Повелители теней

— А юный Джеффи утверждает, что это не так. Он сказал, что вы сидите у окна и болтаете с птицами.
Буркнув — «Сохрани меня Мать!» — он поспешил к столу и поставил высокую книгу напротив клубящейся сферы, закрывая ее от посторонних взглядов. Потом он подошел к двери, отпер ее и вернулся к столу, произнеся:
— Входи!
Появилась симпатичная девушка с подносом, заставленным мисочками, над которыми возвышались кувшин и кружка. Девушка лучезарно улыбнулась и поставила поднос на низкую скамеечку у окна. Потом она испытующе посмотрела на Бардоу.
— Знаешь, я ел.
— Может быть, Шин Бардоу, но сыр с хлебом совершенно неподходящая еда для человека вашего положения и возраста.
У Фионны были рыжие, доходящие до пояса волосы, ее коричневое платье освежал наброшенный на плечи песочного оттенка платок. Девушка была помощницей Галдамара, но как-то получилось, что взяла на себя заботу и о маге. Она приносила ему еду, отправляла в стирку его вещи, что-то зашивала… Бардоу подозревал, что за всем этим стоит забота Сувьель.
Пока он знакомился с содержимым мисочек, в которых оказались тушеные овощи, салат с орехами и горячие булочки, Фионна выглянула в окно. Бардоу услышал, как кто-то из детей позвал ее, и она махнула в ответ.
— Переговариваешься со своими юными шпионами? — хмыкнул он.
Девушка повернулась к нему, усмехаясь:
— Я зову их своими маленькими рыцарями. И распределила между ними обязанности по подметанию дорожек, еще они поливают цветы, а я учу их тем песенкам и стихам, которые сама знала в их возрасте. — Она помолчала. — Пока не начала это делать, и понятия не имела, насколько сильна была моя вера в Силу Корня, когда я была маленькой девочкой.
— Сколько тебе было, когда погибло Древо-Отец?
— Всего семь. Мать тогда целыми днями плакала, а отец почти ничего не говорил. Наш деревенский жрец уехал, чтобы участвовать в защите Храма Древа в Аднагоре. Почти все жрецы тогда погибли, соблюдать обряды и читать молитвы стало некому, некому стало и учить детей, и выполнять те незаметные обязанности, которые объединяли всех жителей деревни. Единственное, что нам оставалось, — учиться выживать. Когда Галдамар привез меня сюда год назад, я все еще изучала Низшую Силу. А Шин Хантика познакомила меня с детьми, когда приезжала сюда в предпоследний раз. Я почувствовала, что просто обязана научить их тому, что сама знала в детстве.
Бардоу ощутил укол совести за свое недавнее замечание:
— Значит, это ты научила их «Семечку»?
Фионна закусила губу:
— Не должна была?
— Нет, нет… Я просто думал, помогает или мешает простодушие в такие суровые времена.
Девушка улыбнулась:
— Жрецы Матери-Земли очень хорошо преподают историю, Шин Бардоу. Дети, разумеется, знают, что случилось шестнадцать лет назад. Я почувствовала, что им не хватает простой радости. — Она снова выглянула в окно. — Странно, что сами маги до сих пор не поняли этого.
Бардоу рассмеялся, она посмотрела на него. Он наполнил из кувшина стакан, передал ей, потом налил второй для себя.
— Существует некое противоречие в самом сердце Ордена Магов. Видишь ли, до завоевания все старшие жрецы Ордена Древа-Отца были также членами Ордена Магов, но не все маги были при этом жрецами. Когда возникала необходимость в овладении Силой Корня, всех магов отправляли на учебу в Храм Матери-Земли в Треваде. Это не так запутанно, как кажется, просто такое сплетение мистического и практического, любовный танец с выверенными движениями. — Он отпил глоток из своего стакана. — Когда Сила Корня погибла и пал Беш-Дарок, а жрецы, защищавшие храмы, были убиты, ни один из кучки выживших магов не был жрецом. Когда погиб Архимаг, мне пришлось собирать самых сильных и рассудительных и вести их сюда. Здесь мы работаем, совершенствуя наше владение Низшей Силой и готовясь к предстоящей борьбе. Изредка появляется кто-нибудь еще и присоединяется к нам, но большинство новеньких — совсем юные, почти дети, привезенные сюда друзьями или покровителями. — Он едва заметно улыбнулся. — Все они жаждут учиться и готовы внимать всем премудростям, преподнесенным учителями.
Фионна смотрела в пол:
— Простите, если я выказала неуважение.
