Принцесса (ЛП)

Я вытираю посуду и размышляю про себя о том, почему я сделала такую глупость, как завязала отношения с мужчиной столь замкнутым, как Грант, и тут он хрипло спрашивает:
— Что происходит, Оливия?
Я резко оборачиваюсь и чуть не огрызаюсь на него только потому, что он назвал меня по имени. Я останавливаю себя как раз вовремя.
Он ждет ответа несколько секунд, но так его и не получает.
— Ради всего святого, скажи мне, что происходит прямо сейчас, — нетерпеливое требование звучит почти как рычание.
— Ничего не происходит. Я просто не в очень хорошем настроении.
— Почему? — теперь выражение его лица изменилось. Грант быстро бросает взгляд в сторону двери, а затем выпрямляется на кровати. — Что-то случилось? Кто-то причинил тебе боль?
— Нет! — я серьезно сейчас сорвусь. Из моего глаза стекает слезинка, приводящая в бешенство, и мне приходится быстро смахнуть ее. Но мне не грустно. Я просто сыта по горло. — Знаешь, иногда мне позволено быть в плохом настроении.
— Конечно, позволено, но ты никогда этого не делаешь. Не без причины. Я застрял здесь, в этой гребаной постели, на целую вечность и не могу сам видеть, что происходит. Так что, если ты прямо сейчас не скажешь мне, что тебя расстроило, я…
— Ты сделаешь что? — перебиваю я, и в моем взгляде читается вызов, который я до конца не понимаю. — Что именно ты сделаешь? Прикоснешься ко мне? Потому что ты уже неделю не делал ничего подобного.
Я чувствую себя дурой после того, как эти слова вырвались наружу. Все мое лицо вспыхивает.
И становится еще хуже, когда Грант явно ошеломлен этой вспышкой гнева. Его глаза распахиваются шире. Губы слегка приоткрываются.
— Извини, — бормочу я, отворачиваясь от него. — Забудь об этом, — я потираю лицо и осматриваю комнату в поисках чего-нибудь, что я могла бы сделать и отвлечься.
Чего я действительно хочу, так это провалиться прямо под землю.
— Иди сюда, принцесса, — хрипло бормочет Грант со спокойной властностью, от которой у меня по спине пробегают мурашки. — Немедленно.
Я замираю. Не двигаюсь с места сразу же. Я в ужасе от того, что могу увидеть на его лице.
— Прямо сейчас, бл*дь.
Когда я оборачиваюсь, он уже пошевелился. Он сидит на краю кровати и собирается встать.
— Нет, ты повредишь ногу! — я подбегаю, чтобы помочь ему вернуться в более безопасное положение.
Грант протягивает руку, чтобы остановить меня, а затем притягивает ближе к себе, положив свои большие руки мне на бедра, пока я не оказываюсь между его ног.
— С моей ногой все в порядке. Но с тобой не все в порядке, и это для меня гораздо важнее, — выражение его лица серьезное. Странно напряженное. — Ты правда думаешь, что я не хочу прикасаться к тебе?
Я все еще горю от смущения, но теперь причина этого меняется. Мое сердце колотится от чего-то другого, помимо раздражения, когда Грант притягивает меня еще ближе, так что наши тела разделяет всего несколько дюймов. Он держит свою больную ногу вытянутой, так что, наверное, что в таком положении она у него не слишком болит.
— Ну, я не знаю, — признаюсь я. — Я думала… Я имею в виду, я надеялась… Но ты даже не пытался.
Просто блестяще. Выразилась со свойственным мне красноречием.
Что-то сейчас пробегает по нему дрожью, вибрирует в воздухе между нами. Пронизывающее до костей чувство, которое он не облек в слова.
Боясь, что я запорола всю ситуацию, я продолжаю в спешке.
— И я знаю, что ты мало что можешь сделать с этой ногой. Ну то есть, ты не можешь по-настоящему трахнуть меня или… но ты мог бы, по крайней мере… вести себя так, как будто хочешь… будто ты хочешь… — я сглатываю.
— Ты действительно не знаешь, как сильно я тебя хочу?
Теперь я начинаю чувствовать себя еще глупее, как будто у меня не было веских причин чувствовать себя неуверенно. И эта инстинктивная реакция сводит меня с ума.
— Я знаю только то, что ты мне говоришь, а ты мне почти ничего не рассказываешь! Я ничего не выдумываю. Всю неделю ты вел себя так, словно ты совершенно другой человек. Как будто тебя никогда ничего не беспокоит. Как будто ты не властный, не требовательный, не чрезмерно заботливый и не чувствуешь себя ответственным за всех в мире. Как будто ты никогда даже не мечтал о сексе со мной.
