Воздушный корабль
«Неужели и их всех перебило? – думал Власов. У него болел бок, спина, болела голова, колено на правой ноге быстро опухало. – „Альфу“ может спасти только тяга пропеллеров. Надо во что бы то ни стало запустить моторы…» Идти – об этом нечего и думать. Оставалось ползти, рискуя вновь оказаться горошиной в погремушке.
Власов успел ухватиться за дверь каюты Ханмурадова и вполз в нее. Каюта была пуста. Пуста и койка. Подушки, матрац, одеяло, полотенца, книги, ящики валялись на полу. Власов быстро подобрал одеяло, подушку, полотенце. Подушку привязал полотенцем к голове. «Сохранить голову сейчас – самое важное. Если ударом отшибет сознание – все кончено! Быть может, на всей „Альфе“ сохранился только один человек, не потерявший сознания!» Одеяло обернул вокруг торса и завязал вторым полотенцем. Так. Теперь он был защищен от ударов.
Власов кончил вовремя. «Альфу» вновь начало трепать. Она вертелась волчком и одновременно качалась вверх-вниз. Власов уцепился за дверь и ждал подходящего момента, чтобы скатиться к моторной рубке, как кегельбанный шар.
Есть! Покатился. Не докатился и пополз на стену. Уцепился за дверь каюты. Снова вниз, к моторам. Стремительное обратное падение до самого «дна» коридора и столь же стремительное возвращение к моторной каюте вместе с бездыханным Бусей.
Удача! Они так вдвоем и влетели в машинное отделение. Только бы не вылететь обратно. Власов развязывает полотенце и этим полотенцем привязывает Бусю к оградке возле мотора. «Еще один пристроен!»
Запустить мотор! Черт возьми! Если бы Власов знал, как это делается!.. Ухватившись за оградку возле мотора, он сидел и размышлял, пытаясь «логически» объяснить назначение частей. Положим, несколько раз он присутствовал при том, как Буся запускает мотор. Надо вспомнить… «Как бы только не наделать еще больших бед… Конечно, я знаю устройство мотора, но принцип – одно, а практика – другое… Если, скажем, так… Но раньше надо дать горючее…»
Ханмурадов крепко спал, когда началась авария. Его несколько раз кинуло к потолку, прежде чем он проснулся и понял, что случилось. Вскочил на кровать. Больно стукнулся теменем о потолок. Снова лег и начал обдумывать положение. Конечно, надо немедленно бежать в капитанскую рубку!
И Ханмурадов, соскочив с кровати, ступил шаг к двери, упал и начал измерять своим телом пространство в трех измерениях. Он был силен, ловок, сообразителен и через минуту уже приспособился к неожиданным броскам, научился использовать их направление. Выбрался в коридор и, цепляясь, прыгая, катаясь от двери к двери, направился к капитанской рубке. Возле радиорубки он задержался. Лаврова! Что с ней? Быть может, она убита, тяжело ранена?.. Он приоткрыл дверь радиорубки и бомбой подлетел к рабочему креслу радистки.
Лавровой посчастливилось больше других. В момент аварии она работала, сидя в кресле. При первом же толчке радистка успела ухватиться за налокотники кресла и в паузах между толчками пристегнула себя ремнями.
Правда, и ее положение было не легким. Минутами ей приходилось висеть вниз головой, когда «Альфа» переворачивалась вверх дном. Но Лаврову не трепало, не било, не бросало. Она была целехонька. И умудрялась даже посылать на землю радиограммы, сообщая о том, что происходит с «Альфой».
– Ты жива? Невредима? – радостно вскричал Ханмурадов, цепляясь за кресло.
– Как видишь! – отвечала Лаврова. – Что произошло? Ты не знаешь?
«Альфу» вновь перевернуло вверх дном. Ханмурадов, не выпуская ножек кресла, повис в воздухе.
– Ничего не знаю. Я спал. Мне надо идти. Мы должны победить бурю. Держись, Лаврова!
Ханмурадов разнял руки и перелетел к двери.
Лаврова застучала на аппарате.
Ханмурадов скрылся за дверью. «Альфа» опустилась кормой, и ближайшее машинное отделение, которое находилось на носу, оказалось почти над головой Ханмурадова.
Ханмурадов посмотрел вверх, увидел голову Власова.
– Жив? – крикнул ему Ханмурадов.
