Повелители теней
— Не здесь, — вмешалась Сувьель. — Нас могут заметить.
Керен указала на густую тень под нависающей скалой, прямо за спиной у Джилли:
— Может, там?
Маг с упреком взглянул на нее:
— Попытка взять реванш, месть?
— Он заслужил это.
Рааль Хайдар расправил плечи:
— Это довольно утомительно. — Он произнес два коротеньких слога, и Керен ощутила, как через нее прошла ледяная волна. Она задрожала, разом падая обратно в ночь.
Джилли вскочил на ноги и успел до половины вытащить меч, прежде чем узнал их. Сувьель кинулась к огню, протягивая замерзшие руки, Керен сделала то же самое. Торговец облегченно выдохнул и сел на место.
— А я думал, что за этот день уже истратил все свои страхи и волнения, — произнес он.
— Нет времени объяснять, Джилли, — сказала Сувьель. — Нам необходимо свернуть лагерь прямо сейчас, прежде чем сюда придут. А у нас только две лошади на троих, поэтому чем раньше мы уедем, тем спокойнее мне будет.
— Нас будет четверо.
Керен и Сувьель разом повернулись к Раалю. Высокий человек выдержал холодный взгляд Сувьель, на его губах появилась легкая улыбка.
— Судьбе угодно, чтобы мы путешествовали вместе, Шин Хантика, — пояснил он. — Мой путь, как и ваш, лежит на север, в Прекайн. — Он слегка поклонился, словно признавая ее превосходство. — Я уверен, что еще пригожусь вам.
Сувьель молчала, Керен чувствовала ее неуверенность и подозрительность, поскольку единственный способ, которым Рааль мог узнать об их планах, — прочитать мысли Сувьель.
Потом она кивнула:
— Прекрасно. Мы рады вашему обществу.
— Мы достигнем места в мгновение ока? — поинтересовался Джилли, поднимаясь. — Или нас ждут долгие дни езды по горам?
— Боюсь, нам придется остаться на привычном нам уровне существования, — ответил Хайдар.
Джилли нахмурился:
— Нет сил сдержать радость!..
ГЛАВА 11
Полуправда и полуложь
Пугают лишь слабый ум.
Чистая правда страшнее…
Незавершенное заклинание повисло над столом Бардоу — переливающийся шевелящийся пестрый клубок. Пара тонких свечей в нишах у двери давала слабое желтоватое свечение, но зарево от заклинания было совсем иным. Радужные сполохи играли на пыльных стопках книг на столе, на гербариях, статуэтках, напильниках и пинцетах, пустых чернильницах и тарелках с остатками засохшей еды. Маг сидел в высоком кресле, опираясь локтем на подлокотник и положив подбородок на ладонь. Он устало глядел на радужный шар.
Бардоу действительно устал. Если б он пытался создать простой магический кристалл, это было бы лишь делом времени и полной сосредоточенности. Сотворение этого кристалла было совершенно другим. На самом деле он пытался воссоздать подобие Хрустального Глаза, способного провидеть грядущее, используя для этого несколько сплетенных друг с другом Песен Низшей Силы. Его голова гудела от напряжения, ибо он одновременно воспроизводил Песнь Созерцания, Песнь Покрова, Движения и Соблазна, стараясь удержать рвущиеся из них силы и направить их все на одну цель, в одну точку.
В этой самой точке тьма оборачивалась светом, красное порождало черное, белый цвет становился серебристым, травянисто-зеленым, сапфировым, переливался всеми оттенками желтизны. Бардоу произнес первый слог последнего, пятого заклинания, которое должно было объединить все предыдущие, — Песнь Связывания Воедино. Темные нити петлями охватили созданное, помещая его в какое-то подобие клетки.
Маг облегченно вздохнул и обмяк в кресле. Слова Песен оставили его сознание — гаснущая радуга звуков, ощущений, эмоций. Он провел по лицу дрожащей рукой и потер слезящиеся глаза…
Однажды, задолго до могонского завоевания, маг присутствовал при подобном эксперименте, произведенном Архимагом Аргатилем. У того это заняло всего несколько минут и совершенно его не утомило. Но Аргатиль погиб вместе с Императором на плато Аренджи, Сила Корня была разрушена и погублена, оставив после себя только простейшую Низшую Силу, с которой невозможны настоящие свершения.
