Зима в Эдеме

– Я тебя знаю, – проговорила Армун, вытирая рукавом его лицо. – Ты из саммада Херилака. Тебя зовут Харл? – Мальчик кивнул, в глазах его стояли слезы. – Однажды ты пришел к моему костру с убитой совой. – Когда она сказала это, он вновь зарыдал, закрыв лицо ладонями. Армун помогла ему подняться и отряхнула от снега. – Пойдем ко мне в шатер. Я дам тебе попить чего-нибудь теплого.
Мальчишка нерешительно упирался, наконец Арнхвит доверчиво взял его за руку. Так они и вернулись, ведя Арнхвита за обе ручонки. Армун насыпала сладкой коры в горячую воду и дала Харлу. Арнхвит тоже захотел, но крепкий настой ему не понравился, и по его подбородку побежали две струйки. Вытерев кровь с лица мальчика, Армун уселась и показала на синяки на его лице.
– Расскажи, что случилось?
Она слушала молча – Арнхвит уснул на ее руках – и скоро поняла, почему мальчик разревелся, когда она вспомнила про сову.
– Я не знал, что это сова. Это был мой первый лук, моя первая стрела, и мой дядя помог мне сделать их. Саммадар Керрик похвалил меня, потому что сова оказалась не настоящей, а прислужницей мургу, и ее можно было убить. Это было тогда, но теперь алладжекс сказал, что все не так. Что я напрасно убил ее. Он сказал это моему отцу, и теперь он бьет меня и не позволяет сидеть у костра, когда холодно.
Мальчик всхлипнул. Осторожно, чтобы не разбудить спящего малыша, Армун протянула Харлу горсть эккотаца. Он с жадностью проглотил еду.
– Ты поступил правильно, – сказала она. – Это старый Фракен ошибается. Керрик-маргалус все знает о мургу, их прислужниках, и он правильно похвалил тебя за то, что ты убил эту сову. Теперь возвращайся в свой шатер и передай мои слова отцу. Ты поступил правильно.
Ветер крепчал, и она туго зашнуровала вход, когда мальчик ушел. Старый Фракен чаще все-таки ошибался, чем оказывался прав. С той поры как умерли ее родители и она осталась одна, Армун понемногу теряла доверие к предсказаниям Фракена и его совиным комочкам. Керрик тоже смеялся над Фракеном и погадками сов, – и она освободилась от страха перед стариком. Недалекий и глупый, он только доставлял одни неприятности, как сейчас с мальчиком.
Ночью Армун вдруг проснулась, сердце колотилось от ужаса – кто-то скребся в шкуры снаружи. Она поискала в темноте копье, но услышала голос, назвавший ее по имени. Раздув поярче угольки, она подбросила в костер веток и расшнуровала вход. Просунув в отверстие сначала стрелы и лук, внутрь пролез Харл.
– Он бьет меня, – сказал он с сухими глазами. – Он бьет меня моим луком, когда я говорю ему твои слова. Он даже не хочет слушать меня. Он кричит, что Керрик знает все о мургу, потому что сам наполовину мараг… – Он умолк и опустил голову. – И ты тоже, сказал он и снова побил меня. Я убежал.
Армун кипела гневом: не за себя, ей-то приходилось слышать и худшие оскорбления.
– Пусть Фракен читает будущее по помету мургу. Твой отец не лучше его, раз слушает такие глупости. Керрик спас саммады – и как быстро все забыли об этом… Сколько тебе?
– Это моя одиннадцатая зима.
– Достаточно взрослый, чтобы получать побои, но слишком молод, чтобы стать охотником и дать сдачи. Оставайся до утра, Харл, пусть отец твой придет ко мне за тобой. Я расскажу ему о мургу!
Утром Армун вышла из шатра послушать, что говорят женщины. Все беспокоились о пропавшем мальчике, и охотники уже искали его. Хорошо, подумала она, а то заплывут жиром, без дела валяясь в шатрах.
Подождав, пока солнце опустится пониже, она остановила первую из встретившихся женщин.
– Пойди в шатер Нивота и передай ему, что мальчик Харл нашелся и сидит в моем шатре. Быстрее.
Как Армун и рассчитывала, женщина не стала торопиться и тут же разболтала новость. Армун вернулась в свой шатер и стала ждать. Наконец кто-то окликнул ее снаружи. Она вышла, аккуратно задернув за собой полог.
Старый шрам на щеке кривил рот Нивота в злобной ухмылке. Характер был под стать выражению лица.
