Цирк проклятых

Я медленно перевела дыхание.
— Хорошо. Где вы были прошлой ночью? — Я глядела ему в лицо, пытаясь поймать изменение выражения.
— Здесь, — ответил он.
— Всю ночь?
Он улыбнулся:
— Да.
— Вы можете это доказать?
Улыбка стала шире:
— А мне придется это делать?
— Возможно.
Он покачал головой:
— Увертки вместо прямого разговора — от вас, ma petite! Это не ваш стиль.
Вот тебе за глупую попытку вытащить информацию из Мастера.
— Вы уверены, что хотите обсуждать это при посторонних?
— Вы о Ричарде?
— Да.
— У нас с Ричардом нет секретов друг от друга, ma petite. Он — мои человеческие глаза и уши, поскольку вы ими быть отказываетесь.
— Что это значит? Я думала, что у вас не может быть двух слуг-людей одновременно.
— Значит, вы это признаете?
В его голосе слышалась примесь торжества.
— Это не игра, Жан-Клод. Сегодня ночью погиб человек.
— Поверьте мне, ma petite, когда вы примете две последние метки и станете моим слугой не только номинально — это для меня не игра.
— Сегодня ночью произошло убийство, — сказала я.
Может быть, если сосредоточиться на преступлении, на моей работе, я смогу избежать словесных ловушек.
— И? — подсказал он.
— Жертва вампирского нападения.
— А, — сказал он, — теперь мне ясна моя роль.
— Рада, что вам это кажется забавным.
— Смерть от укусов вампира только временно фатальна, ma petite. Подождите до третьей ночи, когда жертва восстанет, и расспросите его. — Юмор в его глазах растаял. — Чего вы мне не сказали?
— Я нашла на жертве не менее пяти различных радиусов укусов.
Что-то мелькнуло в его глазах. Я не знаю, что именно, но какая-то неподдельная эмоция. Удивление, страх, вина? Что-то.
— Значит, вы ищете одичавшего Мастера вампиров?
— Ага. Знаете кого-нибудь?
Он рассмеялся. Все его лицо озарилось изнутри, будто зажгли свечу у него под кожей. На какой-то миг он стал так красив, что у меня стиснуло дыхание. Но это была не та красота, которой хочется коснуться. Я вспомнила бенгальского тигра в зоопарке. Он был так велик, что можно было бы проехаться на нем, как на пони. Мех у него был оранжевый, черный, желтоватый и перламутрово-белый. Глаза золотые. А лапы, шире моей раскрытой ладони, бегали, бегали, туда и назад, туда и назад, пока не протоптали дорожку на земле. Какой-то умник поставил решетку так близко к изгороди, удерживающей публику, что через нее можно было легко просунуть руку и коснуться тигра. Мне пришлось сжать руки в кулаки и засунуть их в карманы, чтобы подавить искушение потянуться сквозь решетку и погладить тигра. Он был так близко, красивый, дикий… соблазнительный.
Я обняла колени, прижав их к груди, и крепко сцепила руки. Тигр оторвал бы мне руку, и все же я в глубине души жалела, что его не потрогала. Я смотрела в лицо Жан-Клода, ощущала, как его смех гладит меня по спине, как бархат. Неужели какая-то часть моей души будет всю жизнь гадать, каково оно было бы, скажи я «да»? Может быть. Но я это переживу.
Он глядел на меня, и смех умирают в его глазах, как последний свет на закатном небе.
— О чем вы думаете, ma petite?
— Разве вы не можете читать мои мысли?
— Вы знаете, что не могу.
— Я о вас ничего не знаю, Жан-Клод, даже самой мелкой мелочи.
— Вы знаете обо мне больше, чем любой другой в этом городе.
— В том числе Ясмин?
Он опустил глаза, почти смущенный.
— Мы с ней очень старые друзья.
— Насколько старые?
Он встретил мой взгляд, но лицо его было пустым и непроницаемым.
— Достаточно.
— Это не ответ, — сказала я.
— Нет, — согласился он. — Это уход от ответа.
Значит, он не ответит на мой вопрос. Что здесь нового?
— А есть в городе другие вампиры в ранге Мастера, кроме вас, Малкольма и Ясмин?
Он покачал головой:
— Мне такие неизвестны.
— Что это должно значить? — нахмурилась я.
— Именно то, что я сказал.
