Надежда

– Инопланетянин? – ляпнула я и тут же осознала неуместность этой глупой шутки.
– Я бы не так удивился, если бы это был инопланетянин, – сгладил ситуацию Юра и продолжил: – Начальник уголовного розыска! Наш начальник, который на совещаниях, положа руку на сердце, говорит нам о чести мундира!
– Не может быть! Я всегда считала работников внутренних органов очень порядочными и честными людьми.
– Я тоже был до поры до времени таким же наивным, как и ты. Еще не разуверившись в торжестве справедливости, я в рапорте все рассказал о делишках этого Валерия Петровича Наумова и сам положил его на стол начальника отделения милиции. Тот поблагодарил, как и полагается, за службу, и я со спокойной душой ушел и стал ожидать должной реакции. Но дни шли, и ничего не происходило.
– Но почему?! – Я и не заметила, как перестала грызть орехи, отложила пакет в сторону и сидела, крепко прижавшись к Юре.
– Такой же вопрос я спустя месяц решил задать начальнику милиции. Он долго молчал, хмурился и сопел, потом посоветовал мне как следует выполнять свою работу, а он, мол, сам знает, что ему надо делать. Я ответил, что буду стараться и надеюсь, что он все-таки примет соответствующие меры.
– После этого что-то изменилось?
– Они просто накрыли точки распространения наркотиков, и на ближайшем совещании был зачитан приказ о дополнительной звездочке на погонах, как ты думаешь, кого?
– Наумова?!
– Совершенно верно. Ни о проделанной мной и Васьком работе, ни о рапорте начальнику ничего не было сказано.
– Вот это да! – протянула я.
– Нам с Васьком не нужны награды и повышения. Мы хотели просто честно исполнять свой долг, и мы его исполняли, но, оказалось, что сунули нос куда не надо. Я понимаю, что, не знай они, кто мой отец, меня давно бы уже вышвырнули из органов. Их сдерживает пока только это, – задумчиво произнес Юра.
– Может, и правда не стоит ворошить осиное гнездо? – осторожно спросила я, заглянув ему в глаза.
– Я уже не могу остановиться! Понимаешь? Не мо-гу! Мне было пятнадцать лет, когда я у могилы друга дал клятву бороться со всякой нечистью, и я сдержу свое слово.
– Но ты ведь знаешь, что все они повязаны. Думаешь, так просто начальник милиции закрывает на все глаза?
– Конечно же, не за «спасибо». Но мы с Васьком решили действовать уже по-другому, более умно. Наумов стал осторожнее, и все равно на месте старых точек продажи наркотиков, как грибы после летнего дождя, появились новые. И мы точно знаем, что их, опять же, крышует Наумов. Мы узнали, что он не только их прикрывает, но и является основным поставщиком наркоты из Средней Азии и даже из Афганистана. Осталось еще кое-что сделать, и мы докажем это.
– И опять ничего не изменится, – сказала я.
– Изменится! Теперь мы все записываем, снимаем и сбрасываем на флешку. Когда доказательств будет достаточно, мы передадим ее в столицу.
– А ты не думаешь, что там творится то же самое?
– Возможно. На такой случай у нас есть запасной вариант. У отца в столице есть старый друг, которому отец когда-то оказал важную услугу. Думаю, он этого не забыл.
– Мне страшно за тебя. – Я еще крепче прижалась к нему. – Ты затеял опасное дело.
– Ну что ж, я сам выбрал свой путь. По нему и буду идти до конца.
– С тобой ничего не случится?
– Лисенок, – Юра отстранился и потянул пальцами уголки глаз к вискам, – улыбнись!
– Да ну тебя! – Я шутливо шлепнула его по спине. – Лучше скажи, ты готов познакомиться с моей мамой?
– А ты с моей?
– Честно говоря, мне страшновато, – призналась я.
– Почему?
– Вдруг я ей не понравлюсь?
– Главное, что мне ты нравишься. И теперь, когда у меня есть ты, я готов свернуть горы.
Юра крепко прижал меня к себе, и мне стало так тепло и спокойно…
 
Наши мамы
 
Мама последний раз бросила на меня придирчивый и оценивающий взгляд.
– Кажется, ты выглядишь неплохо, – заключила она.
– Мама, ты можешь мне честно сказать: кажется, что я хорошо выгляжу, или на самом деле?
– Для меня ты всегда выглядишь лучше всех. Вон, зеркало перед тобой, иди и смотри сама, если мое слово для тебя ничего не значит, – сказала мама раздраженно и отвернулась.
 
