Высокие ставки

— Жена Джоди, Фелисити, обозвала меня дерьмом после Сэндауна.
— Думаешь, это она?
— Бог ее знает. Она девушка способная.
— А кто-нибудь видел... мнэ-э... процесс доставки?
— Оуэн расспрашивал соседей. Никто ничего не видел. В Лондоне вечно никто ничего не видит. Все, что ему удалось узнать, — это что в семь вечера накануне, когда человек, живущий через два дома от нас, вышел прогуляться со своим Лабрадором, который регулярно поливает мои фуксии, кучи еще не было.
Чарли допил свое виски и спросил, что я делал в Майами. Я невольно расплылся в улыбке.
— А кроме этого?
— Я купил лошадь.
— Тебе еще мало?
— Подмену для Энерджайза.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи все дядюшке Чарли! Я рассказал если не все, то почти все.
— Проблема в том, что мы можем подготовиться встретить его в субботу перед Стратфордом, а он возьмет и решит везти его в Ноттингем в понедельник или в Лингфилд в среду.
— Или вообще решит не выставлять его.
— А может ударить мороз, и скачки отменят.
— А когда это станет известно? — спросил Чарли.
— Ему придется за четыре дня подтвердить, что лошадь участвует в скачках. Но потом у него будет еще три дня на то, чтобы передумать. Наверняка станет известно только тогда, когда в вечерних газетах накануне опубликуют списки участников. Но и тогда нам нужно будет подтверждение от Берта Хаггернека.
Чарли хмыкнул.
— Берту не нравится сидеть в четырех стенах. Он рвется обратно на ипподром.
— Надеюсь, он все же потерпит еще немного.
— Дорогой мой! — Чарли закурил сигару и помахал спичкой. — Берт по натуре хулиган и задира, и, если ты сможешь дать ему возможность действовать по-настоящему, он будет счастлив. Он сильно невзлюбил Дженсера Мэйза и утверждает, что для «буржуя» ты совсем неплох. Он знает, что ты что-то задумал, и говорит, что, если есть возможность набить Дженсеру Мэйзу его постную морду, он хочет сделать это лично.
Я улыбнулся этому дословному пересказу.
— Ладно. Если ему действительно этого хочется, у меня для него дело найдется.
— Какое?
— Регулировать движение. Чарли выпустил клуб дыма.
— Знаешь, что мне напоминает твой план? Твои собственные игрушки-вертушки. Ты поворачиваешь рукоятку, и все фигурки вертятся на своих осях и делают то, что им положено.
— Ты не игрушка, — сказал я.
— Игрушка, игрушка! Но я, по крайней мере, это знаю. Вся штука в том, чтобы заставить работать тех, кто об этом не подозревает.
— Как ты думаешь, это все сработает? Чарли серьезно взглянул на меня.
— Ну, если повезет — почему бы и нет?
— А тебя потом совесть мучить не будет?
Его лицо внезапно озарилось широкой улыбкой.
— В каждом банкире прячется пират. Ты разве не знал?
В среду Чарли взял выходной, и мы весь день провели на местности, изучая диспозицию. Мы направились из Лондона в Ньюбери, потом из Ньюбери в Стратфорд-на-Эйвоне, из Стратфорда в Ноттингем, а из Ноттингема снова в Ньюбери. К тому времени бары уже открылись, и мы решили освежиться.
— Подходящее место только одно, — сказал Чарли. — Оно годится и для Стратфорда, и для Ноттингема. Я кивнул.
— Рядом с фруктовым ларьком.
— Значит, так и договоримся?
— Да.
— А если он не поедет ни в Стратфорд, ни в Ноттингем, в воскресенье посмотрим дорогу на Лингфилд.
— Ага.
Чарли широко улыбнулся:
— Я не испытывал такого душевного подъема с тех пор, как служил в армии! Неизвестно, как оно все выйдет, но я бы ни за что на свете не согласился пропустить такой цирк!
Его энтузиазм был заразителен. Мы вернулись в Лондон в самом лучшем расположении духа.
Палисадник постепенно обретал прежний вид. Навоз убрали, и Оуэну с помощью нескольких ведер воды удалось более или менее отмыть булыжник, хотя вонь все еще чувствовалась. Оуэн задержался, дожидаясь моего возвращения. Мы оставили обувь в прихожей и поднялись наверх.
— Прямо как в Японии! — заметил Чарли.