 
— Конечно, я хочу заняться с тобой сексом. Но, во-первых, я не собираюсь шутить с травмой, которая может повлиять на мою способность ходить до конца моей жизни.
— Я знаю это! Я не хочу, чтобы ты рисковал или делал что-то такое, что может усугубить ситуацию. Но ты ведешь себя так, словно… как будто это легко. Эта неделя была для меня тяжелой. Ну то есть, наверное, я просто… Я просто привыкла трахать тебя. И мне не нравится обходиться без этого. И, как ты думаешь, что я чувствую, раз это так тяжело для меня, но не для тебя?
Грант смотрит на меня несколько секунд, как будто ему нужно время, чтобы переварить то, что я сказала. Затем он тихо фыркает, и это почти напоминает смех.
— О, принцесса, ты, кажется, не понимаешь, что у меня были годы — годы и годы — практики сдерживать себя. Притворяться, будто не хочу того, чего хочу.
— Ч-что?
Он не флиртует, не пытается соблазнить меня и не дразнит из-за моего плохого настроения. Он выглядит смертельно серьезным, так что я должна верить, что он говорит искренне.
— Я потратил годы, желая тебя, но зная, что никогда не смогу обладать тобой. Неделя — ничто по сравнению с этим. Несмотря на это, я был несчастен. Я ворочаюсь полночи, умирая от желания быть с тобой рядом, прикасаться к тебе любым доступным мне способом. Но дело не только в моей ноге. Мы поставили наши отношения на паузу. Возникли реальные проблемы, которые так и не были решены. Я не собирался ничего предполагать, пока ты не будешь готова поговорить со мной. Поэтому я сказал себе подождать и позволить тебе прийти ко мне. Я снова вернулся в подвешенное, сдержанное состояние, чтобы не оказывать на тебя никакого давления. Я пытался… быть хорошим, — он сглатывает и на мгновение отводит взгляд. — Мне жаль, если я сделал это неправильно. Я думал, ты знаешь, как сильно я всегда хотел тебя. Я имею в виду, как ты могла этого не знать?
Я с трудом сглатываю, и мое унижение превращается во что-то другое. Такое же горячее, но далеко не такое болезненное.
— О.
Грант слегка улыбается мне.
— Я все время хочу секса с тобой. Каждую минуту каждого дня. Тебе никогда не придется беспокоиться или сомневаться по этому поводу.
— Хорошо, — я чувствую себя лучше. Настолько лучше, что я хочу растаять совершенно в ином смысле. — Но когда в следующий раз захочешь секса, может, просто скажи что-нибудь. Я чувствую себя странно, всегда делая первые шаги, ибо у тебя тоже есть рот, и он не для красоты, знаешь ли.
Его взгляд вспыхивает.
— Я могу придумать и другое полезное применение своему рту.
Моя кровь начинает пульсировать в венах. Просто смешно, как быстро он может меня завести. Для меня это никогда не имело никакого смысла.
— Не увлекайся, думая о том, что ты можешь сделать своим ртом. Ты не можешь принять подходящую позу для секса. Даже лежа на спине, ты, вероятно, слишком увлечешься этим и в конечном итоге потревожишь рану. Я не собираюсь рисковать.
Грант выглядит немного раздраженным, что на самом деле дарит облегчение, поскольку он уже больше недели не бросал на меня такого нетерпеливого взгляда.
— Я серьезно, — говорю я, и мой голос слегка срывается, когда я продолжаю. — В тебя стреляли. Ты едва не погиб. Мне достаточно знать, что ты все еще хочешь меня. Я не собираюсь делать ничего, что могло бы помешать твоему выздоровлению.
Его губы смягчаются. Грант протягивает руку, чтобы взять мою ладонь. Держит ее в обеих своих.
— Достаточно справедливо. Но руки у меня тоже не для красоты. Ты сомневаешься в моей способности позаботиться о тебе одними руками?
Я снова сглатываю. Теперь у меня все тело пульсирует.
— Ну, может быть. Если ты думаешь, что сможешь сделать это, не причинив себе вреда. Но тебе придется вернуться на кровать, чтобы вытянуть ногу. Я серьезно насчет осторожности. Мне будет совсем не весело, если ты пострадаешь, так что, что бы ты ни задумал сделать, в процессе тебе придется лежать неподвижно.