Восхитительный куш
— О-о-о, — выдохнула Голицына, не сводя глаз с Ивана, что стоял теперь в одной распахнутой рубашке, чулках и коротких манчестерских панталонах. Несколько мгновений она, почти не дыша, смотрела в окно, но, когда Ненилла попыталась сделать то же, княгиня выдавила из себя:
— Не смотри.
— Что? — не поняла титанида.
— Не смотри, говорю тебе, — прошептала Александра Аркадьевна.
— Как прикажете, барыня, — проворчала Ненилла и демонстративно отвернулась от окон беседки.
А там происходило нечто. Тауберг продолжал разоблачаться, и Александра замерла, не в силах оторвать взгляд от мощного разворота плеч, игры теней а рельефе выпуклых мышц, всего этого большого, сильного тела. Затем, как ей показалось, Тауберг пошел прямо на нее, и его внушительных размеров достоинство мерно раскачивалось в такт шагам, подобно маятнику напольных часов.
— Боже мой, — прошептала Александра и слегка отпрянула от окна. Но отворачиваться не собиралась. А Иван Федорович, повернувшись к ней боком, громко сказал: «Давай», и тут Пашка стал поливать его из ковша водой. Ополоснувшись, Тауберг вытерся и проделал уже обратный путь в середину беседки, продемонстрировав Александре, сам того не ведая, уже тыльную сакральную часть своего тела, аккуратную и упругую, к которой ей страсть как захотелось прикоснуться. Дальше было не интересно: Иван Федорович надел свежую рубаху, исподники и стал облачаться в стрелецкое платье времен Иоанна Грозного.
— Ну что там происходит? — спросила трубным шепотом Ненилла.
— Ничего достойного внимания, — поспешно ответила княгиня. — Вернемся в залу, займем свои ложи и будем наблюдать. Похоже, развязка близка.
Когда они поднялись на галереи и заняли позицию, танцевали котильон. Татарин-ямщик исчез, зато вскоре в залу вошли два бравых стрельца в шишаках и масках. Простояв с минуту и оглядев зал, они стали обходить танцующие пары. В их движениях сквозила явная тревога, которая передалась и Александре. Она вскочила с кресел и стала осматривать залу. Турчанки нигде не было.
Тем временем стрельцы подошли к Ринальдини-Всеволожскому. Состоялся короткий разговор, после чего Ринальдо скорым шагом двинулся в гущу танцующих и довольно невежливо оторвал от пухленькой Дианы одноглазого пирата в ботфортах. Отведя его в сторону, он стал о чем-то спрашивать пирата. Разговаривали они довольно бурно. Один раз княгине показалось, что вот сейчас разбойник ударит пирата, а оба стрельца с удовольствием добавят. Однако вместо этого вся четверка вдруг бросилась вон из залы.
— Скорее! — крикнула Ненилле Голицына и вновь, как давеча, полетела мимо дремлющих старушек, лакеев и танцующих пар. Из передней, едва накинув на плечи манто, она пулей вылетела на крыльцо, Ненилла с трудом поспевала за ней. Через несколько мгновений они были уже у ворот, но все равно увидели лишь фонарь кареты князя Всеволожского.
— За той каретой, живо! — приказала она своему кучеру, дремавшему на облучке, и, как только Ненилла ввалилась, рухнув на кожаный диван, карета тронулась.
Ехали они быстро. Москва, довольно освещенная в центре, с иллюминированными домами и улицами, едва они въехали в Земляной город, стала казаться унылой и мрачной. Серпуховская часть, по коей, следуя за каретой князя Всеволожского, они ехали, и вовсе была черной, как лицо мавра. Остовы домов смотрели в мир пустыми глазницами, и темнота в них была темнее ночи. Чуть поодаль виднелась церковь Ярославских чудотворцев с дырявыми куполами и разрушенной колокольней. Это было место, куда еще не добрались после пожара восемьсот двенадцатого года чаяния городской Управы.
— Куда они пошли? — шепотом спросила Александра Аркадьевна, с трудом различая в кромешной тьме даже Нениллу, находившуюся рядом.
— Вон туда, в церкву, — кивнула в сторону храма титанида.
— Пойдем, — приказала княгиня.
— Так, не видать же ни лешего, — попробовала урезонить свою барыню Ненилла. — А тут еще камень битый, железы, мусор всякий. Ноги переломаем.
