Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Несмотря на все убеждения, мистер Норрелл отказался ехать с мистером Дролайтом смотреть Винкулюса в желтой палатке.
— А что вы думаете о Короле-вороне, мистер Норрелл? — с жаром спросила миссис Литтлуорт.
— Ничего. Я никогда о нем не думаю.
— Правда? — заметил мистер Ласселлз. — Извините мою дерзость, мистер Норрелл, но это — весьма необычное утверждение. Все маги в один голос заявляют, что Король-ворон — величайший искусник! Человек, который мог бы, если бы только захотел, снять Мерлина с дерева, перекувырнуть и посадить обратно [12].
Мистер Норрелл ничего не ответил.
— Ведь верно, — продолжал мистер Ласселлз, — что никто из магов-ауреатов не мог с ним сравниться? Королевства по всем мирам, сколько бы их ни было [13]. Толпы рыцарей — людей и эльфов, готовых исполнить его волю. Не говоря уже о его долголетии; нас уверяют, что под конец своего трехсотлетнего правления он оставался, во всяком случае внешне, юношей.
Мистер Норрелл вновь ничего не ответил.
— Или вы думаете, что истории лгут? Я часто слышал, что Короля-ворона не было, или что то был не один человек, а целая череда волшебников с одинаковой внешностью. Может быть, вы тоже так думаете?
Мистер Норрелл явно предпочел бы промолчать, но прямота вопроса обязывала его ответить.
— Нет, — сказал он наконец. — Я твердо убежден, что он существовал, однако не могу назвать его влияние на английское волшебство иначе как пагубным. Он употреблял магию самого скверного свойства, и я бы хотел, чтобы и самое его имя забылось как можно скорее.
— А как насчет ваших волшебных слуг, сэр? — спросил мистер Ласселлз. — Они видны только вам? Или другие тоже могут их видеть?
Мистер Норрелл фыркнул и ответил, что у него их нет.
— Чего нет? — изумленно воскликнула дама в алом платье.
— Вы мудры, мистер Норрел, — промолвил мистер Ласселлз. — Дело «Таббз против Стархауза» стало предостережением для всех волшебников [14].
— Мистер Таббз не был волшебником, — отвечал мистер Норрелл. — Однако будь он величайшим волшебником христианского мира, ему бы все равно не следовало стремиться к обществу эльфов. Никогда в Англии не было ничего опасней и вреднее этой породы. Слишком многие волшебники по лени или по невежеству пренебрегали наукой и направляли все усилия на то, чтобы приобрести себе слугу-эльфа и переложить колдовство на его плечи. В истории Англии полно таких людей, и некоторые, рад заметить, наказаны по заслугам. Вспомните Бладворта [15].
Мистер Норрелл обзавелся кучей новых знакомых, однако никто не воспылал к нему искренней дружбой. В целом лондонцы нашли его весьма скучным. Он ничего не наколдовал, никого не проклял и ничего не предсказал. Однажды в доме миссис Годсден он заметил, что, кажется, скоро пойдет дождь, но пророчество не сбылось — дождь так и не пошел до следующей субботы. Он редко говорил о магии, а если и говорил, это больше напоминало урок истории, и никто не желал его слушать. О волшебниках прошлого он отзывался с неодобрением, за исключением Фрэнсиса Саттон-Гроува [16].
— А мне казалось, сэр, — произнес мистер Ласселлз, — что Фрэнсиса Саттон-Гроува читать невозможно. Я вечно слышу, что «De Generibus Artium» читать невозможно.
— О! — сказал мистер Норрелл. — Не знаю, насколько подобные труды занимают светскую публику, но полагаю, что для серьезного ученого, посвятившего себя изучению магии, Саттон-Гроув неоценим. В его книге вы найдете первую попытку обозначить те области магии, которые современный волшебник должен изучить. Безусловно, классификация Саттон-Гроува во многом ошибочна — возможно, именно это вы имели в виду, утверждая, что его невозможно читать? Однако, на мой взгляд, нет в мире зрелища более отрадного, нежели десяток его списков. Ученый скользит по ним глазами и думает: «Это я знаю» или «Это мне еще предстоит» — и вот перед ним работа на четыре, может быть, на пять лет.
История о статуях в Йоркском соборе так приелась от частого повторения, что многие задавались вопросом, способен ли мистер Норрелл на что-либо еще. Мистер Дролайт счел себя обязанным придумать несколько свежих примеров.