– Прыгай сюда, когда «Альфа» перевернется. Я не могу завести мотор! – в свою очередь, крикнул Власов.
– Ожидать некогда. Там есть веревка. Привяжите ее к чему-нибудь и спустите конец! – вновь крикнул Ханмурадов.
Власов не без труда нашел, закрепил и спустил веревку.
Ханмурадов ухватился за конец и начал карабкаться с кошачьей быстротой. Но натяжение веревки вдруг начало ослабевать. Она складывалась петлями. «Альфа» перекинулась на нос, и Ханмурадов свалился на голову Власова.
* * *Мотор отказывался работать, захлебывался. Ханмурадов подполз к иллюминатору и заглянул в стекло.
– Этот мотор нам не поможет. Пропеллер сломан, – сказал он. – Придется пробраться в кормовой мотор. Но едва ли он будет работать при такой качке, сказал Ханмурадов.
– Дело дрянь, – отозвался Власов. – Мы во власти циклона. Не циклон, а настоящий смерч. Нас несет с бешеной скоростью.
– Но как мы попали в циклон?
– Теперь нам надо подумать о том, как выбраться из него и прежде всего как помочь нашим раненым. Видишь, Буся до сих пор не приходит в себя.
– А Сузи?
– Тоже лежит без памяти, привязанный к столу в своей рубке.
– Попали в переплет! – тряхнул головой Ханмурадов.
– Ну что ж, лезем в кормовой отсек гондолы!..
Кормовой мотор удалось завести. Но выйти из циклонического течения с помощью одного пропеллера не удавалось. К счастью, положение скоро изменилось к лучшему. Так как центр тяжести всей системы находился внизу, то «Альфа» повернулась гондолой вниз, как только ее перестало вертеть. Но она продолжала нестись вместе с циклоном в восточном или юго-восточном направлении. Власов объяснил Ханмурадову эту перемену. Он вынул записную книжку и набросал чертеж.
– В циклоне частицы воздуха двигаются как бы по винтовой линии. Нас трепало, пока мы не вышли из этого «винта». Теперь нас несет по линии вот этой стрелки.
– А скорость какова?
– Бывают циклоны, которые движутся со скоростью всего сто пятьдесят двести километров в сутки. А бывают и такие, что пробегают в сутки и две тысячи километров. В такой циклон нам, вероятно, и посчастливилось попасть. Ну, однако, об этом мы еще поговорим. Теперь нам надо о другом подумать. Иди приведи в чувство Сузи, а я Бусю на свое попечение возьму. Надо их уложить на койки и привязать. Пока мы не расстались с циклоном, с нами могут случиться еще всякие неприятные неожиданности…
Печальное зрелище представлял собой экипаж «Альфы». Сузи ходил с забинтованной головой. Буся прихрамывал, Ханмурадов жаловался на боль в боку. Власов совсем расклеился. Он даже пожелтел и вспоминал о своем тихом, милом Павловске, уютном кабинете, метеорологической обсерватории, послушных шарах-зондах, «которые без всяких хлопот и без риска для человека добывают нам сведения о верхних слоях атмосферы». И если бы не дрозофилы, он совсем затосковал бы. Власов взял с собою в полет мух-дрозофил, чтобы наблюдать, как влияют космические лучи на мутацию.
– Это очень важно. Мы все больше овладеваем стратосферой, – говорил он. – Мы еще совсем не знаем, как влияют космические лучи на организм человека. Дрозофилы – очень тонкий «реактив» на лучистую энергию. Если количество летательных (смертельных) генов, возникающих у дрозофил под влиянием космических лучей, не увеличится, значит и для человека эти лучи не представляют опасности.
В сущности говоря, – продолжал он объяснять Лавровой, которая заинтересовалась его дрозофилами, – абсолютно вредных физических факторов, как и химических веществ, нет. Все дело в количестве. Тяжелая вода смертоносна в большой пропорции и стимулирует развитие организмов, будучи примешана к обычной воде в малых дозах. Так и с космическими лучами. Ведь под их действием находятся все растения и живые существа на земле. Биология только недоучитывала этого фактора. Кто знает, быть может, вся эволюция видов произошла и происходит под действием этой космической лучистой энергии. Жаль только, что «Альфа» не летит в стратосфере, в лучшем случае она поднимается лишь к ее границам. Но все же мы получаем здесь гораздо больше космических лучей, чем на земле, и это должно отразиться на дрозофилах.