«Камнями и грязью стараемся мы законопатить плотину, — подумалось ему. — Этого может оказаться недостаточно, даже и с Хрустальным Глазом».
Заклинание, висящее над столом, превратилось теперь в небольшую бледную сферу, поверхность которой время от времени будоражили темные вихри. Сейчас эта сфера успокоилась, но противоречащие друг другу силы, которые маг собрал воедино, скоро начнут конфликтовать, и он должен будет ввести их в резонанс друг с другом. Тогда цель будет достигнута.
Бардоу оперся на подлокотники и встал. Ноги его задрожали и едва не подкосились. Коротко засмеявшись, он на миг замер, потом достал из-под пергаментов трут, зажег масляную лампу и заковылял к окну. Тяжелое серое одеяло свисало с окна как военный стяг. Он отодвинул его в сторону, и лучи солнечного света вмиг разогнали сумерки в комнате. Хлопья пыли, слетевшие с одеяла, повисли в воздухе. Бардоу щелкнул задвижкой и распахнул окно, потом облокотился на подоконник и положил руки на нагретый камень.
Крусквель купался в золотистом сиянии полуденного солнца, неожиданно щедрого для разгара осени. Из своей башни Бардоу видел, что люди вовсю пользуются хорошей погодой: сохло выстиранное белье, кое-где ремонтировали крыши, работы по постройке казарм шли полным ходом, лошади паслись в поле, где послушники и несколько рыцарей упражнялись в верховой езде. Он глубоко вдохнул, почувствовав запах травы и дыма. На него неожиданно нахлынули воспоминания…
Он припомнил, как стоял однажды, облокотясь на высокий подоконник, очень похожий на этот, ощущая на лице солнечное тепло и вдыхая прохладный горный воздух, и смотрел вниз, на узкие петляющие улочки, пролегающие через город, мимо университетского холма, простых домов и гостиниц, ведущие в переулки с тавернами и лавками травников, старьевщиков, портных, цветоводов, мастеров-стекольщиков. Там была кондитерская, где продавались сласти, привезенные из всех известных крупных городов, и странный маленький магазинчик, торговавший снаряжением для походов в горы. А вверху над ним шумело множество зеленых крыльев…
Бардоу закрыл глаза, стараясь прервать поток воспоминаний. Прошло полвека, а он все никак не может забыть первые дни, когда стал студентом в Треваде. Последний раз он был там через год после завоевания, а потом до него доносились только слухи и сплетни об ужасной резне, устроенной Слугами в городе магов после гибели Силы Корня. Если Сувьель выживет и вернется с Глазом, он наконец узнает, что же осталось от места, где он провел юность, если хоть что-то осталось.
До усталого, измученного мага донеслись поющие детские голоса. Вглядевшись внимательнее, он заметил несколько мальчиков и девочек, сидящих под деревьями. Один малыш между приступами смеха пропел старый абсурдный стишок о свинье и свистульке. После него встали две девочки с заплетенными в косы светлыми волосами, они захлопали в ладоши и запели:
Семя дает росток,
Росток ушел в стебелек,
Стебель рождает лист,
Лист на ветке повис.
Ветка, дерево, лес,
Лес от земли до небес.
Они пели, показывая руками происходящее. В конце они подняли руки над головами и счастливо засмеялись. Бардоу глядел и слушал со слезами на глазах. Это был детский стишок, но он содержал в себе, хотя и в сильно упрощенном виде, все основные элементы Великого Обряда, посвященного Древу-Отцу. Обряд исполнялся два раза в год, в разгар лета и среди зимы.
«…Сейчас у всех нас зима. Только у наших детей осталась вера, которую мы потеряли. Невинность не дает им постичь суровую правду».
За спиной раздался стук в дверь.
— Я занят, — бросил он через плечо.
— Ничего подобного, — возразил женский голос.
Он повернулся:
— Я работаю над одним очень важным заданием.