— Но что этот волшебник умеет, Дролайт? — спросила миссис Годсден однажды вечером, когда мистера Норрелла рядом не было.
— Ах, мадам! — вскричал Дролайт. — Лучше спросите, чего он не умеет! Прошлой зимой в Йорке — как вы знаете, это родной город мистера Норрелла — сильнейший северный ветер сорвал с веревок все сохнувшее белье и бросил его в грязь. Олдермен, желая избавить дам от новой стирки, обратился к мистеру Норреллу, и мистер Норрелл призвал отряд фей, которые все перестирали. Кроме того, дыры на рубашках, нижних юбках и ночных колпаках оказались заштопаны, затрепанные края стали как новые, и все горожане клялись, что никогда не видели такой ослепительной белизны!
Эта история стала очень популярной и подняла репутацию мистера Норрелла еще на несколько недель; всякий раз, как мистер Норрелл заводил речь о современной магии, слушатели полагали, что он говорит о чем-то подобном.
Однажды унылым сентябрьским утром, в среду, мистер Норрелл и мистер Дролайт сидели в библиотеке на Ганновер-сквер. Мистер Дролайт был в середине длинного рассказа о том, что мистер Ф. произнес с намерением оскорбить лорда С, и что леди Д. об этом подумала, когда мистер Норрелл внезапно проговорил:
— Я буду признателен вам, мистер Дролайт, если вы скажете, сообщил ли кто-нибудь герцогу Портлендскому [17] о моем прибытии в Лондон?
— Ах, сэр! — вскричал Дролайт. — Только вы, сэр, при вашей скромности, могли задать подобный вопрос. Уверяю вас, ВСЕ министры уже наслышаны об удивительном мистере Норрелле.
— Однако в таком случае, — сказал мистер Норрелл, — почему его светлость до сих пор ко мне не обратился? Я начинаю думать, что Кабинет не ведает о моем существовании… Итак, мистер Дролайт, я был бы благодарен, если бы вы сообщили, есть ли у вас знакомства в правительстве, которыми я мог бы воспользоваться.
— В правительстве, сэр? — переспросил мистер Дролайт.
— Я прибыл сюда, дабы принести пользу Отечеству, — скорбно произнес мистер Норрелл, — и надеялся к настоящему времени сыграть выдающуюся роль в борьбе с Францией.
— Если вам кажется, что вами пренебрегают, то я искренне сожалею! — воскликнул Дролайт. — Однако вам не следует так думать. В Лондоне достаточно дам и джентльменов, которые были бы счастливы увидеть ваши магические трюки в любой вечер. Не бойтесь нас напугать — у нас крепкие нервы.
Мистер Норрелл промолчал.
— Что ж, сэр, — сказал мистер Дролайт с вкрадчивой улыбкой и примирительным взглядом черных и влажных глаз. — Не будем спорить. Увы, помочь вам не в моей власти. У правительства своя сфера, у меня — своя.
На самом деле мистер Дролайт лукавил: он знал некоторых джентльменов, которые занимали различные посты в правительстве и охотно согласились бы встретиться с другом мистера Дролайта, если бы в обмен мистер Дролайт обязался не разглашать кое-какие факты из их частной жизни. Однако мистер Дролайт не видел в этом никакой для себя пользы. Он предпочитал возить мистера Норрелла по гостям в надежде, что однажды тот все же согласится продемонстрировать пару магических трюков, о которых так мечтают знакомцы мистера Дролайта.
Мистер Норрелл начал писать письма членам правительства, которые показывал мистеру Дролайту перед тем, как отдать Чилдермасу для отправки, однако члены правительства не отвечали. Мистер Дролайт предупреждал мистера Норрелла, что так оно и будет. Члены правительства всегда очень заняты.
12
По преданию, волшебница Нимуэ заточила Мерлина на верхушке боярышника [9+].
13
Ласселлз преувеличивает. Число королевств Короля-ворона никогда не превышало трех.
14
знаменитое дело, слушавшееся в Ноттингеме несколько лет назад.
Житель Ноттингема по фамилии Таббз очень хотел увидеть эльфа или фею из-за постоянных мыслей об эльфах и феях, а также от соответствующего чтения ему втемяшилось в голову, будто его кучер — эльф.
