Совершенство (СИ)
Теперь мы вдвоем сидим на рассохшемся поваленном дереве, прислонившись спиной к нагретым солнечными лучами камням. Между нами пластиковая коробочка с крупной клубникой и, вытянув босые ноги, мы наслаждаемся сладкими ягодами и открывшимся перед нами зрелищем.
«Можно вечно смотреть на огонь, воду и на то, как другие работают», — с наслаждением выдает чертенок, любующийся за компанию с нами.
И он, безусловно, прав.
Глазеть на то, как Нестеров и Сахаров, подобно первобытным людям, трудятся, обустраивая быт, довольно интересно. На берегу имеется лишь закопченное кострище из составленных один к одному крупных камней, да поваленный ствол дерева, на котором мы и расположились. Все остальное, необходимое для комфорта, предстоит воссоздать из ничего. Точнее, из того, что мы предусмотрительно привезли с собой.
Поскольку я вижу подобное впервые, процесс заинтересовывает и, не забывая лакомиться сочными розово-красными ягодами, я завороженно наблюдаю за установкой каркасов и натяжением тентов и строп.
«Ну-ну, скажи еще, что это вовсе не потому, что оба они от жары сняли футболки», — хмыкает чертенок, наблюдающий за представлением вместе со мной, обмахиваясь огромным веером, разрисованным журавликами на азиатский манер.
Ну, это, пожалуй, тоже.
Сахаров без футболки оказывается худым, но жилистым. Его молочно-белая кожа будто бы светится на солнце, почти на глазах краснея от загара. Ник то и дело ерошит волосы, хмурится, поглядывая в инструкцию по сборке палатки и стирает со лба выступившие капельки пота, а мускулы красиво бугрятся на его руках, когда он с силой натягивает стропы или поднимает тяжелые ящики.
Нестеров, в противовес другу, широкоплеч и мускулист, но это я еще в лодке успела заметить. Однако и от дополнительной демонстрации не отказываюсь. Телосложение Марка крепкое и спортивное. Широкий торс красиво контрастирует с узкими бедрами, а закатанные до колена джинсы подчеркивают выпуклые мышцы икр. И кожа у него ровного бронзового оттенка, как на античных статуях.
Оба, будто бы специально, то и дело дефилируют передо мной, заставляя сравнивать их друг с другом. Я и без того знаю, что они оба хороши. Вот только первый — несвободен, а второй — опасен.
Через час на берегу возвышаются две темно-зеленые кемпинговые палатки купольного типа. Обе люксовые, из качественного и прочного материала, это понятно с первого взгляда. У обеих просторные тамбуры, сетки на окошках для вентиляции и плотный съемный пол с самонадувающимися туристическими ковриками. Всё прекрасно. Кроме одного.
— Палатки только две? — спрашиваю я, мысленно и без того осознавая этот безрадостный факт, как данность и судорожно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации.
Лерка беспечно отвечает, выкидывая хвостик от съеденной клубники в траву за камнями:
— Так удобнее. К тому же, поверь мне на слово, ночевать в палатке одной то еще удовольствие.
Ей-то, конечно, удобнее. Она-то планирует ночевать в одной палатке с Сахаровым, и вряд ли пожелает уступить мне собственное место.
Тревожная психика тут же любезно напоминает мне о мистической гибели группы Дятлова и прочих жутких историях, о существовании которых в собственном сознании я и не подозревала.
«Да уж, Милашечка, о таких вещах следовало думать на берегу, а не тогда, когда ты оказалась на необитаемом острове с перспективой провести три ночи бок о бок с Нестеровым», — кривится чертенок, у которого эта новость ожидаемо не вызывает восторга.
Но Марк, который тоже услышал последнюю Лерину реплику, отвечает за меня:
— Лягу в тамбуре, — произносит он, а потом добавляет, сверкнув белозубой улыбкой: — Я не меньше твоего переживаю, милая. Вдруг ты первая решишь ко мне приставать.
Лера и Нестеров смеются над удачной шуткой, Ник тоже улыбается, а мне что-то не до смеха. С другой стороны, одной тоже было бы страшно. Дурацкий замкнутый круг. Кривлюсь:
— Не стоит выдавать желаемое за действительное. Скорее начнется шторм, чем я решусь на подобное.
