Карман полный ржи

— Есть вероятность, что причиной внезапного недомогания явилось нечто, съеденное им за завтраком.
— За завтраком? — Она удивилась. — Но это же очень трудно. Не представляю, как…
Она смолкла и покачала головой.
— Не представляю, как она могла это сделать за завтраком… Разве подсыпала что-то ему в кофе, когда мы с Элейн отвернулись.
Рядом с ними тихий голос мягко произнес:
— Чай ждет вас в библиотеке, миссис Валь.
Миссис Валь вздрогнула.
— О-о, мисс Доув, спасибо. Да, чашечка чаю мне не помешает. А то я прямо ничего не соображаю. Вы, инспектор, чаю не желаете?
— Спасибо, пока нет.
Чуть замешкавшись, толстушка не спеша удалилась.
Когда она скрылась за дверью, Мэри Доув негромко пробормотала:
— Она, наверное, понятия не имеет о том, что такое клевета.
Инспектор Нил не ответил. Мэри Доув продолжала:
— Я могу вам быть чем-то полезна, инспектор?
— Где я могу найти Эллен, уборщицу?
— Я вас провожу. Она только что пошла наверх.
Эллен оказалась женщиной суровой, не робкого десятка. На ее сморщенном лице отразилось плохо скрываемое торжество.
— Сэр, это просто кошмар. Вот не думала, что в доме, где я живу, случится такое. С другой стороны, не так меня это и удивляет. Уж давно я хотела предупредить хозяина — хватит, ухожу от вас. Не нравится мне, как в этом доме выражаются, сколько выпивают, да и вообще все эти шашни я не одобряю. Против миссис Крамп ничего не скажу, а вот Крамп и эта девчонка Глэдис ни рожна не смыслят в том, как положено прислуживать. Но больше всего мне не по нраву шашни.
— Какие шашни?
— Если еще не узнали, скоро узнаете. Весь дом про это лясы точит. Совсем стыд потеряли. Они, видишь ли, в гольф играют — или в теннис. Да я своими глазами видела, во что они играют. Дверь в библиотеку была открыта, а они там прямо тебе два голубка — целуются да милуются.
Яд, источаемый этой старой девой, был воистину смертоносным. Можно было не спрашивать: «О ком вы», но Нил все-таки спросил.
— О ком? О хозяйке.., и ее кавалере. Они уж и не стесняются никого. Но, между прочим, хозяин об этом пронюхал. Нанял кого-то следить за ними. Разводом бы дело кончилось, как пить дать. А оно кончилось вон чем.
— Вы хотите сказать…
— Вот вы, сэр, все расспрашиваете, что хозяин ел, да что пил, да кто ему что подносил. А я вам так скажу: эта парочка его и порешила. Он добыл откуда-то отраву, а она подсунула хозяину, так оно и было, хоть что мне говорите.
— А вам никогда не попадались тисовые ягоды, в доме или где-то поблизости?
В маленьких глазках блеснуло любопытство.
— Тисовые? Это же ядовитая гадость. Мне еще матушка в детстве наказывала: эти ягоды не трожь! Так что ж, сэр, ими и отравили?
— Чем отравили, мы пока не знаем.
— С тисовыми ягодами она вроде не фокусничала. — В голосе Эллен звучало разочарование. — Чего не видела, того не видела.
Нил спросил про зерно в кармане мистера Фортескью, но потерпел неудачу и тут.
— Нет, сэр. Про это ничего не знаю.
Он продолжал расспросы, но ничего полезного больше не извлек. Наконец поинтересовался: можно ли видеть мисс Рэмсботтом?
Эллен засомневалась.
— Я могу ее спросить, но она не со всяким встречается. Она, знаете ли, женщина в возрасте, со странностями.
Но инспектор проявил настойчивость, и Эллен с видимой неохотой провела его по коридору, а потом вверх по небольшой лестнице к комнате, задуманной, почему-то решил Нил, как детская.
Проходя по коридору, он глянул в окно и увидел сержанта Хея, тот стоял возле тисового дерева и разговаривал, судя по всему, с садовником.
Эллен постучала в дверь, услышав ответ, открыла ее и сказала:
— Мисс, пришел джентльмен из полиции, хочет с вами поговорить.
Видимо, пожилая дама ответила согласием, потому что Эллен отступила в сторону и жестом предложила инспектору войти.