Кучер (которого звали Джек Стархауз) был высокого роста, темноволос и отличался крайней молчаливостью, смущавшей остальных слуг, которые относили ее на счет заносчивости. Он совсем недавно поступил на службу к мистеру Таббзу; а устраиваясь на работу, сообщил, что прежде был кучером у некого мистера Брауна в месте под названием Колдмиклхилл на севере. У него был необыкновенный дар: все животные его любили. Лошади, когда он их запрягал, стояли смирно. Еще Джек умел разговаривать с кошками, причем обращался к ним каким-то особенным шепотом, а кошки сидели и слушали с видом легкой заинтересованности, словно никогда в жизни не слышали ничего более разумного и не рассчитывают услышать впредь. Кошки в доме мистера Таббза обычно вели себя с тем же важным достоинством, что и все прочие, однако у Джека Стархауза они пускались в пляс, подпрыгивали на задних лапах и скакали из стороны в сторону. Всего этого он добивался шепотом, свистом и вздохами.
Один из слуг заметил, что кошек имело бы смысл дрессировать, если бы те хоть на что-то годились. Однако в удивительных талантах Джека Стархауза не было никакого проку, и кошачьи фокусы не развлекали других слуг, а лишь приводили в еще большее замешательство.
Это ли, или красивое лицо с широко расставленными глазами заставило мистера Таббза заподозрить в кучере эльфа — неизвестно; однако мистер Таббз стал тайно наводить о нем справки.
Однажды мистер Таббз вызвал Стархауза в свой кабинет и сообщил, что, по его сведениям, мистер Браун очень болен — был болен все то время, когда Стархауз у него якобы работал, — и уже много лет никуда не выезжает. Поэтому мистер Таббз хотел бы знать, зачем мистер Браун держал кучера.
После долго молчания Джек Стархауз признал, что никогда не служил у мистера Брауна, а работал в одной семье неподалеку; работал на совесть и место было хорошее, однако другие Слуги его невзлюбили, за что — неизвестно. Одна служанка наговорила на него хозяйке, и Стархауза уволили. Лгать ему не хотелось, но он не знал, как еще поступить.
Мистер Таббз сказал, что незачем выдумывать новую ложь. Ему известно, что Стархауз — эльф, и пусть тот не боится, что хозяин его выдаст. Хозяин хочет лишь одного: говорить со Стархаузом о его сородичах.
Сперва Стархауз не понимал, к чему клонит мистер Таббз, а когда наконец понял и принялся уверять, что никакой он не эльф, а человек и англичанин, мистер Таббз ему не поверил.
После этого, что бы Стархауз ни делал, куда бы ни шел, его везде подстерегал мистер Таббз с сотнями вопросов про Страну фей. Стархауз не выдержал и (хотя мистер Таббз всегда был очень к нему добр) уволился. Еще не найдя нового места, он сошелся в трактире с неким человеком, который посоветовал ему подать на прежнего хозяина в суд за клевету. На знаменитом процессе Джек Стархауз стал первым, кого по английским законам официально признали человеком.
Однако этот занятный эпизод имел дурные последствия как для Таббза, так и для Стархауза. Таббз за свое невинное желание увидеть эльфа стал всеобщим посмешищем. Карикатуры на него печатали в лондонских, ноттингемских и шеффилдских газетах, а соседи, с которыми он долгие годы поддерживал близкую дружбу, не желали с ним больше знаться. Тем временем Стархауз понял, что никто не хочет нанимать кучера; затеявшего тяжбу с хозяином; он вынужден был браться за самую унизительную работу и вскоре впал в нищету.
Дело «Стархауз против Таббза» интересно и тем, что показывает живучесть убеждения, будто эльфы и посейчас обитают в Англии. Многие англичане считают, что их повсюду окружают эльфы. Некоторые из них невидимы, другие притворяются христианами и могут быть в числе наших знакомых. Ученые спорят по этому вопросу много столетий, но так и не пришли к согласию.
15
Волшебный слуга явился к Саймону Бладворту по собственному почину, назвался Баклером и сказал, что хочет поступить на службу. Как знает теперь каждый английский школьник, Бладворту следовало бы с пристрастием выспросить, откуда Баклер взялся и почему пришел из Страны фей с единственной целью поступить в услужение к третьеразрядному английскому волшебнику.
Баклер был очень искусен в разного рода магии. Дела Бладворта в маленьком шерстопрядильном городке Бредфорде-на-Эвоне быстро пошли в гору. Лишь раз Баклер доставил ему неприятности — когда в приступе ярости уничтожил книжицу, принадлежавшую капеллану лорда Довела.