— Пошли, — с нехорошими нотками в голосе сказала княгиня. — Пошли, я тебе говорю.
— Воля ваша, — подчеркнуто равнодушно сказала Ненилла. — За руку мою держитесь ал и хоть за подол.
Княгиня предпочла руку. Так они с превеликим трудом — а одна из них была в бальных туфельках — добрались до церкви. И услышали голос. Под закоптелыми сводами мертвого храма он казался зловещим и исходил будто из самых глубин преисподни.
— Из-под земли, верно, идет, — фальцетом произнесла Ненилла. — Христом Богом молю, барыня, пошли отседова, я покойников боюсь.
— Нет, — отрезала Голицына. — Представление еще не кончилось.
Она пошла на голос, и теперь уже титанида держалась за ее руку, как дите, коего против его воли ведут, к примеру, к зубному врачевателю. Голос исходил со стороны алтаря, и, подойдя к нему, Александра Аркадьевна увидела сбоку небольшую нишу со ступенями, уводившими вниз.
— Свят, свят, свят, — прошептала Ненилла, вглядываясь в закопченные лики святых на стенах. Они там, — посмотрела на титаниду княгиня.
— Нешто мы туда пойдем? — с дрожью в голосе спросила Ненилла. — Ну, барынька, ну, миленькая, давайте вернемся, а?
— Вернемся, вернемся, — возбужденно произнесла Голицына, увлекая конфидентку с собой вниз по ступеням. — Вот глянем одним глазком, что там делается, — и вернемся.
Ступени кончились и, повернув за угол, Александра Аркадьевна едва не уткнулась лицом в мужскую спину, обтянутую малиновым стрелецким кафтаном. Она отпрянула, успев заметить за поворотом мрачный склеп с низкими сводами, турчанку в порванных шальварах и задранной рубашке, сидящую прямо на земляном полу, и склоненный над ней хищной птицей темный силуэт.
А потом раздался смех. Такой, что по спине Александры Аркадьевны побежали мурашки, а Ненилла, охнув, медленно сползла по стене на ступеньки.
— Ненилла, Ненилла, что с тобой? — бросилась к ней княгиня.
— Ох, нехорошо, — выдохнула титанида и прикрыла веки.
— Сомлела, совсем сомлела, — прошептала Голицина, пытаясь поставить Нениллу на ноги.
И тут в склепе послышался шум. Похоже, там началась настоящая баталия. Удары о землю, громкие возгласы не оставляли сомнений в серьезности битвы. Прислонив поднявшуюся Нениллу к стенке, Голицына не удержалась, осторожно выглянула. Все участники драмы, слава Богу, были живы. Всеволожский нежно прижимал к груди испуганную «турчанку». Иван Федорович сидел на полу, держась за руку.
«Он ранен», — молнией пронеслось в голове Александры Аркадьевны, и, не начни Ненилла опять сползать по стеночке, она бы непременно… Впрочем, что это она? Забылись, ваше сиятельство? Вздохнув, Александра обернулась к Ненилле, подхватила ее под мышки, поставила. Ее «пойдем отсюда» бальзамом пролилось на сердце титаниды и придало ей силы. Она открыла глаза и улыбнулась. Ноги сами понесли по ступеням наверх, будто и не было за несколько мгновений до того предательской слабости и дрожания в коленках.
11
Было далеко заполночь, когда Тауберг и верный Пашка, стараясь не шуметь, тихо проскользнули в дом. Но пройти незамеченным им не удалось. В конце полутемного вестибюля возникла статная фигура Нениллы Хрисанфовны, отбрасывавшая на стену громадную тень.
— Доброй ночи, барин, — послышался ее приглушенный рокочущий голос. — И вам, Павел Емельянович, — с насторожившим Пашку каким-то особым выражением добавила она, — доброй ночи.
— Скорее уж доброго утра, Ненилла Хрисанфовна, — устало произнес Иван, направляясь к лестнице. Все, что он сейчас хотел, это упасть на чистые простыни и мирно уснуть.
— Может, чего желаете, ваше благородие, — уже в спину окликнула его горничная. — Умыться али покушать? Вон, какой вы расхристанный, усталый, будто всю ночь баржу разгружали.
— Не беспокойся, Нениллушка, за меня, — бросил через плечо Тауберг.
Но тут привычно встрял Пашка:
— А я бы, Ненилла Хрисанфовна, от ужина не отказался, может, чем покормите? Так намаялся, что готов быка проглотить.