И маятник качнулся…

– Если бы ты был совершеннейшим дурачком, я не стала бы заставлять тебя. Но поскольку это не так… – О, Магрит признает у меня наличие умственных способностей? Надо же… – Почему ты рассеян и невнимателен?
– Какая разница? – В самом деле, какая? Я ничему не научусь достаточно хорошо, и она прекрасно это знает.
– Мне любопытно. – Пальцы скользнули по столу совсем рядом, и я вздрогнул.
– Ищите развлечение в другом месте. – Грубо, конечно. Но больше не могу сдерживаться. До каких же пор она будет считать меня своей игрушкой? Десять лет назад я не мог возразить, потому что просто не догадывался, насколько странно и зыбко мое положение в Семье. Но время идет, и кое-что меняется. Если даже реки прокладывают новые русла в нагромождении скал, то что уж говорить о моем терпении, которое давно уже на грани истощения?!
– Мне доступно больше развлечений, чем ты можешь представить. – Тон голоса не изменился: все то же спокойствие, незыблемое, как обещание встречи со смертью.
– А мне недоступно ВСЕ! – Я срываюсь на крик. Бешенство, умело подогретое сестренкой, выплескивается наружу вместе с внезапно проснувшейся обидой.
– Отчасти ты сам в этом виноват.
Что?! Я – виноват?! Да как она… Как у нее язык только повернулся…
Магрит усмехается, с легкостью прочитав мои мысли:
– Прежде чем обвинять других, нужно справедливо оценить собственные действия.
– Какие действия?
– Вот именно – какие? Ты ничего не делаешь. Даже хуже: ты ничего не желаешь делать.
– Я…
– Сегодня утром ты был на волоске от того, чтобы получить серьезную рану. Исключительно по собственной глупости и невнимательности.
Я молчу. В чем-то она права… Но в тот миг мне было совершенно все равно, что произойдет, хотя я и предполагал, чем закончится поединок…
– Ты знал, в какое место направлена атака, но не предпринял попытки уйти от удара или остановить его. Почему? Откуда это равнодушие? Нельзя начинать поединок, если тебя не интересует результат! Хорошо еще, что ваши мечи были деревянными, иначе ты бы остался без руки…
– Ну и что? Кому это интересно? Да хоть без головы! Все только вздохнут свободнее, задвинув мой труп в уголок фамильного склепа!
– Никогда так не говори! – Гнев в ее глазах дрожит лавиной, готовой сорваться с горного склона и похоронить под собой все, что окажется на пути.
– Я не прав? – Магрит довела меня: я рассвирепел, и все чувства слились в единую, совершенно бесстрастную ярость.
Сестра молчит.
– Я не прав? – повторяю еще холоднее и спокойнее.
– Все… не совсем так. – Войска нехотя отступают на заранее подготовленные позиции.
– Объясните.
Я знаю, что ей трудно. Но я многое отдал бы за то, чтобы узнать, ПОЧЕМУ ей так трудно ответить!
– Что же вы? Не знаете, что сказать? Не знаете, как солгать на сей раз?
– Я могу сказать правду, но больше всех от нее пострадаешь ты.
– Ну так скажите. Я не боюсь.
– Время еще не пришло.
– Неужели? А когда оно придет? Через год? Через десяток лет? Век спустя? Я ведь могу и не дожить до этой правды!
– Доживешь. – От слова веет холодом обреченности. Но кто из нас приговорен и к чему? – И когда этот миг наступит, ты пожалеешь, что не умер раньше.
– Ай, как страшно! Может, и не стоит ждать, а? Может быть, лучше сразу покончить с этой махонькой проблемой?
– Ты не сможешь… – Она улыбается, но так грустно…
– Почему же? Чего проще – сделать шаг с балкона!