Он покачал головой:
— То, что мы здесь делаем, слишком важно, чтобы позволять уважению становиться выше истины. Фионна…
Она взглянула ему в глаза.
— Продолжай учить своих «маленьких рыцарей» всему, что знаешь. Вноси радость в их жизнь.
Она кивнула:
— Благодарю вас, Шин Бардоу. Может быть, вы захотите познакомиться с ними?
Бардоу задумался:
— Да, думаю, стоит… — Он умолк, прислушиваясь к появившемуся слабому жужжанию. Потом быстро поднялся. — Боюсь, что не сейчас, — продолжил он, провожая изумленную Фионну к двери. — Прошу прощения, что заставляю тебя уйти, но есть кое-что, чем я должен заняться без промедлений.
— Могу я помочь? — спросила она, останавливаясь на пороге.
Маг отрицательно покачал головой:
— Это довольно опасно, я не хочу подвергать тебя риску.
— Понимаю. Всего хорошего, Шин Бардоу.
— До встречи.
Когда она ушла, Бардоу захлопнул и запер дверь, потом кинулся к окну и закрыл его, задернув одеялом. Потом он подошел к столу и убрал книгу. Сфера пульсировала, ее бледную поверхность сотрясали вибрации. Бардоу снова начал Песнь Связывания, ожидая, что противоборствующие силы вот-вот сорвут с себя путы первой Песни.
Шли секунды. Воск стекал со стоящей на столе свечи и разливался лужицей. Бардоу облизнул пересохшие губы и моргнул больными от напряжения глазами. В сфере что-то хрустнуло, и пламя свечи резко метнулось в сторону. Серебряные вихри внутри шара набирали обороты, разрастаясь. Он начал еще одну Песнь Связывания для готовых высвободиться заклятий, и через миг сфера, сейчас уже размером с его голову, прекратила расти. Ее поверхность превратилась в движущуюся зеркальную мозаику. Он увидел тысячи раз отраженное в ее кусочках собственное лицо, прежде чем крошечные зеркала превратились в абсолютно черную поверхность.
Готово. Продолжая повторять Песнь Связывания, он начал Песнь Крыла Духа. И усилил свою концентрацию, сфокусировав сознание в воображаемой точке на гладкой поверхности шара. Окружающие его предметы стали бледнеть и исчезать, по мере того как Песнь Крыла захватывала и наполняла его сознание. Исчезло все, кроме черного шара, и внезапно маг оказался летящим в мертвой пустоте, падая сквозь непроглядную ночь. В этом Промежуточном Пространстве было холодно, холод старался поймать его, связать и подчинить его волю. Но Бардоу сопротивлялся, призывая на помощь тепло живущих в нем воспоминаний.
«Таврик, — внезапно подумал он посреди своего полета. — Хочу увидеть Таврика».
Крыло Духа повернулось, непроглядная тьма приобрела угрожающий серый оттенок. Он начал опускаться по грозовому небу через огромные скопления облаков, завесу тумана и дождя. Облака расступились, и в серой дымке он заметил тянущиеся под ним горы, поросшие лесом. Через миг он узнал в них северные отроги Бахрузских гор, которые простирались в сторону Великой равнины в Рохарке. Потом Крыло развернуло вправо, его пронесло мимо высоких пиков на юг, к обширному лесу Фаладора.
Движение замедлилось над верхушками деревьев в южной части леса, недалеко от берега озера Орним. Потом Крыло потащило его вниз через ветки деревьев, ловко лавируя между ними. Откуда-то пришел звук капающей воды, но Бардоу не чувствовал и не видел ничего, кроме странного спокойствия и сосредоточенности на своей цели.
Сквозь сумрак пробивался свет факелов и костров, показалась поляна с контурами палаток на ней, рядом паслись стреноженные лошади, у костра виднелись силуэты. Он подвинулся ближе, скользя под кронами деревьев, и увидел Таврика, сидящего напротив Коделя. Здоровой рукой Таврик ловил камешки, которые бросал ему Кодель.
Камешки падали слева, справа, они летели высоко и низко, все быстрее и быстрее, пока наконец Таврик не смог поймать один из них. Он засмеялся, Кодель засмеялся вместе с ним. Внезапно Кодель умолк и повернул голову, прислушиваясь к шуму деревьев и пристально вглядываясь в то место, где маг устроил свой наблюдательный пункт. Бардоу невольно улыбнулся. Пусть у Таврика нет магических способностей его предков, зато они, кажется, присутствуют у Коделя.