Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ)

— Ничего. Просто летим в Ливию.
Морозов несколько секунд молчал, а потом выдал типичную для себя фразу.
— Я бы тоже попытался сохранить самолёт. Вот только там не испытатель. Кто такой? — спросил он.
— Вечерний гость, приходивший на исповедь, — ответил я, настраивая яркость экранов.
— Мда! Ему бы сейчас рассольчику.
Я посмотрел на Олега, сидевшего в своём Су-27. Он уже запустился и только ждал команду на выруливание.
— Саламандра, 011й, парой с 012 м готов вырулить, — запросил разрешение на занятие стартовой позиции ведущий дежурной пары.
— Ждать, — односложно ответил руководитель полётами.
Олег, который тоже был на связи и прослушивал эфир, посмотрел на меня и покачал головой.
— Как всегда, — шепнул он в эфир.
— Не засоряйте эфир! — высказал недовольство руководитель полётами.
Как будто там кто-то что-то говорил в это время. Я посмотрел перед собой и поймал в поле зрения Су-27К Борзова. Он медленно крутил вираж на достаточном удалении от корабля. Наш авианосец продолжал двигаться, и Гера вместе с нами.
Корабли охранения держали строй, рассекая волны, а над ними медленно зависал вертолёт Ка-27. Чувствовалось напряжение от ожидания решения большого руководства.
— И как мы думаем его сопровождать? — спросил Николай.
— Пока не знаю. Мы с тобой можем группу прикрывать помехами. Плюс вести разведку по локатору. Су-27е, сядут в Ливии, изображая пролёт звеном.
— А мы с тобой где сядем? До Триполи 450 километров. Предлагаешь вернуться на «Леонид Брежнев»?
— Коль, не вижу проблемы. Заодно запишем в план испытаний полёт на «растряску» нового изделия.
На нашем борту в данный момент подвесили боевой вариант нового средства поражения, которое испытывал Меницкий. То самое «изделие 170», которое в будущем должно стать ракетой Р-77.
— Ага, даже двух. Лучше бы мы с тобой топлива взяли побольше.
— Могу полететь на 311 м борту. У него вместо второго лётчика топливный бак, — посмеялся я.
— Не доставлю тебе такого удовольствия. Давай уже взлетать! Там у паренька не бездонная бочка керосина.
Так и знал, что Морозов не позволит мне одному полететь на задание. Это же такой удар по его репутации «красавчика во всём»! Но мы и никуда не летим ещё, а время идёт.
— Саламандра, 015му, — запросил Борзов руководителя полётами.
Голос звучал ровно. Даже чересчур. Гера уверен в себе и, как я понял, готов к любому развитию событий.
— Ответил, 015й.
— Саламандра, 015й жду решения. Пока ещё могу долететь до «большой земли».
— Принял. Решаем.
Олег Печка вышел в эфир и начал спрашивать у Борзова, как себя ведёт самолёт.
— Балансируется нормально. Педали не в крайнем положении. Ручка тоже, — отвечал ему Гера.
— Понятно. Давление в гидросистеме контролируешь?
— Точно так. Меньше 100 пока, но сигнализации отказа нет. Шасси не убирал.
Я взглянул на Олега. Он показал мне характерный жест, что нам нужно поторопиться. Дожидаться дальнейших отказов не стоит. Тогда точно Борзов отправится «купаться».
— Саламандра, 321му, — запросил я, но ответа не было.
Гера в воздухе уже минут 20. Не зря же он бьёт тревогу и просит уже решение. Реброва и командира корабля тоже можно понять. Мы не в водах Советского Союза. Хоть в Ливии и есть наши советники, но полноценной авиабазы нет.
— Внимание! Паре 011го вылет разрешён. Задача — сопровождение 015го. Отход рассчитывайте с курсом 210°.
Команду в эфир выдал Ребров. Голос был уставший. Думаю, что выслушал он много всего от начальства.
— Принято. Выруливаю на старт, — доложил 011й и начал выдвигаться на первую позицию.
Его напарник следом. Нам же с Олегом команд никто не давал.
— 323й, третий старт. Вылет с группой 011го, — дали команду Олегу.
— Понял. Очередным выруливаю, — доложил Печка.