Комната, в которую он вошел, была заставлена сверх всякой меры. Инспектору на миг померещилось, что он перенесся в эпоху не только короля Эдуарда, но и королевы Виктории. За столом, вплотную придвинутым к газовой плите, сидела пожилая дама и раскладывала пасьянс. На ней было темно-бордовое платье, редкие седые волосы гладко зализаны вдоль щек.
Не поднимая глаз и не прерывая своего занятия, она нетерпеливо бросила:
— Входите, входите. Садитесь, если желаете. Принять приглашение оказалось не так просто — на всех стульях громоздились брошюры или книги религиозного характера. Он чуть сдвинул их на диван, и тут мисс Рэмсботтом встрепенулась:
— Миссионерская деятельность вас интересует?
— Боюсь, мадам, не очень.
— Плохо. Должна интересовать. Истинный христианский дух сейчас только там и сыщешь. В черной Африке. У меня на прошлой неделе был молодой священник. Черный, как ваша шляпа. Но истинный христианин.
Инспектор Нил слегка растерялся, ибо не знал, что сказать.
Старушка еще больше обескуражила его, заявив:
— Радио у меня нет.
— Простите?
— Я думала, может, вы насчет лицензии на радио. Или с каким-нибудь дурацким бланком. Итак, молодой человек, с чем пожаловали?
— Мне выпала прискорбная обязанность сообщить вам, мисс Рэмсботтом, что ваш зять, мистер Фортескью, сегодня утром внезапно заболел и умер.
Мисс Рэмсботтом, нимало не изменившись в лице, продолжала раскладывать пасьянс, лишь заметила как бы между делом:
— Наконец Господь наказал этого гордеца и самовлюбленного грешника. Все к тому и шло.
— Надеюсь, для вас это не очень тяжелый удар?
Ответ на этот вопрос был очевиден, но инспектору хотелось услышать, что именно она скажет.
Мисс Рэмсботтом стрельнула на него глазами поверх очков и ответила:
— Если вы намекаете на то, что я не слишком опечалена, вы абсолютно правы. Рекс Фортескью всегда был грешником, и я никогда его не любила.
— Он умер так внезапно…
— Как и надлежит безбожникам, — удовлетворенно подытожила старушка.
— Но похоже, что его отравили…
Инспектор умолк — посмотреть на произведенный эффект.
Однако эффектом как будто и не пахло. Мисс Рэмсботтом лишь пробормотала:
— Красная семерка на черную восьмерку. Можно перекладывать короля.
Тут до нее дошло, что инспектор неспроста молчит, она застыла с картой в руках и буркнула:
— Ну, и чего вы от меня ждете? Вас интересует, не я ли его отравила? Нет, не я.
— А кто мог это сделать, как вы считаете?
— Очень бестактный вопрос, — категорично заявила пожилая дама. — В этом доме живут двое детей моей покойной сестры. Я отказываюсь верить, что человек, в чьих жилах течет кровь Рэмсботтомов, способен совершить убийство. Вы же ведете речь об убийстве, да?
— Я этого не говорил, мадам.
— Ясно, что убийство. В свое время желающих убить Рекса было хоть отбавляй. Он не гнушался ничем. А у старых грехов, как говорится, длинные тени.
— Вы кого-то имеете в виду?
Мисс Рэмсботтом смешала карты и поднялась. Она оказалась высокой женщиной.
— Я думаю, вам лучше уйти, — сказала она. Она произнесла эти слова без гнева, но довольно холодно, и инспектор понял: разговор окончен.
— Если вас интересует мое мнение, — между тем продолжала она, — скорее всего, это кто-то из слуг. Дворецкий, как я понимаю, порядочный мерзавец, а у горничной явно не все дома. Будьте здоровы.
Инспектор Нил, сам себе удивляясь, послушно вышел из комнаты. Ай да бабушка! Хороша штучка! И ничего из нее не вытянешь.
Спустившись по лестнице в квадратный холл, он неожиданно для себя оказался лицом к лицу с высокой темноволосой девушкой. На ней был чуть влажноватый плащ, а сама она смотрела на инспектора застывшим, вопросительным взглядом.
— Я только что вошла, — сказала она, — и мне сообщили.., насчет отца.., что он умер.
— К сожалению, это правда.
Она выставила перед собой руку, словно на ощупь пытаясь найти какую-нибудь опору. Коснувшись дубового сундука, она медленно, как механическая кукла, села на него.