Когда придет весна

Она нуждалась не в деньгах, а в общении. Хозяйкой Тилли оказалась разборчивой, принимала только понравившихся ей дам, готовых придерживаться установленных ею правил. Мужчинам не разрешалось подниматься выше первого этажа без надобности. Дамы должны быть дома в десять вечера, включая субботу. Каждое воскресное утро ходить в церковь. Никто из постояльцев не имел права пропустить ужин. Соблюдение правил вознаграждалось сторицей: хозяйка баловала жильцов, еда в пансионе была отменная, спальни просторные, красивые, постельное белье каждый день свежее. Добрейшая женщина относилась к гостям как к членам семьи.
По правде говоря, под строгим обликом Тилли таилась мягкая, нежная душа. Она нарушила свои твердые правила, разрешив Джессике с сыном остановиться у нее. С тех пор как собственные дочери выросли, Тилли не допускала в дом младенцев или маленьких детей: не хотела шума. Но малыш Калеб стал исключением. Он похитил ее сердце в тот момент, когда захлопал большими карими глазами и показал ей язык.
Когда маршалы постучали в дверь, Тилли как раз смеялась над ужимками мальчишки. Маленькая крепкая женщина с блестящими глазами на морщинистом лице улыбалась, пока не заметила маршальских значков. Крепко держа Калеба за руку, она подошла к двери.
— Вы хотите допросить моих девушек? Не так ли?
— Да, мадам. Именно поэтому мы и пришли, — ответил Райан.
Она нахмурилась.
— Они очень взволнованы и испуганы, к тому же недавно перенесли грипп. Бедняжка Джессика почти выздоровела, но кажется, болезнь снова возвращается. Вечером в среду ее сильно тошнило. Стыдно так пугать девочек! Входите. Они на кухне, моют посуду. Обычно я не разрешаю постояльцам заниматься хозяйством, но мои служанки больны, лежат дома, да и я сегодня неважно себя чувствую. Поэтому пришлось нарушить правило. Впрочем, это ведь мой дом. Хотите поговорить с обеими? Вы можете расположиться за кухонным столом.
Чисто вымытый ребенок, вцепившись в волосы тряпичной куклы, стоял и смотрел на Коула. Он отпустил руку Тилли и засунул большой палец в рот.
— Мы бы хотели поговорить с каждой девушкой отдельно, — сказал Райан. — Вы не попросите выйти Джессику Саммерз? Мы подождем ее здесь.
— Малыш, иди найди маму! — велела ребенку Тилли.
Мальчишка довольно долго вынимал палец изо рта, потом закричал: «Нет!», — повернулся и убежал в дом.
Тилли засмеялась:
— «Нет» его любимое словечко. За день он повторяет его раз сто. Он вообще неглупый мальчик, просто очень упрямый.
Оглянувшись, желая убедиться, что ребенок не слышит ее, Тилли снова заговорила:
— Джессика и Грэйс перепуганы, как кролики. Все из-за слухов, будто кто-то из них стал свидетельницей убийств. Так написано в газете. Но мои девочки ничего не видели! Если бы видели, обязательно мне бы рассказали. Я не хочу, чтобы вы, маршалы, пугали их вопросами. Слышите меня?
— Да, мэм, — ответил Коул.
— Ну я пошла за Джессикой, — объявила! она. — А потом поднимусь наверх с чаем, который Грэйс мне заварила. Я вернусь вниз и запру двери ровно в десять. К этому времени вы должны закончить.
— Да, мэм, непременно, — пообещал Райан.
Но Тилли не ушла, похоже, хотела еще кое-что сказать маршалам. У нее была такая особенность: когда на ум приходила мысль, она высказывала ее немедленно. Ведь время слишком дорого, чтобы тратить его попусту на разговоры вокруг да около.
— Очень жаль, что горожане так ведут себя. Мои девочки здесь совсем недавно, а о них так много говорят. Я сочувствую и бедняжке Ребекке Джеймс. Она тоже плохо себя чувствует. Вы ее уже расспрашивали?
— А когда вы встречались с Ребеккой? — задал встречный вопрос Райан.
— В прошлое воскресенье, в церкви, — ответила Тилли. — Мы очень хорошо поговорили после службы. Она сказала, что хотела бы переехать ко мне, потому что у нее очень тесная комната в гостинице. Я бы с удовольствием приняла ее. Конечно, я очень щепетильна насчет постояльцев, но ее возьму. У нее доброе сердце. Представьте себе, даже со старым, противным Лемонтом Морганстаффом она сумела быть любезной — похвалила его сад.
— Сколько сейчас у вас жильцов?
