И маятник качнулся…

·Ведуньи иначе прозываются Дщери, то есть «дочери». Дочери Земли. Они наделены своим Даром с момента зачатия – оный Дар не нужно развивать или усиливать: наступит день, и он сам заявит о себе. Другое дело, что его Сила очень и очень невелика по сравнению с Силой магов более высокого порядка. Ведовство – наука наследственная. И – наследуемая. Ведунья, чувствующая приближение смерти, находит себе преемницу, которая станет новым вместилищем знаний, накопленных поколениями, жившими до нее [10]. Традиция очень разумная и понятная: отправлять юную ведунью в дальние края, чтобы обучить магии, слишком накладно и опасно. Да и деревня не может долго оставаться без ее помощи. В каждой местности свои Кружева Сил – неграмотной сельской девушке ни к чему теория Высших сфер, ей нужно знать имена и привычки домашних духов, разбираться в травах, растущих рядом с домом, любить людей, которых она помнит с момента своего рождения… Кстати, надо признать, что знакомой мне деревне очень повезло: далеко не везде есть своя собственная ведунья…
– И тебе мир, юноша. – Голос, заставивший меня вынырнуть из кучи мусора, сваленной на чердаке моего сознания, был глубок и звучен. Голос человека, досконально изучившего свои возможности и тем – опасного. Даже если ваши силы невелики, но вы четко можете установить их пределы, вы легко справитесь с противником, который вдвое сильнее вас, но не умеет правильно распоряжаться дарованным ему могуществом. Это – моя главная заповедь. Или – мое главное наказание, потому что я никак не могу понять, на что именно и в какой момент способен…
Я почти ощутил, как она изучает мою ауру. И даже знал, что видит старуха: желто-серое пятно с россыпью белых снежинок. Я чист, как небо над твоей головой, дорогуша, даже не старайся!
Минуту спустя она вздохнула, ослабляя внимание, но не убирая Око полностью. Однако… Я кажусь ей столь опасным субъектом?
– Гизариус прислал меня помочь с огородом, почтенная.
– Он щедр, как всегда. – Чуть улыбнулась, но тепла в глазах больше не стало.
Или ты много мнишь о себе, дорогуша, или… Твои мысли заняты совсем другим, нежели грядками…
– Вы позволите взглянуть, что мне предстоит?
Она вежливо кивнула:
– Конечно, юноша… Нида тебя проводит.
Из-за спины старухи выступила девушка – настолько же юная, насколько стара была ее наставница. Высокая и худая, как и сама ведунья. Кожа такая тонкая, что кажется почти прозрачной. Светлые волосы легким пухом вьются вокруг треугольного личика. Невзрачная, если не сказать – некрасивая. Только в глазах та же Сила, даже цвет тот же: два темно-синих костра в ледяной пустыне.
– Пойдемте. – Она улыбнулась, и лицо сразу ожило: красоты не появилось, но исчезла пустота, и Нида стала совсем похожа на человека из плоти и крови, а не на призрака…
Огород был достаточно ухожен, но общую картину портили разросшиеся кусты овражного ивняка, подбирающегося к грядкам. Да, дел здесь по горло…
– В этом доме есть инструменты? – обратился я к девушке после недолгих раздумий.
– Инструменты? – Растерянное недоумение.
– Ну да… Лопата, топор… – Неужели придется тащиться еще и за ними?
– Да, есть. – Она довольно кивнула, и через пару минут поисков в сарайчике я стал обладателем топорика и лопаты, вид которых едва не заставил меня грязно выругаться. Ну надо же, довести металл до такого плачевного состояния! Да мне только на заточку придется день потратить. Или несколько дней…
– Я схожу в деревню, почтенная, постараюсь справить инструмент. вы не будете против, если к работе я приступлю завтра?
– Как вам будет угодно. – Робкая улыбка и кивок.
На том и порешили. Я попросил ее найти для меня старые ненужные перчатки или рукавицы, собрал орудия своего будущего труда и поплелся через луг в деревню.
Кузнец оказался человеком понимающим и помог отчистить ржавчину и выправить кромку лопаты молотком. Топор, лишившийся грязно-коричневого налета, выглядел вполне прилично, и я, выпросив точильные камни с разными «зернами», устроился у ограды кузни, методично шкрябая по лезвию. Такому ремеслу меня не нужно было учить: ножи я точил, было дело, так что и с топором разобраться смогу…
– Загубишь вещь, – буркнул гном, искоса наблюдавший за моим «творчеством».