– Я пришел за мальчишкой, – грубо сказал он.
Позади него собралась толпа, люди с интересом прислушивались: зима была длинной и скучной.
– Я – Армун, а это шатер Керрика. Как твое имя?
– Отойди в сторону, женщина, – мне нужен мой парень.
– Чтобы опять избить? Это ты говорил, что Керрик наполовину мараг?
– Он совсем мараг, если тебе хочется знать мое мнение. И сейчас я накажу мальчишку, чтобы не болтал… и тебя тоже, если ты не пропустишь меня.
Она не шевельнулась, и он грубо толкнул ее. А напрасно. Не стоило ему забывать, что случалось, когда она была моложе и ее дразнили беличьей мордой.
Кулак Армун угодил Нивоту прямо в нос – охотник полетел спиной в снег. Едва он встал на колени – кровь капала у него с подбородка, – она снова ударила его в лицо. Толпа разразилась радостными криками. Доволен был и Харл, подглядывавший в щелочку.
Охотники не бьют женщин… кроме своих собственных, поэтому Нивот не знал, что ему делать. Не было у него и времени подумать. Армун не ниже его ростом и страшна в гневе. И он бесславно бежал. Толпа не торопилась расходиться, сожалея об окончании интереснейшего зрелища.
Но на этом все кончилось. Харл остался в ее шатре, никто за ним не пришел, в присутствии Армун об этом даже не вспоминали. Мать Харла умерла прошлой голодной зимой, и отец явно тяготился мальчишкой. Армун стало повеселее.
…Весна запоздала. Она всегда теперь запаздывала. И, когда лед на реке затрещал и громадные льдины тронулись вниз, Армун начала высматривать на востоке Керрика. Каждый день ей было все труднее справляться со своим нетерпением, и наконец в самый разгар цветения деревьев она отослала Арнхвита с Харлом поиграть на берег реки, а сама пошла к Херилаку. Он сидел перед шатром, натягивая на лук новую сплетенную из кишок тетиву, – приближалось долгожданное время охоты. Когда она заговорила, он лишь кивнул, не поднимая глаз от работы.
– Лето пришло, а Керрика нет.
Он буркнул что-то нечленораздельное. Взглянув на его склоненную голову, она подавила в себе гнев.
– Настала пора путешествий. Если он не вернется, я сама уйду к нему. Я прошу, чтобы кто-нибудь из охотников проводил меня.
Ответом ей было молчание, и, когда Армун хотела повторить, Херилак поднял к ней лицо.
– Нет, – ответил он. – Не будет тебе охотников. Ты не уйдешь. Ты из моего саммада, и я запрещаю тебе. Оставь меня.
– Я хочу уйти! – закричала она. – Оставить тебя, оставить твой саммад. Уйти туда, где должна быть. И ты скажешь им…
– Еще раз говорю: уходи, – проговорил он, вставая перед ней во весь рост.
Это был не Нивот. Она бы никогда не решилась ударить Херилака, а он не хотел даже слушать ее. Говорить было не о чем.
Она пришла на берег реки и долго сидела там, следя за мальчишками, катавшимися в молодой траве. От Херилака ждать помощи не приходилось, скорее наоборот. К кому бы еще обратиться? Оставался только один охотник, и она направилась к нему.
Тот сидел в шатре один.
– Ортнар, ты один уцелел из первого саммада Херилака, не попал в лапы мургу…
– Да, Армун. Зачем ты напоминаешь мне об этом?
– Значит, ты не можешь не знать, что Керрик остался на юге и мое место рядом с ним. Отведи меня к нему. Ты ведь друг его.
– Я – друг его, – тяжело вздохнув, согласился Ортнар. – Но я не могу тебе помочь. Херилак говорил со всеми и сказал, что не отпустит тебя.
Армун недоумевающе взглянула на него.
– Кто ты, маленький мальчик, который писает в шкуры от громкого голоса Херилака, или же охотник-тану, который поступает по собственному разумению?
Не обратив внимания на оскорбление, Ортнар отмахнулся.
– Охотник я, охотник… Но нас с Херилаком связывает память о мертвых, о погибшем саммаде… а это не шутка. Но я и не против Керрика, который был нашим маргалусом, когда мы убивали мургу…
– И что же?..
– Я помогу тебе, если у тебя хватит для этого сил.
– Ортнар, я сильна. Скажи мне, какая твоя помощь потребует от меня всех сил.