Плененная грешником (ЛП)

 Ее глаза расширяются, и, похоже, до нее доходит послание.
 — Ты, блять, поняла меня? — Я выдавливаю слова сквозь стиснутые зубы.
 Страх быстро сменяет ярость, когда она хнычет:
 — Д-да.
 Отпуская, я слезаю с нее.
 — Убери этот гребаный беспорядок и иди есть!
 Христос. Мне придется потрудиться, чтобы справиться с колючими шипами, которые начала демонстрировать маленькая Роза. 
 Глава 5
 РОЗАЛИ
 Яростный шторм эмоций опустошает каждый дюйм моего тела. Я чувствую себя вышедшей из-под контроля, напуганной до смерти и крайне уязвимой.
 Ничто в моем мире больше не имеет смысла. 
 Я потеряла все, и у меня даже не будет возможности устроить похороны для своих дедушки и дяди.
 Священство – монстры, и я в плену у худшего из них.
 Печаль переполняет меня, и я переворачиваюсь на бок в позу эмбриона. Зарываясь лицом в плюшевые покрывала, я плачу обо всем, что у меня отняли.
 Дядя Рикко больше никогда не расскажет мне анекдот. Я не услышу, как его смех гремит по дому.
 Я не буду нюхать сигары, которые так любил мой дедушка.
 Я цепляюсь за последнее воспоминание о том, как мы втроем завтракали. Я ела Fruit Loops, и дядя Рикко продолжал воровать их из моей миски, пока я не приготовила ему его собственные.
 Мои плечи вздрагивают, и мои слезы смачивают покрывало.
 Это ранит намного сильнее, чем когда я потеряла своего отца. Потому что у меня все еще были дедушка и дядя Рикко, которые утешали меня.
 Я не была одинока, в отличие от этого момента.
 Я также не могу выбросить из головы образ перерезанного горла дяди Рикко. Я продолжаю слышать, как он захлебывается и пытается дышать. Продолжаю видеть, как он умирает.
 Я зажмуриваю глаза как можно крепче, мои руки крепче прижимаются к груди. Я подтягиваю колени и сворачиваюсь в маленький комочек.
 Сколько страдал мой дедушка, прежде чем они убили его?  
 Мысль о том, чтобы остаться одной в этом аду, невыносима и страшнее всего, что я когда-либо испытывала. Из-за этого мне трудно мыслить здраво, и мои эмоции продолжают выходить из-под контроля.
 Вся моя семья мертва, и я в плену у Виктора Ветрова.
 Боже. 
 Те несколько раз, когда я пыталась сопротивляться, ничуть не помогли. Виктор в миллион раз сильнее меня. Этот мужчина отлично натренирован и легко швыряет меня, как тряпичную куклу.
 Что со мной будет? 
 Виктор сказал, что здесь я буду в безопасности, но как я могу доверять словам человека, который помог убить мою семью?
 Моя единственная надежда – что его семья вмешается, особенно Изабелла Козлов. Она против всего, что связано с сексуальной торговлей. Наверняка, она поможет мне, верно?
 Мысль о том, что они сожгли дотла мой дом и единственных двух людей, которые любили меня, пробегает дрожью по моему телу. Николас Статулис забрал все деньги.
 У меня ничего нет. 
 Даже если мне удастся сбежать, как я доберусь до Нью-Йорка, и примет ли меня вообще Коза Ностра? Я не часть пяти семей. Я для них никто.
 Виктор был прав. Мне некуда идти.
 Чувствуя себя обделенной, я понятия не имею, что собираюсь делать. Я не знаю, что ждет меня в будущем.
 Боже, я даже не знаю, доживу ли я до завтрашнего дня.
 Медленно мои слезы высыхают, пока пустота – это все, что остается.
 Осознание того, что монстр, захвативший меня в плен, – единственный человек, который есть у меня сейчас в этом забытом богом мире, – крайне горькая пилюля, которую приходится проглотить.
 Может быть, если я сделаю, как он говорит, он оставит меня в покое. Это даст мне время, которое нужно, чтобы пережить травму и понять, что делать.
 Мое тело ослабело от темных эмоций, опустошающих меня, но все же я заставляю себя подняться и слезаю с кровати. Я иду в ванную и ополаскиваю лицо водой. Когда я смотрю в зеркало, то вижу красные следы на своей шее там, где были пальцы Виктора.
