Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик.
– Ждать.
– Может быть, надо все рассказать Адоне?
– Пока нет. Хотя она будет нам хорошим помощником, к тому же, возможно, единственным, кто вообще сможет помочь чем-то существенным. Но давай не будем спешить, не будем ее пугать.
– Но ты говорила о ее интеллекте… Разве его недостаточно, чтобы понять все так, как надо?
Линда поморщилась.
– Граф, я не смогу ответить на все вопросы, которые ты готов задать. Ответов нет. А гадания… Адонин интеллект… Мне кажется, он несколько специфический… потенциальный, что ли?
– Не понимаю.
– Ох, Андрей, да я сама мало что понимаю, мне больше нечего сказать тебе. А любые предположения – едва ли они будут истинными.
Бездействовать и ждать… Вот что страшнее всего. Быть беспомощным и самим фактом ожидания предполагать – что-то должно случиться. А объект риска, тот, с которым что-то случится – душа твоя, твоя половинка, лучшая, светлая, любимая, без которой существовать невозможно… Быть беззаботным, легким и ни на минуту не забывать, что нависло над нею неотвратимое… нечеловеческое… И когда обрушится? Ни в следующее ли мгновение?
* * *
Вечерняя идиллия в бунгало была полна покоя и тихого счастья. По крайней мере – внешне. Адоня полулежала в кресле с крохотными ракушками стереоприемников в ушах. Она продолжала открывать для себя дивную страну с названием Музыка.
Андрей сидел перед экраном компьютера, включенного в Большую Сеть. На крохотном кусочке суши посреди безбрежного океана они не чувствовали себя оторванными от мира. Большая Компьютерная Сеть даже через космические просторы связывала Андрея с Отрядом и давала возможность продолжать работать. Его неурочные каникулы пришлись очень некстати – База остро нуждалась в Графе, но Разведчики встали стеной между этими проблемами и Командором, полные решимости усилиями всего Отряда компенсировать отсутствие Графа. И все же – его знания, опыт, стиль мышление никем и ничем нельзя было заменить. Поэтому, когда он предложил воспользоваться сетью компьютерных коммуникаций для связи и совместной работы, предложение было принято с радостью. Теперь день принадлежал Адоне, а поздним вечером он садился к компьютеру и тот выплескивал лавину информации и запросов.
С привычной автоматической легкостью пальцы сновали по клавишам, контактный шлем позволял прямую телепатическую связь пользователей. Бикуляры разрешали визуальный контакт, но ими Андрей пользовался только при необходимости – ему хотелось не просто чувствовать Адонино присутствие, но и видеть ее постоянно.
Вот Разведчики во время связи блоком пользовались, но ни один не признался бы, что больше всего им нравятся мгновения, когда взгляд Андрея уходит за пределы экрана, и лицо Графа теплеет, делается непривычно мягким…
Вдруг Андрей увидел, как Адоня резко открыла глаза, выпрямилась и настороженно замерла. Глаза испуганно и беспомощно метнулись к нему и он, срывая шлем, рванулся к ней. Адоня подалась к нему и вдруг обмякла, поникла в кресле.
– Адоня!!! – он упал перед ней на колени, схватил за руки, за плечи, затормошил и сердце обмерло от безжизненной податливости ее тела.
Андрей включил ТИСС – безмолвие было ответом его отчаянному зову. Адони в этом мире не было.
Он вскочил, схватил ее на руки – голова запрокинулась, руки упали безжизненными плетями. Совершенно растерянный он стоял посреди комнаты. Никогда в жизни он не испытывал такой беспомощности – то, что происходило, не подчинялось его разуму, в жизнь вторглось нечто вне его опыта, умения и логики…
Сквозь растерянность и хаос, наконец, прорвалась здравая мысль: Адоня умрет, если он по-прежнему будет стоять столбом.
Андрей выскочил из бунгало, прыгнул в глейсер. Когда тот стремительно понесся в темноте над слабо светящимся океаном, Андрей подумал, что надо хотя бы искусственное дыхание делать… Уже потом, позже, ему было страшно стыдно перед самим собой за эти минуты растерянности – он оказался совершенно беспомощным, никогда раньше не испытывал ничего подобного. Но в те мгновения из всего арсенала оказания неотложной помощи, он вспомнил лишь об искусственном дыхании.
