Надежда

Когда мы подъехали к подъезду нашего дома, я предложила ему:
– Может, зайдешь к нам? Я познакомлю тебя с мамой, а то как-то неудобно получается.
– Павлинка, я бы с удовольствием, но знаешь, как у нас в народе говорят: «Незваный гость хуже татарина». Может, она уже отдыхает, а тут я… К тому же я не могу прийти в гости с пустыми руками.
– Уговорил, – сдалась я. – Тогда когда?
– Мне надо по работе уехать на несколько дней. Как только вернусь, сразу же приглашай меня в гости.
– А твоя поездка… Это не опасно?
– Нисколечко, – улыбнулся он.
– Через две недели у мамы день рождения. Думаю, было бы неплохо пригласить Ксению Ивановну, пусть они познакомятся. Или это будет неудобно?
– Все будет нормально, лисенок. – Юра потянул уголки глаз к вискам, заставив меня улыбнуться.
– Я буду ждать тебя.
– А я буду скучать по тебе, лисенок.
Юра поцеловал меня, и я побежала по ступенькам вверх. Дома я была приятно удивлена, застав маму перед зеркалом с пинцетом для бровей в руке.
– Надо брови привести в порядок, – с виноватым видом сказала мама, словно ее застали за неприличным занятием, – а то совсем заросли. С такими бровями я похожа на Леонида Ильича.
– Получается?
– Не совсем. Я уже забыла, как это делается. Когда-то было не больно, а сейчас… Ты мне купишь краску для бровей?
– Без проблем. Завтра же покрашу тебе брови и ресницы.
– Ресницы не надо. Я привыкла пользоваться брасматиком.
– Маникюр пойдем делать?
– Не-а. Я сама. Не хватало еще на это тратить деньги.
– Мама, Юра хочет познакомиться с тобой, – сказала я, снимая костюм.
– Так приводи его к нам! В чем же дело? Я давно горю желанием увидеть твоего принца.
– Он уедет на несколько дней. Как только вернется, я его приглашу.
– Вот и замечательно! Ты лучше расскажи, как прошла встреча.
– Все нормально, мама. Ксения Ивановна – хорошая женщина, но ты у меня – самая лучшая, самая красивая!
– Нашла красавицу!
– Она хочет с тобой познакомиться.
– Да?!
– Я думаю, что надо бы ее пригласить на твой день рождения.
– А почему бы и нет? Я уже, кстати, пригласила Степана Ивановича.
– А не для него ли ты хочешь выглядеть еще лучше? – засмеялась я.
На щеках у мамы появился румянец, и она замахнулась на меня полотенцем.
– Ах ты, бесстыжая рыжая бестия! Ты на что это намекаешь?
– Молчу, молчу, молчу! – и я закрыла рот рукой.
Я решила пойти спать. Мне почему-то не спалось, и я думала, как это здорово, что у мамы постепенно появляется интерес к жизни. Но также от меня не могло укрыться и то, что она никогда не расстается с мобильником, а утром подхватывается и проверяет, не пришло ли сообщение, не пропустила ли звонок. Я знала: она ждала звонка от отчима. А также я знала, что мама его не дождется. Из разговора с тетей Дашей мне стало известно, что отчим долго не горевал, вскоре после нашего отъезда он сошелся с вдовой из соседнего села. Она была инвалидом – в автомобильной аварии потеряла одну руку, но у нее были две маленькие дочери…
Я познакомила Юру со своей мамой, и он был удивлен тем, что она такая молодая и мы с ней так похожи. Маме Юра очень понравился, но я в этом и не сомневалась. Меня больше беспокоило, поладят ли они с Ксенией Ивановной.
В день своего рождения мама надела новое зеленое облегающее платье длиной до колен и стала похожа на девочку. Мы ей соорудили красивую прическу, а четкие линии подкрашенных бровей сделали ее лицо моложе, глаза – выразительнее.
С раннего утра она была занята приготовлением мясного рулета, и мне пришлось готовить все остальное. К вечеру у меня было чувство, что у нас будет не скромный ужин, а настоящий банкет.
Первым пришел наш сосед Степан Иванович. Вернее, сначала в двери появился огромный букет ромашек, а потом он сам.
– Алевтина Викторовна, разрешите поздравить вас с днем рождения, – торжественно произнес он, протягивая маме цветы.
Сосед был в строгом темно-сером костюме, свежей рубашке и при галстуке, его туфли были начищены до блеска. Лицо его сияло.
– Степан Иванович! – Восхищенная мама всплеснула руками и залилась румянцем. – Откуда вы знаете, что я люблю ромашки? Я вам об этом не говорила.
 