— Вообще хватило бы места для пятерых, но теперь у меня живут только двое: Грэйс и Джессика. И ребенок, конечно.
Тут Калеб пронесся мимо Тилли, рывком открыл дверь и выскочил на улицу, прежде чем она успела схватить его. Озорник был в белой хлопчатобумажной рубашонке до пят и босиком.
— Прошу вас, мальчики, не спускать глаз с этой егозы, пока я буду ходить за Джессикой. Потом уведу Калеба наверх. Я обещала рассказать ему сказку.
Тилли уже повернулась, но Коул остановил ее:
— Мэм, а где отец мальчика?
— Хороший вопрос. Если бы у меня было право говорить на эту тему, я бы рассказала. Но я дала слово Джессике держать язык за зубами. Скажу только одно: родная мать малыша умерла при родах. Мужа рядом с ней не было. Да, сэр, не было.
— Значит, Джессика не мать мальчику? — спросил Дэниел Райан.
— Калеб считает ее матерью. Она заботится о нем со дня рождения, но по крови она ему не мать.
— А отец Калеба жив? — поинтересовался Коул.
— Честно говоря, не знаю, — нахмурилась Тилли. — Скорее всего уже допился до могилы. Все, больше не произнесу ни слова! Спросите сами у Джессики.
Хозяйка исчезла в гостиной. Коул и Райан посмотрели на ребенка. Калеб стоял на ступеньке и с улыбкой до ушей глядел на них. Потом шлепнулся на колени, попятился назад, и завязки на его подгузниках развязались.
— Куда это ты собрался? — спросил Коул и быстро подхватил малыша.
Райан успел поймать подгузники, прежде чем они свалились с Калеба, и быстро завязал тесемки. Калеб бросил матерчатую куклу и потянулся к значку Райана.
— Ты ведешь себя так, будто соображаешь, что делаешь, — заметил Коул, не обращая внимания на крики ребенка, который, извиваясь, просился вниз.
— У меня есть некоторый опыт.
— Племянники и племянницы?
— Нет, дочь. — Райан прижал ребенка к себе, прежде чем отпустить. — От него пахнет яблоком и мылом. Навевает воспоминания. — Он пересек крыльцо, прислонился к столбу и уставился в темноту. — Устал сегодня, — признался он.
— Я не знал, что ты был женат.
— Ты же не спрашивал.
Голос Райана звучал напряженно, по тону было ясно, что ему не хочется развивать тему. Но Коул не удержался от любопытства:
— И долго ты был женат?
— В прошлом месяце было бы семь лет.
— Было бы?
Райан кивнул:
— Они обе мертвы.
В голове Коула роились вопросы.
— Когда ты, говоришь, занялся расследованием ограблений?
— Я ничего такого не говорил.
— О'кей. Не говорил, но когда все-таки?
— Меня назначили главой специального отряда после одного ограбления.
— Перестань увиливать, скажи, какое ограбление? Где?
— В Диллоне, — ответил Райан.
— В твоем родном городе…
— Да, в моем родном городе.
Оба умолкли. Коул вдруг вспомнил рассказ о том ограблении.
— Твоя жена и дочь заболели? — спросил он наконец.
— Перестань задавать вопросы, Коул!
— Так они заболели? — не отступал Коул. Райан покачал головой:
— Нет, они не заболели. Они просто оказались не в том месте и не в то время.
Коул со свистом выдохнул:
— Ах… Черт побери, Дэниел. Так это были они, да?..
 
Глава 14
Джессика стояла у кухонной стойки, мечтательно глядяв окно. Она пыталась вспомнить, что такое беззаботная жизнь.
Но не могла.
Она ужасно устала, видимо, поэтому любые волнения и заботы казались теперь непереносимыми. Столько перемен произошло в ее жизни за последние два года! Казалось, она живет на свете лет сто.
У нее не оставалось времени себя жалеть, и как бы ни уставала, она не переставала благодарить Бога за счастье, которым он наделил ее, подарив малыша Калеба. Джессика не могла себе представить жизнь без него, хотя он невероятно осложнил ее существование.
Заставив себя вернуться к прежнему занятию, Джессика взяла тряпку и принялась мыть одну из красивых фарфоровых тарелок Тилли. Вода выплеснулась на юбку. Она посмотрела на мокрое пятно и впервые заметила, какое старое на ней платье. И оно ей стало мало: сильно жмет в груди. Надо найти время и переставить пуговицы. Конечно, она не выбросит его, как советует Тилли. Зачем поступать неразумно и расточительно? Она не может себе позволить тратить деньги. Платье хоть и выцвело за годы бесконечных стирок, но тон ей нравится. Джессика пожала плечами: выглядит ее наряд вполне прилично, а это самое главное.