 Задирая свою рубашку, я вижу еще больше красных ссадин там, где подоконник царапнул мой живот, когда он дернул меня обратно в комнату.
 
 По крайней мере, у меня не течет кровь. 
 Могло быть и хуже. 
 Мои плечи опускаются, и мне не нравится, что я пытаюсь сделать кошмар не таким ужасным.
 Прежде чем мои эмоции снова выйдут из-под контроля, я возвращаюсь в спальню и расставляю всю мебель по своим местам.
 Я втягиваю в себя бодрящий глоток воздуха, затем выхожу из спальни и медленно пробираюсь по коридору. Страх, который стал моим постоянным спутником с тех пор, как я увидела Виктора, удваивается с каждым моим шагом.
 Спускаясь по лестнице, я бросаю взгляд в сторону гостиной и вижу Виктора, сидящего на диване с напитком. Он, кажется, глубоко задумался, глядя на жидкость в стакане.
 Одетый в спортивные штаны и футболку, он все еще выглядит таким же устрашающим врагом, каким и является. Но даже в моем обезумевшем состоянии я все еще должна признать, что этот мужчина смертельно привлекателен.
 Если бы я не была поймана в этот кошмар, я бы легко влюбилась в его приятную внешность.
 Но в итоге, я знаю лучше.  
 Я знаю, какая сила скрывается под его кожей и на какую жестокость он способен.
 Я останавливаюсь у подножия лестницы, и мой взгляд скользит по его обнаженным предплечьям, вены, извивающиеся под его кожей, только делают его непобедимым.
 Я никогда не смогу ему противостоять. 
 Окидывая взглядом гостиную, я любуюсь всей этой роскошью. Повсюду в особняке мебель из того же темного дерева, что и в моей спальне. Здесь есть мягкий диван из белой кожи и массивная развлекательная система с телевизором, занимающая большую часть одной стены. Кухня оборудована по последнему слову техники, столешницы выложены гранитом, а столовая имеет открытую планировку.
 Несмотря на то, что я пленница, особняк кажется уютным. Если бы не угрожающее присутствие Виктора, я действительно чувствовала бы себя комфортно, оставаясь здесь.
 Этот человек может быть монстром, но у него есть вкус.
 Я замечаю тарелку с едой на островке. Там также есть бутылка воды.
 У меня нет аппетита, но я хочу пить.
 Виктор не двигается, пока я иду к островку, но он бормочет:
 — Чувствуешь себя лучше?
 Я открываю бутылку и выпиваю половину прохладной жидкости, прежде чем пробормотать:
 — Нет. — Поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, я говорю. — Ты причинил мне боль.
 Его голова резко поднимается, его глаза скользят по моему телу, прежде чем остановиться на красных отметинах на моей шее.
 Я откидываю волосы в сторону, чтобы он мог видеть все это, и приподнимаю рубашку, чтобы он также увидел ссадины на моем животе.
 Я не собираюсь притворяться, что отметин там нет.
 Он наклоняется вперед и ставит стакан на кофейный столик, прежде чем встать. Я быстро опускаю рубашку, когда он подходит ко мне.
 Этот человек настолько силен, что кажется, будто сам воздух вокруг него напрягается и смещается с каждым его шагом.
 Он заставляет меня чувствовать себя меньше букашки, которую он мог бы легко раздавить, если бы захотел.
 Я полностью во власти этого монстра. 
 Когда по моему телу пробегает сильная дрожь, мне требуется больше сил, чем у меня сейчас есть, чтобы стоять спокойно и не съеживаться, когда он останавливается в нескольких дюймах от меня. Его глаза горят при виде отметин, покрывающих мою кожу, и, как я ни стараюсь, не могу удержаться от вздрагивания, когда он поднимает руку и проводит костяшками пальцев по моей шее.
 — Прости меня, маленькая Роза, — шепчет он.
 Когда я слышу сожаление в его голосе, мои глаза становятся широкими, как блюдца. Извинений я ожидала меньше всего.
 Его темный взгляд останавливается на моем.
 — Ты более хрупкая, чем я думал.
 Я хотела бы быть сильнее. 
 Виктор опускает руку, затем пристально смотрит на меня, пока я не чувствую непреодолимую потребность извиваться.