Краснокожий пророк
Суд занял несколько минут.
Рвач с непоколебимым лицом выслушал свидетельство молодого лейтенанта, заверившего, что все виски Рвача было продано маркитанту в точности по той же цене, что и в прошлый раз. Согласно официальным бумагам, Рвач ни на пенни не нажился, заставив Карфаген-Сити ждать новой поставки целых четыре месяца. «Что ж, — подумал Рвач, — справедливо, Гаррисон хочет продемонстрировать мне, как должны делаться дела». Поэтому он ни словом не возразил. Гаррисон, облачившись в судебную мантию, веселился от души. «Ничего, радуйся жизни, — думал Рвач. — Все равно меня не разозлишь».
Однако это ему все-таки удалось. Из суммы вычли двести двадцать долларов и прямо на суде передали Эндрю Джексону. Отсчитали одиннадцать золотых двадцатидолларовых монет. Рвач чуть не корчился от боли, видя, как блестящий металл исчезает в лапах Джексона. Тут он не выдержал. Правда, голос ему удалось обуздать.
— По-моему, это явное нарушение, — абсолютно спокойно заявил он, — когда истец выступает в роли защиты.
— Он выступает твоим адвокатом не по обвинению в неуплате долгов, — растолковал его честь судья Гаррисон. — Он защищает тебя по обвинению в продаже спиртного краснокожим.
Затем Гаррисон улыбнулся и стукнул молотком, показывая, что вопрос закрыт.
Слушание дела о поставке виски в Карфаген-Сити отняло совсем немного времени. Джексон представил суду те же документы и расписки в получении, доказывая, что все до единого бочонки с виски были проданы маркитанту в форте Карфаген и ни капли спиртного не ушло краснокожим.
— Хотя должен отметить, — в конце заявил Джексон, — что количества виски, указанного в данных документах, хватит на три года содержания армии раз в десять больше местного гарнизона.
— Наши солдаты не прочь выпить, а пьют они много, — ответил судья Гаррисон. — Могу поспорить, уже через шесть месяцев этого спиртного не будет. Но краснокожим мы не дадим ни капли, мистер Джексон, можете не сомневаться!
Затем он отклонил все обвинения, выдвинутые против Рвача Палмера, он же Улисс Барсук.
— Пусть это послужит вам уроком, мистер Палмер, — нравоучительным тоном изрек Гаррисон. — Справедливость на границе быстра на расправу. Не забывайте оплачивать свои долги. И никогда не замышляйте зло.
— Да, разумеется, — бодренько отозвался Рвач.
Гаррисон хорошенько его покатал, но все в результате закончилось благополучно. Конечно, потерянные двести двадцать долларов немало беспокоили его, как и два проведенных в тюрьме дня, но Гаррисон вовсе не хотел надувать Рвача. Джексон не знал одного маленького фактика, о котором почему-то никто не счел должным упомянуть, — так случилось, что, согласно контракту, Рвач Палмер являлся официальным маркитантом располагающейся на Воббской территории армии Соединенных Штатов. Документы, доказывающие, что он не продавал виски краснокожим, на самом деле показывали, что он продал спиртное самому себе, да еще с прибылью. Теперь Джексон отправится домой, а Рвач займет место в магазинчике маркитанта, распродавая краснокожим огненную воду по самым неимоверным ценам, делясь прибылью с губернатором Биллом и с радостью отмечая, что дикари мрут как мухи. Гаррисон сыграл злую шутку над Рвачом, это верно, но зато как он разыграл Гикори!
Рвач не преминул отметиться на пристани, когда Джексона переправляли на другой берег Гайо. Как оказалось, законника сопровождали два неимоверно здоровых горца с винтовками на плечах — ни больше ни меньше. Рвач взял на заметку, что один из них выглядит как краснокожий-полукровка, вероятно, помесь черрики и белого человека, — Рвач немало повидал таких типчиков в Аппалачах, там белые мужчины на самом деле женились на скво, как будто те были настоящими женщинами. Причем на обеих винтовках горцев стояло клеймо «Эли Уитни», которое означало, что ружья были сделаны в штате Ирраква, где некий парень по имени Уитни открыл целую фабрику, выпускающую винтовки с такой скоростью, что цены на них сразу покатились вниз. Но самое интересное в этой истории было то, что работали на его фабрике одни женщины, скво из Ирраквы, хотите верьте, хотите нет. Джексон сколько угодно мог распространяться насчет того, что краснокожих надо изгнать на запад от Миззипи, — поздно, слишком поздно. На его дуги встал Бен Франклин, позволив племени ирраква основать на севере собственный штат, и к нему присоединился Том Джефферсон, который только ухудшил положение — во время войны за независимость против владычества короля он подарил черрики право называться полноправными гражданами и голосовать. Начни обращаться с краснокожими как со свободными людьми, и они тут же возомнят, будто обладают теми же правами, что и белый человек. Как тут сохранить порядок в обществе, если творится такое? А потом черные станут протестовать против рабства… Оглянуться не успеешь, как будешь сидеть в баре, в каком-нибудь салуне, и слева от тебя развалится краснокожий, а справа — черный. Нет, это же ненормально, неестественно.