Перед тем, как ехать, специально проверила прогноз погоды — солнце будет печь всю неделю, а дождь обещают лишь на следующей.
Нестеров демонстративно поднимает глаза к безоблачному небу и усмехается, придерживая тент между палатками, чтобы Сахаров мог его закрепить.
— Кто знает, — усмехается, Марк, но, кажется, и сам не верит в то, что подобное возможно.
Когда под натянутым тентом образуется тень, мы с Леркой перебираемся туда, захватив с собой коробочку с остатками ягод. Усаживаемся на предусмотрительно расстеленных туристических ковриках.
— Может мне приготовить что-нибудь на ужин? — интересуется Дубинина. — Только надо развести огонь.
— Разведем, Леруся, — успокаивает ее Никита и, роясь в одной из сумок-холодильников, звякает составленными в ней бутылками со спиртным. — Но сначала я бы выпил холодного пива. Марк, ты как?
Нестеров кивает, усаживаясь на коврик рядом со мной. В ожидании, пока Ник подаст ему пиво, он тянется за клубникой через меня и я ощущаю жар от его кожи, пахнущей лосьоном и бергамотом, и чем-то ещё, не поддающимся определению, но в то же время невыразимо притягательным. Затаив дыхание наблюдаю, как он откусывает от ягоды половину и слизывает с губ сладковатый сок.
Отвлекаюсь, когда Сахаров спрашивает:
— Может шампанского, девочки?
— Я бы выпила, — поднимает руку Лера. — Особенно, если оно тоже из холодильника.
Раздумываю над тем, стоит ли пить на такой жаре, но вытащив из сумки-холодильника бутылку с пивом для Марка, Ник достает еще одну — темно-зеленую, которая тут же запотевает от резкого перепада температуры. Тяжелые капли конденсата заманчиво скользят по высокому горлышку, и я капитулирую. Киваю, подтверждая, что от шампанского тоже не откажусь.
— Я взяла с собой бокалы, чтобы не пить из пластиковые стаканчиков, — хвастается Лера и встает, чтобы отправиться за ними в тамбур одной из палаток.
Марк доедает клубнику и ловко открывает пивную бутылку, ударив краешком металлической крышки по углу темно-синего туристического ящика, стоящего позади. С нескрываемым наслаждением отпивает несколько больших глотков. Засмотревшись на то, как при глотании скользит вверх-вниз его кадык, поддеваю, не скрывая легкого ехидства:
— Запивать клубнику пивом — это вообще законно?
Нестеров задумывается на миг, видимо, пытаясь решить, стоит ли ему реагировать на колкость ответной шпилькой, а потом переводит на меня взгляд:
— Вполне. Особенно светлым. Иногда вещи, кажущиеся абсолютно несочетаемыми на первый взгляд, в действительности отлично дополняют друг друга.
Озорная искорка, на мгновение мелькнувшая в зелени его прищуренных от солнца глаз, говорит о том, что сказанное имеет подтекст. Некий двойной смысл, касающийся меня и его. И Марк усугубляет ситуацию, предложив:
— Хочешь?
Он протягивает мне бутылку, чтобы я могла убедиться в его правоте, а я почему-то смущаюсь, представив, что коснусь губами стеклянного горлышка, которого только что касался губами он. Японцы называют это «косвенным поцелуем». К лицу внезапно приливает жар, и я качаю головой, оказываясь от перспективы целовать Нестерова, даже таким образом.
Ситуацию спасают вернувшаяся с бокалами Лерка и Сахаров, шумно открывший шампанское, с шипением стекающее белой пеной на горячий сухой песок.
— Давайте выпьем за начало приятного отдыха, — торжественно провозглашает Дубинина, подставляя бокалы к пенящемуся горлышку, пока золотистое содержимое бутылки заполняет прозрачный хрусталь. — За то, чтобы мы успели загореть, отдохнуть и набраться сил для новых свершений!
С загадочной полуулыбкой беру протянутый бокал за тонкую ножку. Касаюсь краешком полного фужера Лерки. Мужчины присоединяются к тосту с глуховатым звоном пивных бутылок.
Марк усмехается негромко, а потом легко и неожиданно возвращает мне недавнюю колкость:
— Я бы не налегал на шампанское, милая, чтобы это не закончилось как в прошлый раз.