– Такой тонкой, как у вас, душе, очень близка природа, все естественное. Следовательно, вам чужды искусственно созданные цветы. Вы пребываете в необычайной гармонии с природой – я это чувствую, – вдохновенно начал сосед явно длинную поздравительную речь, а я, увидев, что мамино лицо словно светится изнутри, подумала: «Как же давно ей не говорили таких слов и не дарили цветы! И как мало надо женщине для счастья».
Едва мы успели усадить соседа за стол после его долгих поздравлений, пришли Юра и Ксения Ивановна. Она была в длинном темно-бордовом вечернем платье, вся обвешана дорогими украшениями, и мама в своем скромном и довольно коротком платье явно чувствовала себя неловко и стала одергивать подол.
Ксения Ивановна подарила ей золотые сережки в виде маленьких листиков, и маме, не привыкшей к таким дорогим подаркам, стало еще более неловко. Но рядом был Юра, мой Юра, который всегда мог найти выход из затруднительного положения. Он шутил, смешил всех и подливал вино в бокал развеселившегося соседа. Когда Степан Иванович откланялся и ушел, мы с Юрой оставили наших мам одних. Мы включили телевизор и уселись перед ним на диване. Нам был слышен разговор в соседней комнате.
– Вот оставили мы с дочерью ему дом и все, что в нем было, а сами живем в съемной квартире, – рассказывала мама. – Но ничего, мне здесь нравится. И город красивый, и людей много – не скучно. В окно можно смотреть, как в телевизор.
– Наверное, нелегко было вот так сорваться с места, все оставив?
– Решиться было тяжело. Но теперь я понимаю, что это был единственный выход. Пусть попробует, как оно одному жить. Может, за ум возьмется и пролечится.
– Возможно, голубушка, возможно. А Павлинка знает своего родного отца?
– Нет. Мы с ее отцом расстались в день ее рождения.
– А отец видел дочь?
– Только в роддоме, – вздохнула мама.
– И больше не видел? До сих пор?
– До сих пор. Да его и нет здесь. Он где-то на Севере.
– Ну и что? Неужели не болит отцовское сердце? Мы с мужем тоже в разводе, и он также живет на Севере. Но он больше общается с сыном, чем я, хотя и на расстоянии. Никогда, никогда он не забывал о сыне, помогал ему, да еще как!
– Не все отцы одинаковые, – снова вздохнула мама.
– И не говорите! Отец отцу рознь. Один заботится о своих детях, а другой… другой уехал и забыл. Да бог с ним! Вы не отчаивайтесь, главное, что у вас такая замечательная дочь.
– Да уж, дочь у меня хорошая.
Я делала вид, что смотрю телевизор, но прислушивалась к разговору. И хотя казалось, что беседа двух женщин текла мирно и доброжелательно, внутреннее чутье мне подсказывало, что наши мамы будут хорошими знакомыми, приятельницами, но никогда не станут близкими подругами. Просто они были очень разные.
 
Пожарище
 
Устроив поджог дома, я считала себя преступницей. Пусть я поступила так во имя справедливости, но осознавала, что это было все-таки преступление. Только спустя некоторое время я с ужасом поняла, к каким страшным последствиям это могло привести. Я могла просчитаться, вполне мог взорваться газ, и огонь перекинулся бы на соседние дома. «Но все-таки есть справедливость на свете», – заключила я, вспоминая тот день, и тут же поклялась себе, что это навсегда останется моей тайной и ни одна живая душа, ни Юра, ни мама (ни в коем случае!) не должны об этом узнать. Конечно же, я испытала огромное облегчение, узнав, что дом сгорел. Я чувствовала себя человеком, смывшим с себя весь пот и грязь после дальней дороги в летнюю жару. Приняв душ, ты будто заново родился, и кажется, что не было пыльных вагонов, толкотни в троллейбусе, оттоптанных ног на вокзале и грязных матрацев в поезде.