Кофе с перцем
— О чем? Спрашивай!
— Почему я растерялась? Почему я не вспомнила в момент опасности все то, чему вы меня учили? Не смогла применить приемы, взять себя в руки? Сосредоточиться и стать хладнокровной? Почему? Я оказалась плохой ученицей?
— Нет, — Николай Степанович взял Ларисину руку и погладил ее. — Нет. Просто… ты еще не сталкивалась с реальной угрозой. Теория — это одно, а практика — другое. Многие при первом столкновении с опасностью теряются. Так бывает. К сожалению. В другой раз… — здесь Учитель осекся. — Надеюсь, что следующего раза не будет. Никогда. Отдыхай…
Стоя под душем, Лариса чувствовала, как прохладные струи воды смывают с нее грязь, чужую слюну, запах пота, разгоряченных тел. Ей казалось, что она буквально покрыта коростой грязи, которая постепенно отламывается от нее кусками и растворяется в воде. Она подумала, что завтра зайдет домой и заберет свои вещи. И останется здесь. До самого своего отъезда в Москву.
Следующие два дня Надин отказывала Паше в рандеву, ссылаясь на сумасшедшую усталость и занятость. Паша изо всех сил изображал из себя пылкого влюбленного: горячо дышал в трубку, делал длительные паузы, испускал страдальческие вздохи.
— Мне так хочется тебя видеть, Надин, — говорил он, многозначительно понижая голос.
— Я едва хожу, — слышал он в ответ, — у нас такая запарка.
— Я буду носить тебя на руках, — бормотал Паша. — Подам еду в постель.
— Паша, нет, сегодня — никак.
— Я умираю по тебе, а ты!
— Отложи похороны на несколько дней, — иронично говорила Надин. — Потерпи еще немного.
— Сколько? — «делал» грустный голос Паша, перекатывая во рту шоколадную конфету.
— Немного, совсем чуть-чуть.
— Не откладывай надолго нашу встречу. Я не выдержу…
— Хорошо, постараюсь…
На работе ему приходилось выполнять идиотское поручение по рекламе музыкальных ночных горшков, памперсов и т. д. Более дебильное задание трудно было себе представить. Паша скрипел зубами и разражался про себя гомерическим хохотом. Знала бы, например, Надин, чем он занимается! Сразу бы потеряла к нему уважение. Но злость, очевидно, неплохо влияет на умственные способности. Потому что Паша довольно быстро сочинил рекламный стишок следующего содержания:
Горшок музыкальный — отличный!
Он создан для вашей малышки.
Сидеть ей на нем так приятно!
Ребенок приучен к порядку.
Отпечатав «шедевр» на принтере, Паша понес его Константину Борисовичу. Он мариновался в приемной полчаса, потом шеф вызвал его. И Паша протянул ему лист бумаги со своим текстом.
Константин Борисович прочитал его, потом посмотрел на Пашу с благожелательной улыбкой.
— Молодец, Ворсилов, стараешься. Вот что значит — вовремя высказанная легкая критика. Вас, молодых, оставлять без внимания нельзя. Надо постоянно наставлять, учить. Иначе вы дров наломаете. Но ты, Ворсилов, человек восприимчивый, обучаемый. — Паша ощутил себя подопытной обезьянкой, которую ловко дрессируют, а потом в награду гладят по головке. — Сумел сделать выводы из промахов… — Далее шеф сел на своего любимого конька и стал рассуждать о пользе и смысле рекламы. Паша отключился полностью. Наконец стало тихо, и он смутно понял, каким-то шестым чувством, что ему задали вопрос и ждут ответа.
— Стараюсь, — сказал Паша.
— Что — стараешься? — добродушно рассмеялся Константин Борисович. — Я тебе говорю, что в прошлый раз ты в рабочее время младенцев разрисовывал. А ты мне — «Стараюсь!». Это у тебя, Ворсилов, юмор такой? Все, иди. Работай. Трудись.
Когда Павел проходил к своему рабочему месту, Лидочка Макарова посмотрела на него насмешливым взглядом и спросила:
— Дали нагоняй?
— Напротив. Похвалили.
— Неужели? Паша ничего не ответил. Он старался общаться с Лидочкой как можно меньше, потому что боялся, что даже простой разговор она истолкует как знак внимания и возобновит свои настойчивые атаки.
