Воздушный корабль

– А быть может, и на нас самих? – спросила Лаврова.
– Быть может, и на нас, – ответил Власов. – Как – хорошо или плохо – мы еще не знаем. Я иногда не прочь пофантазировать. Кто знает? Быть может, через несколько десятков лет люди построят в стратосфере этакий искусственный спутник Земли и на нем лабораторию. Под влиянием мощных космических излучений начнет происходить сильнейшая мутация у подопытных насекомых и животных. «Искусственная эволюция»! Быть может, нам удастся создать совершенно невиданные, новые, более совершенные формы животных и растений, подвергая их действию космических лучей.
– И, быть может, получим мутацию человека и сверхчеловека?
– А все может быть! Ведь, в сущности говоря, мы только начинаем проникать в тайники мастерской природы, в тайны ее производства!
Лаврова задумчиво смотрела сквозь стекло в ящик, где весело перелетали и суетились крупные мухи-дрозофилы. Они так беззаботны! Они не знают, вероятно, и не чувствуют, что незримые потоки лучистой энергии пронизывают их тело и вызывают глубокие изменения в их организации, в их генах носителях жизненного начала и качественных признаков их потомства.
«А мы, люди?.. Все ли мы сознаем это? Все ли мы знаем, что ничто никакое изменение нормальных условий – не проходит для организма, для нас, безрезультатно?.. Быть может, у стратосферных пилотов будут исключительно даровитые дети!»
Размышления Лавровой были прерваны голосом Сузи. Он звал к себе Власова. Аэролог отправился в капитанскую рубку.
Сузи сидел, наклонившись над картой. Бинты закрывали его голову, лоб и подбородок. Возле Сузи сидел Ханмурадов и рассеянно глядел в иллюминатор.
– Ты не слушаешь меня! – строго сказал Сузи сквозь сжатые зубы. Бинт мешал ему открыть рот.
– Нет, я слушаю, – рассеянно ответил Ханмурадов.
Вошел Власов. Сузи повернул к нему голову и поморщился – заболела шея.
– Наша судьба, – начал Сузи, – похожа на судьбу Колумба. Он шел открывать морской путь в Индию, а открыл Америку. Мы, вместо того чтобы «открыть» Северный полюс, «открыли» пустыню Гоби.
– Разве она была закрыта? – сострил Власов, вспоминая Маяковского, который хотел «закрыть Америку, чтобы открыть ее вновь».
– К сожалению, и полюс и Гоби открыты и никто их не закрывал, улыбнулся углом губ Сузи. – А факт все-таки тот, что нас занесло в пустыню Гоби. Я сейчас «самоопределился». Долгота – сто пять, широта – сорок пять градусов.
Власов рассмеялся.
– Неплохие результаты! – воскликнул он. – Мы находимся, значит, примерно только километров на триста севернее Ташкента.
– Зато на восток нас отнесло тысячи на две километров! – сказал Ханмурадов.
Он встал, подошел к иллюминатору и посмотрел вниз. «Альфа» летела на высоте всего шестисот метров. Ее темно-синяя длинная тень медленно ползла по желто-серым пескам пустыни. Что за унылый вид! Ни деревца, ни кустика, ни животных, ни человеческого жилья. Пески, пески, пески, раскаленные жгучими лучами солнца. Воздушный столб, который, пожалуй, может поднять своим могучим восходящим током планер с места. Весь день от пустынь идет вверх этот горячий ток воздуха. Какая благодать для орлов!
Вот он, «птичий царь», парит, распластав неподвижно крылья, невдалеке от «Альфы». Ханмурадов видит даже, как орел от времени до времени поворачивает голову к «Альфе». Дирижабль раздражает воздушного хищника. Налетит ли он, как налетел час назад один орел на «Альфу»? Хорошо, что оболочка дирижабля металлическая. Мягкому дирижаблю досталось бы от острого орлиного клюва и когтей!
Орел неподвижно парит в воздухе и зорко смотрит вниз. Что он там заметил? Какая добыча может быть здесь для орла? Едва ли в этой пустыне живут даже тушканчики, суслики. Может быть, змеи, ящерицы…
Ханмурадов шарит глазами по песчаной равнине. Что могло заинтересовать орла?