– Это еще почему? – Я даже забыл обидеться на то, что меня критикуют.
– Так колун же, а ты весь горбик ему сточишь… С таким-то усердием, – неумело съехидничал гном.
– А мне колоть не нужно, я рубить собираюсь, – в тон «почтенному Гедрину» ответил я.
– Тогда на наковальне надо подправить, – продолжал мой неожиданный советчик.
– Зачем отвлекать людей от работы? Для моих целей сгодится и такой топор. – Уголки рта дрогнули, но я не стал улыбаться. Пока.
– Как знаешь. – Гном почесал подбородок и, ободренный мирным началом беседы, решил развить свой нечаянный успех: – А что ты будешь делать?
– Кусты корчевать. – Я не счел нужным делать тайну из своих занятий.
– Ну, тогда топор точно – не жилец!
– Почему?
– Ударишь по корню – попадешь по камню, – пояснил Гедрин.
– Камни я прощупаю и изыму.
– Прощупаешь? – Он не понял.
– У меня есть лом, – довольно сообщил я, на минутку отрываясь от процесса заточки.
– Лом? – Гедрин с сомнением посмотрел на мои хилые плечи. – А ты его поднимешь?
– Подниму. А дальше он сам будет действовать. – Я повертел топор, приноравливаясь к его тяжести.
– Не по руке он тебе, – авторитетно заявил гном.
– Сам вижу, – буркнул я. – Великовато топорище. Ну, ничего, сойдет…
– Дай-ка, подрежу.
Я чуть не открыл рот от удивления:
– С чего такая любезность?
Гном неопределенно пожал плечами:
– А чего не помочь-то? Ну, покажи руки, сейчас мерку сниму…
Я хмыкнул, но позволил ему тщательно изучить мои ладони и запястья. Гедрин ощупал их, обмерял затейливым шнурком с узелками – только что не покусал, потом взял топор, сделал несколько взмахов ножом, заполировал куском щетины срезы и торжественно вручил мне результат своего труда.
Я попробовал. Могу поклясться, стало удобнее!
– Спасибо.
– Да не за что, в общем…
Мы замолчали. Я перешел к заточке лопаты, а гном стоял рядом, то отворачиваясь, то снова впиваясь взглядом в мои пальцы, покрытые металлической пылью. Я прекрасно понимал его терзания и сомнения, но помогать не спешил: сам заварил эту кашу, пусть сам и расхлебывает. Мне первым извиняться не за что. Ну, разве что за нелепую шутку… Так она прервалась вовремя, не зайдя непоправимо далеко. Никакого чувства вины я не испытывал и с интересом ждал, какими словами мой обидчик попробует извиниться. В этот раз, поскольку первую попытку он с треском провалил. Не без моей помощи, разумеется…
Гедрину было нелегко – попробуй подбери ключик к чужому сердцу. Это вам не молотом в кузне махать: одно неверное движение, и отношения уже не перекуешь. А красноречием бородатый коротышка, похоже, не отличался. Впрочем, я никогда не слышал, чтобы его соплеменники слыли словоплетами. Вот эльфы – другое дело: все мозги косичками заплетут и в узел завяжут, пока поймешь, что им нужно. Или – вовсе не поймешь…
Я попробовал пальцем кромку. Достаточно острая, чтобы вгрызаться в землю, да и тонкие корешки перерубит «на раз». Время перевалило за полдень, неплохо бы и пообедать. А у меня тут гном мается…
– Вам что-то нужно от меня? – пришлось спросить прямо, без уверток и вежливых зигзагов.
Гедрин встрепенулся, переводя взгляд на меня:
– Да тут… Хотел… В общем…
– Извинения я не приму.
– Почему же? – Он, кажется, снова начал обижаться.
– Можете считать это моим капризом или сумасбродством. Не отрицаю, иногда я веду себя странно… За что вы хотели извиниться?
– Как это… Я ведь… Ударил… В спину… – Слова давались гномку невероятно мучительно.
Я покачал головой.
– Удар – это всего лишь удар. Рефлекторное движение тела, часто не осознанное разумом. Глупо извиняться за то, что не всегда можно контролировать. вы должны принести извинения не за свои действия, а за свои намерения. За то, что вы неправильно оценили ситуацию. Хотя… Я не вправе требовать от вас извинений. В принципе.