Наконец Надин решила осчастливить Пашу и назначила свидание. В восемь вечера. Под конец рабочего дня Паша сидел и думал: он влез в шкуру влюбленного, сгорающего от страсти. Надо продолжить эту игру и дальше. Иначе Надин заподозрит, что он рвется к ней не от большой любви, а по каким-то иным мотивам. А этого допустить было нельзя. Но как сыграть роль пылкого любовника, Паша не знал. И на ум ничего не шло. В голове вертелись только знойные красавцы с лихо закрученными усами и распевающие во все горло серенады под окнами своих возлюбленных. Это — в кино, а в жизни… Может, купить охапку цветов? Пожалуй, это неплохой вариант! Вот только хватит ли денег? Паша пересчитал свою наличку: восемьсот рублей. На цветы и бутылку вина должно хватить.
Едва дождавшись окончания работы, Паша понесся сломя голову к Надин. Но предварительно забежал домой и захватил свой ноутбук. Чтобы потом не приходить за ним. И не терять драгоценного времени. Дома была одна бабушка.
— Где мама? Будет позже? — задал вопрос Паша, уже стоя одной ногой за дверью.
— Ей внезапно стало плохо, и она уехала на несколько дней в горы.
У матери была какая-то редкая форма астмы. Иногда приступы удушья внезапно настигали ее, и она все бросала и уезжала в горы.
— Да? — Паша остановился. — А почему мне ничего не сказали?
— Она не захотела звонить тебе на работу. Ниночка сказала, что у тебя и так неприятности.
Паша удивился. В эти дни они с матерью разговаривали мало, и он ни словом не обмолвился ей о своих служебных проблемах. Но тем не менее она как-то поняла, что у него на работе не все гладко. Паша потоптался в коридоре.
— Ну ладно, я пошел!
— Даже не поел… — проворчала бабушка.
— Не хочу.
— К Надин?
— Да. Я скоро приду. Паша подумал, что надо подарить не совсем обычный букет. А с выдумкой и фантазией. Чтобы Надин удивилась и растрогалась. Он вспомнил, что недалеко от метро есть магазин «Флора-дизайн». Может, обратиться туда? Там опытные флористы подберут роскошный букет. Это будет не хухры-мухры, а настоящее произведение искусства!
Во «Флора-дизайне» все было, как в оранжерее. На всех полках стояли всевозможные растения, от которых у Паши зарябило в глазах. Высокие, низкие, шарообразные, свисающие, ползущие, обвивающие. Паша потянул носом. Запах плыл просто обалденный. Казалось, что за кадками притаился кто-то невидимый и разбрызгивал в воздухе из пульверизатора цветочные ароматы.
В глубине зала имелся прилавок. Паша подошел к нему. Знойная брюнетка с подведенными «а-ля Клеопатра» глазами уставилась на него со скучающим видом.
— Я хотел бы заказать у вас букет. Она медленно достала из-под прилавка лист бумаги и ручку.
— Кому? Маме? Бабушке? Сестре? Невесте? Жене? Любимой девушке?
Паша замялся.
— Любимой девушке.
— Сколько ей лет?
— А это обязательно?
— Молодой человек, у нас научный подход к составлению букетов! Это вам не рынок, где вам сунут цветы, которые через полчаса завянут.
Паша задумался. Надин, наверное, около двадцати пяти лет. Хотя иногда ему казалось, что она старше.
— э…
— Понятно. Давайте пойдем по возрастной шкале. Ей от двадцати до тридцати? Или от тридцати до сорока?
— Первое. От двадцати до тридцати. Продавщица в фирменном темно-зеленом халате что-то черкнула на листе бумаги.
— Где она работает?
Паша вздохнул. Черт его дернул сунуться в эту фирму, где букеты составляют на основе социологического опроса!
— В сфере культуры.
— Сколько лет вы знакомы?
— Год.
— Какого цвета у нее волосы?
— Светлые.
— Глаза?
— Тоже.
— Характер: спокойный, взрывной, флегматичный?
Паше стало смешно.
— Спокойный с элементами взрывного. Если ее рассердить.
— Ваши отношения меня не касаются. Вы отвечайте на вопросы.
— Я и отвечаю, — буркнул Павел.
— Вы хотите преподнести ей букет в знак вашей симпатии, благодарности или раскаяния?