– Вот прочти радиотелеграммы. Эта от Осоавиахима, эта от секретаря Ташкентского обкома – ответы на наши донесения. – Сузи протягивает две бумажки, написанные рукой Лавровой. – Ответ на наши сообщения об аварии. Радуются, что все мы живы, выражают твердую надежду на то, что мы найдем так неожиданно утерянную воздушную реку.
– Это все отлично, – говорит Власов. – Но мне гораздо интереснее было бы знать, какой метеор, болид или чудовищный снаряд «контузил» нас, вывел из курса и бросил в объятия циклона.
Сузи усмехается.
– Об этом говорит третья, только что полученная телеграмма. Ты знаешь о постройке ракетного дирижабля, который должен был лететь со скоростью двух–трех тысяч километров в час? Так вот, его построили досрочно и пустили в опытный полет. Он-то и был тем «метеором», который наделал нам бед. Капитан стратосферного ракетного дирижабля товарищ Нипковский шлет нам свои извинения, огорчения и прочее. Наша радиограмма об изменении курса, оказывается, не была принята из-за атмосферных разрядов. И Нипковский полагал, что мы находимся севернее и в более низких слоях. Его «Ураган» только набирал высоту, пробираясь к стратосфере. Хорошо еще, что «Ураган» не угодил в «Альфу». Недурная получилась бы картина столкновения «космических тел»!
Появился второй орел, третий… Почуяли какую-то добычу.
– Нам надо немедленно начать подъем в поисках нашей реки. Я уже приказал Лавровой отправить радиограмму о том, что мы поднимаемся, продолжал Сузи. И, повернув с гримасой боли голову к рупору, он крикнул: Буся! Останови холодильники! Мы поднимаемся.
– Смотрите! Смотрите! – вдруг крикнул Ханмурадов. – В пустыне человек!
– Ну и что же? Какое нам дело до человека в пустыне? – ответил Сузи. Буся! Да куда же он запропастился?
– Рядом с ним еще кто-то… не разберу. Человек машет белым флагом! Он призывает на помощь!
Власов и Сузи подошли к иллюминатору. Ханмурадов показал, где находились люди, затем схватил бинокль.
– Он машет нам! Он зовет нас на помощь! – продолжал Ханмурадов. – Рядом с ним прыгает полуголый мальчик и машет платком или тряпкой. Палатка, несколько ящиков… Два верблюжьих трупа…
Бинокль начал переходить из рук в руки.
– Быть может, остатки научной экспедиции? – сказал Власов, кладя бинокль на стол. – Как быть? – И Власов пытливо посмотрел на Сузи.
Капитан подумал минуту и ответил:
– Возня с этими людьми задержит нас. Но мы не можем изменять традиции нашего воздушного и морского флота – приходить на помощь пострадавшим. Нам придется снизиться.
Власов вздохнул с облегчением.
– Теперь вместо того чтобы закрывать холодильные установки, придется усилить их работу. Водород в оболочке должен быть сильно охлажден, чтобы спуститься на эту горячую сковородку пустыни при жгучих лучах солнца.
Уже после того как аппараты показали, что подъемная сила газа равна нулю, «Альфа» еще медленно поднималась в воздухе восходящим воздушным током. Пришлось снова и снова охлаждать газ, пока, наконец, «Альфа» не начала плавно снижаться. Во второй раз за время путешествия пустили в ход пропеллеры, чтобы подойти ближе к затерянным в пустыне людям.
Гондола «Альфы» мягко села на песок. Так как гондола имела вид дуги, то, чтобы избежать качания, на носу и корме были установлены выдвижные опоры. Опущенные до земли, они придавали дирижаблю устойчивость. Якорей бросать не нужно было: воздух был совершенно недвижим.
Полуголый, почти черный от загара мальчик прыгал на ящике, махал над головой грязно-желтой тряпкой и неистово кричал:
– Хо! Хо! Хо!
Мужчина с флагом из наволочки, спотыкаясь на песке, побежал к гондоле.
– Эввива! Эввива! – кричал он.
– Итальянец, – заметил Власов.
Белый фланелевый костюм итальянца был грязен и измят. Пробковый шлем сдвинут на затылок. Черная седеющая борода всклокочена. На сизо-красном носу лупилась кожа. На ногах – желтые краги, вместо ботинок – синие выцветшие носки.
Мальчик, соскочив с ящика, помчался вприпрыжку за итальянцем.
– Пить! Пить! Пить! – было второе слово, произнесенное человеком в носках на итальянском, французском и немецком языках.