– Попробуй. И поймешь, как это трудно – уйти. Иногда – просто невозможно…
…Это был один из последних наших разговоров «по душам». Не объясняющий ровным счетом ничего. Но, признаюсь, тогда я думал, что сестра смеется надо мной, говоря, что мне не под силу прервать собственную жизнь, когда этого захочется. С тех пор прошло немало дней, и я имел счастье несколько раз убедиться: Магрит была права. Как всегда, впрочем. Я не могу поступать так, как считаю нужным. Если только не охвачен яростью. При этом, когда я стараюсь действовать «по уму», у всех, кто меня окружает, складывается впечатление, что ваш покорный слуга – изрядный тугодум. Но тут уж ничего не поделаешь: быстро продумывать все возможные варианты развития ситуации мне трудно – я ведь не могу использовать для этой цели соответствующие магические инструменты! Поэтому на принятие решения уходит так много времени, что иногда, скрепя сердце, признаешь: лучше бы это самое решение и не принимал вовсе… Если же я действую интуитивно (то есть – без приложения ума), то, что происходит, приносит очень много неприятностей… Правда, в основном – мне, а посему можно не тревожиться о том, как мои необдуманные поступки отразятся на телесном и духовном здоровье окружающих…
Перелистывая страницы Книги Воспоминаний, я все больше убеждаюсь в одном: сестра пыталась направить меня по определенному пути. Но вот только – по какому? Похоже, она и сама не знала, что у нее получается… Как можно учить, не объясняя, что плохо, а что – хорошо? Зачем высыпать на меня ворох знаний, не обременяя себя пояснением, каким же образом использовать оные знания?
Все-таки что-то мне пока неизвестно. Что-то простое, понятное и логичное. Что-то объясняющее, почему события, от которых бегу, все равно настигают меня. Кто-то играет мной, как куклой…
Я ухмыльнулся. Что ж, мастер-кукловод, когда-нибудь ты окажешься на моем месте. Если я – всего лишь марионетка, то между нами протянуты нити, не так ли? О, я не собираюсь их рвать! Просто потяну на себя… Тогда и посмотрим, кто кем управляет! Ладно, оставим в покое судьбы мира – у меня достаточно и других насущных дел, одно из которых ожидает на террасе…
Я попытался прошмыгнуть мимо Борга, но тяжелая пятерня вцепилась в мое плечо:
– Кто она? – О, как серьезно! Неужели игры закончились? Жаль. Будем выкручиваться… Хотя в данный момент нет ни малейшего желания присутствовать на допросе. Тем более на собственном допросе…
– Моя знакомая. Старая. – И даже очень, чтоб ты знал! Но это я говорить не буду. Незачем.
– Старая знакомая? Что ж ты не пригласил ее в дом?
– Место встречи выбирал не я.
– Вот как… Эта женщина, откуда она родом? Я раньше не встречал таких…
Разумеется, не встречал. Внешний Круг Стражи крайне редко покидает место своей дислокации. Собственно говоря, поэтому я и не ожидал увидеться с Лэни так далеко от Дома…
– Издалека. – И кого, спрашивается, удовлетворит такой ответ? Уж точно не человека из «Опоры»!
– А конкретнее? – Карие глаза смотрели холодно и строго.
·– Да не знаю я! – В самом деле ведь не знаю. И что он прицепился?! Чувствует неладное? Допускаю. Интересно, сталкивался ли он раньше с оборотнями? Если да, то почему не спросит прямо? Если нет, то никогда не догадается о причине странного тревожного томления: это лежит на самой границе ощущений, далеко за словами и мыслями – память о прошлых жизнях, проведенных в теле животного [16].
– Врешь! – Пальцы сжались еще сильнее. Новые синяки? Добро пожаловать!
– Я никогда тебе не врал.
– И не говорил правду. – Это прозвучало почти укоризненно.
– Зачем нужна правда? Эта дама способна разбить сердце на кусочки…
– Я хочу знать все, касающееся твоей знакомой.
– Почему вдруг? Глаз на нее положил, да? – Ехидство прокладывает дорогу наружу. Медленно и упрямо.
– Не твое дело! – О, да мы злимся? Чудненько!
– А вот и мое! Что тебе нужно от моей подружки?
– Ах, она – твоя ПОДРУЖКА? Признался, наконец!
– Я и не скрывал. – Застенчиво хлопаю ресницами. И чем он только слушает? Или не слышит ничего, кроме собственного бешеного пульса?
– Ты постоянно играешь словами! – Отчаяние и растерянность. Хватка пальцев слабеет.
Ну да, играю. А что еще делать с этими странными штуками, не имеющими ни цвета, ни вкуса, ни веса? Использовать для убийства? Грубо. И – глупо. Играть – куда интереснее! Помнится, меня обвиняли в притворстве? Что ж, настал момент показать себя во всем блеске!