Я не обратила внимания на ее тон и в который раз подошла к зеркалу. Новый брючный костюм бирюзового цвета очень шел к моим зеленым глазам и подчеркивал тонкую талию. Высокие каблуки черных туфель делали меня еще стройнее и выше. Волосы на висках мы с мамой немного подобрали и заплели в две тонкие косички, которые соединялись на затылке новой заколкой в тон костюму. С маленьких мочек ушей свисали длинные сережки с серебряными капельками, а легкий макияж сделал лицо более выразительным. Казалось бы, все идеально, но меня ожидало знакомство с мамой Юры, и я волновалась так, словно должна была участвовать в конкурсе красоты, и от победы в нем зависело мое будущее.
– Будь что будет! – заключила я и повернулась к маме: – Пожелай мне удачи.
– Иди уже, зануда, – улыбнулась мама.
Я подошла к двери, когда из кухни донесся ее голос:
– А тортик? Тортик забыла!
– Ну надо же! Какая я растяпа! Пришла бы в гости с пустыми руками. Здрасьте, я ваша Настя!
Забрав тщательно упакованный торт, я попрощалась с мамой и вышла на улицу, где у машины меня уже ожидал Юра.
– Ты… ты… – начал он, запинаясь, но овладел собой и сказал: – Ты выглядишь восхитительно!
– Сама знаю, – улыбнулась я и села в машину.
Мама Юры жила совсем недалеко от нас, всего за пару кварталов, в новой девятиэтажке, на шестом этаже, в просторной двухкомнатной квартире с хорошей мебелью и огромной лоджией, тянущейся вдоль двух комнат. Ксения Ивановна, так ее звали, была старше моей мамы лет на десять-пятнадцать, но выглядела хорошо. Она была ростом ниже моей мамы и полнее ее, но полнота не портила ее, а придавала женственности и мягкости. Волосы, коротко стриженные, покрашенные в каштановый цвет, были красиво уложены. Мягкие черты лица, синие глаза и добрая улыбка – все это вызывало доверие.
Мы пили чай, и я пыталась понять, похож ли Юра на свою мать. Но, как я ни присматривалась к ее лицу, так и не смогла обнаружить между ними ни малейшего сходства. «Наверное, Юра похож на своего отца», – решила я и перестала поглядывать на Ксению Ивановну с любопытством.
– Значит, ваша мама совсем недавно в городе? – спросила Ксения Ивановна.
– Да. Я забрала маму этим летом.
– Наверное, ей трудно сейчас без знакомых, без родственников, без подруг?
– Пока из знакомых у нее только наш сосед, – ответила я, подумав, что в селе из-за отчима она давно потеряла связь со своими подругами и была не менее одинока, чем сейчас.
– Надо было взять ее сегодня к нам. Юра, почему ты не подумал об этом?
– Потому, мама, что я еще и сам не знаком с мамой Павлинки, – ответил Юра, уплетая торт за обе щеки.
– Я не успела их еще познакомить, – сказала я, испытывая неловкость.
– Мама, не торопи события, – вмешался Юра. – Успею и я, и ты познакомиться с Алевтиной Викторовной.
– Алевтина. Красивое имя, – отметила Ксения Ивановна. – Кстати, у тебя тоже необычное и красивое имя, – сказала она мне.
– Спасибо. – Я вежливо улыбнулась. – Это имя мне выбрала мама.
– Ты с такой любовью произносишь слово «мама», что приятно слышать, – сказала Ксения Ивановна. – Наверное, у вас хорошие отношения.
– Конечно! Мама у меня замечательная.
– А отец?
– Отчим? Я увезла маму от него. Он… он ужасный человек. Если бы я не забрала ее оттуда, он мог бы ее убить.
– Боже мой! – всплеснула руками Ксения Ивановна. – И носит же земля таких уродов! Мой бывший муж, отец Юры, никогда меня даже пальцем не тронул. Просто не сложилась совместная жизнь, вот и разошлись. Мы даже не скандалили, не бросали друг другу упреки – все решилось тихо и мирно.
– Мама, ну что ты начинаешь ворошить прошлое? Лучше покажи Павлинке свой новый цветок, – сказал Юра, отодвигая пустую чашку.