— Я задержался, сэр, потому что вам звонили из Америки, — сказал Оуэн.
— Мисс Уорд? — с надеждой спросил я.
— Нет, сэр. Насчет лошади. Из транспортной фирмы. Сказали, что ваша лошадь сегодня вечером вылетает в аэропорт «Гатвик», как и было договорено. Самолет прибудет завтра, около десяти утра. Я все записал, — он указал на блокнот, лежащий рядом с телефоном. — Но я решил остаться и сказать сам, на случай, если вы не заметите. Они сказали, что вам надо договориться о перевозке, чтобы лошадь забрали.
— Забирать ее будете вы, — сказал я.
— Хорошо, сэр, — спокойно ответил Оуэн.
— Оуэн, — сказал Чарли, — если Стивен вас когда-нибудь выставит, приходите работать ко мне.
Мы некоторое время посидели, обсуждая наши планы и то, что должен был делать Оуэн. Он загорелся не меньше Чарли.
— Мне это доставит удовольствие, сэр, — сказал он, и Чарли кивнул в знак согласия. Я никогда не думал, что они оба в душе авантюристы. Выходит, я их плохо знал.
Оказалось, что я плохо знал и Берта Хаггернека, и даже Элли — эти двое тоже проявили куда больше энтузиазма, чем я ожидал.
В четверг Чарли привез ко мне Берта после работы, и мы уселись за кухонным столом и устроили военный совет над крупномасштабной картой.
— Вот магистраль А-34, — говорил я, указывая карандашом на красную линию, идущую с юга на север. — Она ведет из Ньюбери в Стратфорд. Поворот на Ноттингем вот здесь, к северу от Оксфорда. А место, которое мы выбрали, находится немного южнее. Вот тут... — я обвел его карандашом. — Примерно за милю до перекрестка с дорогой на Абингдон.
— Знаю я эту чертову дорогу, — вмешался Берт. — Это та, что идет мимо Харвеллской атомной станции?
— Она самая.
— Ага. Тогда я найду. Это все семечки.
— Там у дороги стоит фруктовый ларек, — сказал я. — Сейчас, зимой, он закрыт. Такая деревянная будочка.
— Да что я, ларьков не видел? — пожал плечами Берт.
— А рядом с ним — большая стоянка для машин.
— По какую сторону шоссе?
— Слева, как ехать на север.
— Ага, понял.
— Он стоит на ровном месте после довольно крутого подъема. Так что машины там едут довольно медленно. Управишься?
— Чарли, он меня обидеть хочет!
— Извините, — сказал я.
— И что, это все? Перекрыть движение, и всего делов? — Берт казался разочарованным. А я-то думал, что его придется уговаривать!
— Нет, не все, — сказал я. — После этого тебе придется очень быстро выполнить очень трудную работу.
— Это какую, например?
Когда я объяснил какую, Берт откинулся на спинку стула и просиял.
— Вот это дело, блин! — сказал он. — Просто конфетка! Ты, конечно, можешь думать, что я неповоротливый, при моем-то росте, но только ты, блин, ошибаешься.
— Что бы я без тебя делал!
— Слыхал? — гордо сказал Берт Чарли.
— Возможно, это даже правда, — ответил Чарли. Тут Берт объявил, что хочет жрать, и прямиком направился к холодильнику.
— Что у тебя тут есть? Ты, вообще, когда-нибудь жрешь, блин? Тебе эта банка с ветчиной нужна?
— Можешь открывать, — разрешил я.
Берт сделал себе бутерброд, намазал сверху на палец горчицы и слопал его не моргнув глазом. А потом запил его парой банок пива.
— Так что, букмекерскую контору можно послать к черту? — чавкая, осведомился он.
— Что ты узнал насчет Дженсера Мэйза?
— Во-первых, я узнал, что у него есть прозвище. Теперь в евойных конторах работают двое шустрых молодых менеджеров. Их теперь и не узнаешь. Эти парни — цепкие, держат ухо востро и не отличаются мягкосердечием, не то что мой старый босс.
— Мягкосердечный букмекер? — усмехнулся Чарли. — Не бывает!
— Вся штука в том, — продолжал Берт, не обращая на него внимания, — что он страдал не только мягкосердечием, но и размягчением мозгов.
— Так какое же прозвище у Дженсера Мэйза? — напомнил я.
— Чего? Ах да! Так вот, эти шустрые ребятки между собой зовут его Удавом. Ну конечно, не при чужих.