 — Я тоже по ней скучал. Оставаться вдали было одной из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать.
 Как только Луна заканчивает здороваться со мной, я подхожу к Розали и беру ее за руку. Я притягиваю ее ближе и, наклонив голову, смотрю ей в глаза.
 — Ты в порядке?
 
 Она быстро кивает, затем отводит взгляд.
 — Мы собираемся лгать друг другу эти последние два дня?
 Она снова кивает, ее голос хриплый, когда она шепчет:
 — Я не могу посмотреть правде в глаза.
 Я поднимаю руку и провожу костяшками пальцев по ее щеке.
 — Тогда мы будем лгать, моя маленькая Роза .
 Мне кажется, что это более интимно, когда я называю ее по-русски "моя маленькая Роза".
 Желая снять с нее напряжение, я говорю:
 — Давай приготовим что-нибудь поесть и посмотрим фильм. Я просто хочу расслабиться с тобой.
 Я тащу Розали в дом и заставляю ее сесть на табурет.
 Когда я открываю холодильник, она спрашивает:
 — Татуировки на твоих плечах и груди что-нибудь означают?
 — Звезды означают власть, — объясняю я.
 — Потому что ты глава Братвы?
 — Да. — Мой взгляд обращается к ней, и, видя любопытство на ее лице, я расслабляюсь.
 — Могу я спросить еще кое о чем?
 — Ты можешь спрашивать о чем угодно. — Я достаю курицу и овощи, чтобы приготовить жаркое.
 — Что ты почувствовал, когда в первый раз убил кого-то?
 Иисус, это было давно.
 Мне действительно приходится на мгновение задуматься, пока я промываю овощи.
 — Мне было тринадцать, когда мой папа и дядя Алексей взяли меня с собой на сделку по продаже оружия. Все пошло наперекосяк, и мне пришлось убить одного из ублюдков. Либо он, либо я. — Открыв упаковку куриной грудки, я нарезаю ее полосками. — Наблюдая, как жизнь покидает человеческое существо, меня вырвало. Я неделю не мог есть.
 Сострадание пронизывает ее слова, когда она спрашивает:
 — Тогда почему ты это делаешь?
 Я встречаюсь с ней взглядом.
 — Чтобы защитить то, что принадлежит мне, моя маленькая Роза . В нашем мире принято убивать или быть убитым.
 Она пытается понять меня, но я вижу, что ей это дается с трудом.
 Отложив нож, я подхожу к ней и беру за подбородок.
 — Ты любишь Луну, верно?
 — Да.
 — Что бы ты сделала, чтобы защитить ее?
 Ее брови сходятся вместе, противоречивые эмоции возвращаются на ее лицо.
 Я наклоняюсь, прижимаюсь поцелуем к ее губам и говорю:
 — Ты обещала мне два дня. Не думай о мафии и Братве. Не думай ни о чем, кроме меня.
 Когда она кивает, я снова целую ее, пока у нее не перехватывает дыхание. Отстраняясь, я провожу подушечкой большого пальца по ее припухшей нижней губе.
 — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
 На ее лице отражается замешательство.
 — Что?
 — Отпусти Луну на улицу. Мне нужно, чтобы ты осталась одна для того, что я запланировал.
 Розали открывает боковую дверь, чтобы Луна могла пойти поиграть, затем закрывает ее. Она выглядит взволнованной, когда возвращается ко мне.
 Когда она оказывается на расстоянии вытянутой руки, я тяну ее за островок.
 — Встань на колени.
 — Зачем?
 — Ты будешь сосать мой член, моя маленькая Роза .
 Мгновенно ее лицо вспыхивает, и она выглядит смущенной, затем она признается:
 — Я не знаю как.
 Уголок моего рта приподнимается.
 — Я научу тебя.
 Розали кладет руку на островок и осторожно опускается на колени. Когда она смотрит на меня, адское чувство собственничества разливается по моим венам, и я твердею за долю секунды.
 Мои пальцы касаются ее подбородка, и, дотянувшись до подбородка, я оттягиваю большим пальцем ее нижнюю губу.
 — Ты такая чертовски красивая. — Я киваю на свою одежду. — Сними ее.
 Розали берется за пояс и стягивает ткань вниз по моим ногам, затем она смотрит на мой член.
 — Обхвати пальцами основание, — инструктирую я ее.
 В тот момент, когда ее пальцы касаются моей чувствительной кожи, мой член дергается от желания.
 Я наблюдаю, как удивление наполняет ее глаза.
 — Твоя кожа как бархат. — Она двигает кулаком вверх-вниз, исследуя больше. — Я не ожидала, что это будет так приятно.