Он посмотрел в белое, как мрамор, запрокинутое лицо и отчаяние нахлынуло новым шквалом, стиснуло ледяной лапой сердце, удушьем подступило к горлу. Он прижал ее к себе:
– Адоня! – что есть силы крикнул он в обступивший его мрак безнадежности. – Адоня, не уходи! Не оставляй меня! Ради Бога… Вернись…
Жизнь ворвалась в нее резко, без перехода. Она вскрикнула, рванулась в его руках, откинула голову, уперлась в него безумным взглядом. И в следующее мгновение обвила его руками, прильнула дрожащая, испуганная. Прижалась так, будто хотела вжаться в него, укрываясь от чего-то чудовищного.
– Адоня… Адонюшка… Девочка моя… – шептал Андрей, прижимая к плечу ее голову, проталкивая слова сквозь удушливый комок, качал ее на руках, как ребенка. – Все… Вот и все… Мы вместе… вместе…
Взяв в ладони ее лицо, отстранил.
– Все, родная моя… – отер слезы, тихо прикоснулся губами к щекам, к глазам, что-то шептал, мешая ее прерывистое дыхание со своим.
– Мне страшно… – прерывисто проговорила она.
– Надо успокоиться. Что-то происходит с нами. Мы во всем разберемся и найдем решение… Но сначала надо успокоиться.
– Куда мы летим?
– Я хочу, чтобы тебя посмотрели доктора.
– Нет, Андрей, не надо! Они заберут меня, я не хочу. Да мне и не надо, сейчас уже все в порядке.
– Я боюсь за тебя.
– Пожалуйста, поверни домой. Мне нужен только ты и никто другой. Я хочу домой.
Он бережно прижал к плечу ее голову, тихо гладил волосы, плечи, спину, покачивая на руках, успокаивая. Глейсер нес их назад, к острову.
– Страшно, что без тебя, – прошептала Адоня. – Пусть что угодно, но только чтобы ты был… Андрей, скажи… ты что-нибудь знаешь об этом?
– Нет. Еще нет.
– Но ты сказал те слова…
– Какие?
– Еще на Планете… Когда сказал, что мы летим на Землю… А потом те слова…
– Я не помню, Адоня.
– Ты спросил: "Ты будешь со мной всегда?"
– О, Боже…
– Ты уже тогда знал, что нас может что-то разлучить? – Она чуть отстранилась, глядя на него.
Андрей закрыл глаза, отрицательно покачал головой. Заговорил:
– Родная моя… я не знаю, почему именно эти слова… Вернее, знаю, но это совсем другое… Пока в моей жизни не было тебя, я ни за кого так не боялся. За ребят – да, разумеется, но никогда не терял головы. Я мог анализировать, принимать решения… Ты – совсем другое. Я часто просыпаюсь теперь по ночам. Знаешь для чего? Чтобы услышать твое дыхание… И я постоянно боюсь за тебя, но это не конкретный страх… Может быть, он из Эрита – я задним числом умираю от страха за тебя. Вот, – он растерянно пожал плечами. – Я не обманываю тебя.
– Я знаю, – прерывисто вздохнула она, попыталась пошутить: – А жаль, что у тебя другого ответа нет, который бы все-все объяснил.
Андрей провел ладонью по ее волосам:
– Он будет. Мы обязательно его найдем. А теперь скажи… Вот в эти минуты, что с тобой было? Это что, как-нибудь связано с музыкой, которую ты слушала?
Адоня покачала головой:
– Я не знаю… Ничего не было. Но это не музыка, я уверена.
– Уверена?
– Да-да… объяснить я не смогу, но я знаю, что не связано это с музыкой… Что-то совсем другое, так никогда не было… кроме того, первого раза…
– Ты сказала – ничего не было, то есть, беспамятство, провал?
– Нет, памяти я не теряла.
– Это хорошо. Значит, можно попытаться получить какую-то информацию. Ох, там же Арнэ на связи!
Андрей сел к компьютеру, надел шлем.
– "Извини, Арнэ. На сегодня все, переключи меня на Линду".
– "Граф, у вас что-то случилось?"
– "Сейчас уже все в порядке. После сеанса Линда введет вас в курс".
* * *
После того, как Адоня уснула (Андрей заставил ее уснуть, как когда-то давно – или недавно? – в осажденной крепости), он сел снова к компьютеру. Раз за разом погружался в то, что машина извлекла из сознания Адони – хаос, неразбериха, темнота, неясные тени, ужас, подавляющий разум… Именно этот всепоглощающий ужас заставил Адоню истерически метаться в поисках выхода. Где она была? Что означает безмолвие ТИССа, где он не мог достать ее? В другом времени? В другом пространстве? Почему отсутствует визуальная информация, хотя по всему выходит, что Адоня должна была что-то видеть. Но сенсограммы показывают: Адоня видела только темноту и разнилась она лишь степенью тона. Из этих пятен не удается извлечь никакой стоящей информации.