Остались мы с Николаем. Логичнее было бы нас поднимать первыми. Всё же замысел использовать 312й борт МиГ-29К в качестве постановщика помех не так уж и плох. Тем более что у нас и два спецконтейнера с аппаратурой подвешены на точках подвески.
— 321й, 001му, — устало произнёс в эфир Ребров, вызывая меня.
 
— Ответил, 001й.
— Вылет разрешён. Для информации, «украшение» использовать можно. Как принял?
— Вот это уже другое дело! — радостно произнёс по внутренней связи Морозов.
Под «украшением» Ребров подразумевал те самые спецконтейнеры, которым дали неофициальное название «Оберег».
— Понял вас, 001й. Выруливаю за 323 м.
— Точно так, — ответил Ребров.
— Спасибо.
Пока взлетали наши коллеги, в эфире давал расклад и условия полёта по маршруту оператор нашего Як-44. Эти ребята с самого утра мониторят воздушное пространство.
— Группа «друзей» в квадрате 1724. Состав 4 «коробочки». В воздухе наблюдаем 8 единиц. Залив Сидра перекрыли.
Су-27е взлёт произвели, и мы начали выруливать следом. Крылья разложили, самолёт выровняли по осевой линии для взлёта. Колёса основных стоек надёжно упёрлись в удерживающие «лопухи».
— Форсажи… включены, — доложил я.
Техник, стоявший справа, дал отмашку. Тут же устройства опустились, и самолёт рванул к трамплину.
— 321й, взлёт произвёл, — доложил я, отворачивая в сторону группы Су-27К.
Сложная у нас задача. Надо прорваться через американцев, устроивших блокаду у берегов Ливии. Но и этого мало. Никто из нас не был на аэродромах этой страны. И это накладывает определённые особенности.
— По курсу наблюдаю 4… 5… 6. В общем, всех. Дальность 150, — доложил в эфир Николай.
Мы пристроились к группе, заняв позицию над звеном истребителей. Представляю, как такая группа смотрится снизу.
Безоблачная погода в данный момент нам только мешает. Группу видно со всех сторон. Ещё и американские крейсера, которые строились в эти годы по новому типу «Тикондерога», имели на борту хорошие радиолокационные станции.
— Нас видят все. Слева большая группа кораблей, — спросил у меня Морозов.
— Далеко. Да и помехи на таком удалении на экранах могут быть от нас.
— Ближе если подойдём, их новые локаторы не ослепим?
— Вряд ли. У нас не та мощность. Да и не дураки там сидят. Отстроятся как-нибудь.
— Как сказать. В переводе на морские мили, 170. Идеальный радиус работы авиации.
Группа кораблей была той самой авианосной ударной группой ВМС США. Какой именно авианосец, сказать невозможно. Но то что авиации на нём много, это бесспорно.
— 011й, к вам группа из 2 единиц с азимута 260, — доложил нам оператор Як-44.
— Понял. Держим курс на Триполи, — дал команду старший группы.
До входа в залив Сидра ещё 100 километров. На локаторе видно, что приближаются ещё самолёты американцев. Не собираются они нас пропускать.
— 011й, ещё две единицы.
— Понял. Держим курс, — продолжил отвечать старший.
Что-то надо предпринять. Сбить не собьют, но вот сковать и нарушить строй «янки» могут. А Борзову маневрировать очень сложно.
— 011й, 321му, — запросил я старшего группы.
— Ответил.
— Что думаешь?
— Надо встречать «гостей».
Я посмотрел на локатор. До встречи 80 километров, и расстояние продолжает сокращаться.
— Предлагаю альтернативу. Очередную демонстрацию флага.
До встречи уже 60 километров. Расчёт у меня и Морозова на то, что наш самолёт узнают, и будут преследовать. Топлива хватит, чтобы сделать несколько выкрутасов и уйти на корабль.
Старший группы молчал. Не знаю, кто там, но сомнения его понятны.
— Эх, Родин. Мне опять маску притянуть надо? — спросил Николай.
— Рекомендую, — ответил я и тоже поправил приспособление из системы жизнеобеспечения.
— 321й разрешил, — произнёс в эфир старший группы.
— Выполняю.
Ручку управления резко отклонил вправо и занял новый курс. Метки, за которыми скрывались самолёты США, двигались на нас.
С нашей постановкой помех они видят, что на них двигается несколько разрозненных меток. Но все они ложные, кроме одной.