Вот Джексон, к примеру, считает, что спасет белых людей от краснокожих, если будет путешествовать в компании с полукровкой и с винтовками, сделанными руками дикарей. Но хуже всего то, что в мешочке, привязанном к седлу Джексона, позвякивают одиннадцать золотых монеток, монет, которые по справедливости принадлежат Рвачу Палмеру. При мысли об этом Рвач так разозлился, что позабыл о всякой осторожности.
Сосредоточившись, Рвач нагрел горловину мешочка, как раз там, где металлическая булавка пришпиливала его к седлу. Он отсюда чувствовал, как плавится кожа, как она чернеет и твердеет вокруг булавки. Вскоре, когда лошадь пустится вскачь, мешочек непременно упадет на землю. Но поскольку они скорее всего заметят пропажу, Рвач решил не ограничиваться одним мешочком. Он поджарил еще дюжину мест на том седле и на седлах, что были надеты на других лошадях. Переправившись на другой берег, законник и его сопровождающие оседлают лошадей и поскачут домой, но Рвач знал, что еще задолго до Нэшвилла им придется забыть о такой роскоши, как седла. Он надеялся, что постромки Джексона порвутся таким образом, что старина Гикори брякнется прямо на свой зад, а может, даже сломает руку. Одна мысль о подобной перспективе развеселила Рвача и подняла ему настроение. Все-таки забавно быть факелом. Никогда не мешает потыкать какого-нибудь надутого святошу-законника носом в грязь.
По правде говоря, честный человек вроде Эндрю Джексона вряд ли мог состязаться с парой таких отъявленных мошенников, как Билл Гаррисон и Рвач Палмер. Стыд и позор, что армия до сих пор не выдает медалей солдатам, которые спаивают своих врагов до смерти, вместо того чтобы палить по ним из ружей. Потому что в таком случае Гаррисон и Палмер стали бы настоящими героями — в этом Рвач ни секунды не сомневался.
Но тем не менее он знал, что Гаррисон все равно выкрутится из положения и найдет способ объявить себя героем, тогда как на долю Рвача останутся деньги. «Что ж, таков порядок вещей, — философски решил Рвач. — Одни получают славу, другие — желтые монетки. Но я против этого не возражаю — если только не окажусь среди тех, кто заканчивает вообще с пустым карманом. Хотя к проигравшим я себя никогда не относил. Но ежели я проиграю, ой, как все пожалеют, ой, как пожалеют».
Глава 2
ТАКУМСЕ
Пока Рвач смотрел, как Джексон переправляется через реку, Такумсе наблюдал за бледнолицым торговцем виски и видел, что за пакость тот подстроил законнику. Это увидел бы каждый краснокожий, если бы посмотрел в ту сторону, — ну, во всяком случае, каждый трезвый краснокожий. Белый человек часто поступает непонятно и неразумно, но, если он начинает играться с огнем, водой, землей или воздухом, от глаз краснокожего ему никогда не укрыться.
Такумсе не видел, как кожа седла на лошади Джексона почернела и обгорела. Он не почувствовал жара. Он увидел лишь какое-то возмущение в воздухе, крохотный водоворотик над водой, который и привлек его внимание. Нарушение в плавном течении земли. Большинство краснокожих не обладали таким острым чувством восприятия, как Такумсе. Только младший брат Такумсе Лолла-Воссики владел еще более острым ощущением земли — но подобных ему Такумсе никогда не встречал. Он знал все водовороты, все омуты в течении жизни. Такумсе помнил, как их отец Пукишинва говорил когда-то, что Лолла-Воссики будет шаманом, а Такумсе станет великим вождем.