Чем дольше Баклер жил у Бладворта, тем больше набирался сил, а набравшись сил, первым делом изменил свой вид: грязные лохмотья стали парчовым платьем, ржавые ножницы, украденные у жестянщика, — мечом; пегая лисья мордочка превратилась в красивое человеческое лицо, а сам он внезапно вырос на два или три фута. Он быстро уверил миссис Бладворт и ее дочерей, что это и есть его истинное обличье, прежняя же уродливая внешность была следствием злых чар.
Однажды погожим майским утром 1310 года, когда мистер Бладворт был в отъезде, миссис Бладворт обнаружила в углу кухни высокий буфет, которого там прежде не было. На ее вопросы Баклер ответил, что буфет волшебный и это его, Баклера, рук дело. Он сказал, что ему больно видеть, как миссис Бладворт и ее дочери стирают, готовят и убираются от зари до зари, в то время как им пристало сидеть в богатых платьях на шелковых подушках и есть сладости. Ответ этот показался миссис Бладворт весьма разумным. Баклер сказал, что частенько упрекал мистера Бладворта за неспособность сделать жизнь миссис Бладворт более приятной и легкой, но хозяин его не слушал. Миссис Бладворт молвила, что ничуть не удивлена.
Баклер сказал, что если она вступит в этот шкаф, то окажется в волшебном месте, где выучит заклинания, позволяющие вмиг завершить любую работу, заставить мужа ее слушаться, явить ее прекрасной в глазах окружающих, сделать груды золота из ничего и так далее, и так далее.
Миссис Бладворт спросила, много ли этих заклинаний.
Баклер отвечал, что примерно три.
Трудно ли их выучить?
О нет, ничуть.
Много ли времени ли это займет?
О нет, немного, она поспеет назад к обедне.
Семнадцать людей вошли в шкаф тем утром и больше не вернулись: миссис Бладворт, две ее младшие дочери, две горничные, двое слуг, дядя миссис Бладворт и шесть соседок. Только Маргарет Бладворт, старшая дочь Бладворта, отказалась входить.
Король-ворон отрядил двух волшебников расследовать дело; по их письменным отчетам мы и знаем эту историю. Главной свидетельницей была Маргарет, рассказавшая, как, по возвращении, «мой бедный отец вошел в шкаф, дабы их выручить, как я ни молила его остаться. Больше он не возвращался».
Двумя столетиями позже доктор Мартин Пейл путешествовал по Стране фей. В замке Джона Холлишуз (древнего и могущественного эльфийского принца) он обнаружил человеческое дитя лет семи-восьми. Девочка, очень бледная и заморенная, сказала, что ее зовут Анна Бладворт. Она считала, что попала в Страну фей две недели назад. Ей поручили перемыть огромную груду грязных котлов, чем она и занималась все это время. Она сказала, что, когда домоет, сможет вернуться домой и встретиться с родителями и сестрами. Она надеялась управиться за день-два.
16
Фрэнсис Саттон-Гроув (1682—1765), маг-теоретик, написал две книги: «De Generibus Artium Magicarum Anglorum» («О родах искусства английской магии»), 1741 г., и «Предписания и описания», 1749 г. Даже мистер Норрелл, главный (и единственный) поклонник Саттон-Гроува, находил «Предписания и описания» (в которых тот пытался изложить правила практической магии) в высшей степени скверными, а ученик мистера Норрелла, Джонатан Стрендж, так ненавидел эту книгу, что изорвал свой экземпляр в клочки и скормил ослику лудильщика (см. Джон Сегундус, «Жизнеописание Джонатана Стренджа», 1820, изд-во Джона Меррея).
«De Generibus Artium Magicarum Anglorum» считается нуднейшей книгой во всем своде английской магии (который включает в себя много скучных трудов). Это первая в Англии попытка определить область магии, подлежащую изучению современным волшебником; согласно Сагтон-Гроуву, их тридцать восемь тысяч девятьсот сорок пять, и каждой посвящена отдельная глава. Саттон-Гроув предвосхитил мистера Норрелла еще в одном отношении: ни в одном из его перечней не упоминаются магические свойства, традиционно приписываемые птицам или диким животным; кроме того, он тщательно обходит молчанием те виды колдовства, в которых требуется помощь эльфов, например, возвращение к жизни мертвых.
17
Герцог Портлендский, премьер-министр и первый лорд Казначейства в 1807—1809 гг. [10+]