— Вы — Мастер города. Разве вам не полагается знать?
— Сейчас у нас не совсем все в порядке, ma petite.
— Объясните.
Он пожал плечами, и даже в окровавленной сорочке этот жест был грациозным.
— Обычно младшие вампиры нуждаются в моем позволении как Мастера на пребывание в городе, но, — он снова пожал плечами, — есть такие, которые считают, что я недостаточно силен, чтобы держать город.
— Вам бросили вызов?
— Скажем так: я ожидаю, что мне бросят вызов.
— Почему? — спросила я.
— Другие Мастера боялись Николаос.
— А вас они не боятся.
Это не был вопрос.
— К несчастью, нет.
— А почему?
— На них не так легко произвести впечатление, как на вас, ma petite.
Я начала было говорить, что не производит он на меня впечатления, но это была неправда. Жан-Клод нюхом учуял бы, если бы я лгала, так зачем стараться?
— Значит, в городе может быть другой Мастер и без вашего ведома.
— Да.
— А вы разве не чуете друг друга?
— Может быть, да, а может быть, нет.
— Спасибо, что прояснили вопрос.
Он потер лоб кончиками пальцев, как при головной боли. Бывает у вампиров головная боль?
— Чего я не знаю, того не могу вам сказать.
— А не могли бы более… — Я поискала слово и не нашла, — отвязные вампиры убить кого-то без вашего позволения?
— Отвязные?
— Да ответьте же вы на вопрос!
— Могли бы.
— А могли бы пять вампиров охотиться стаей, не имея Мастера в качестве третейского судьи?
Он кивнул:
— Прекрасный выбор слов, ma petite, и ответ — нет. Мы — одинокие охотники, если у нас есть выбор.
Я кивнула в ответ:
— Значит, либо вы, либо Малкольм или Ясмин, либо какой-то таинственный Мастер.
— Исключите Ясмин. Она недостаточно сильна.
— О’кей, вы, Малкольм или таинственный Мастер.
— А вы действительно думаете, что я сошел с ума и одичал?
Он улыбался, но глаза его были серьезны. Для него что-то значит, что я о нем думаю? Надеюсь, что нет.
— Не знаю.
— И вы решили встретиться со мной, думая, что я могу быть сумасшедшим? Как опрометчиво с вашей стороны.
— Если вам не нравится ответ, не надо было задавать вопрос.
— Очень справедливо.
Открылась дверь кабинета, и вышел Дольф с блокнотом в руке.
— Можешь ехать домой, Анита. Я завтра сверю с тобой твои показания.
— Спасибо, — кивнула я.
— Так я же знаю, где ты живешь, — улыбнулся он.
— Спасибо, Дольф, — улыбнулась я в ответ и встала.
Жан-Клод поднялся одним плавным движением, будто его подняли как марионетку невидимые нити. Ричард встал медленнее, опираясь на стену, будто у него затекли ноги. Он оказался выше Жан-Клода дюйма на три, что было не меньше шести футов одного дюйма. Почти слишком высок на мой вкус, но кто меня спрашивает?
— А с вами мы еще можем немного поговорить, Жан-Клод? — спросил Дольф.
— Конечно, детектив, — ответил Жан-Клод и пошел по коридору.
В его движениях была заметна скованность. Бывают у вампиров синяки? Не пострадал ли он в схватке? И какое мне дело? Никакого. В определенном смысле Жан-Клод был прав: будь он человеком, даже эгоистичным сукиным сыном, тогда еще была бы вероятность. Я — женщина без предрассудков, но, прости меня Господь, мужчина должен быть, по крайней мере, живым. Ходячие трупы, пусть как угодно красивые — это не мое.
Дольф придержал дверь для Жан-Клода и оглянулся на нас.
— Вы тоже свободны, мистер Зееман.
— А мой друг Стивен?
Дольф глянул на спящего оборотня.
— Отвезите его домой. Пусть отоспится. Я с ним завтра поговорю. — Он посмотрел на часы. — То есть уже сегодня.
— Я скажу Стивену, когда он проснется.
Дольф кивнул и закрыл дверь. Мы остались одни в гудящей тишине коридора. Или это у меня в ушах гудело.
— И что теперь? — спросил Ричард.
— Едем по домам.
— Меня привезла Рашида.
— Кто? — нахмурилась я.
— Женщина-оборотень, у которой рука разорвана.