Карман полный ржи

— Не может быть, — вымолвила она. — Как же это… Две слезинки покатились по ее щекам.
— Какой ужас, — всхлипнула она. — А мне казалось, что я его совсем не люблю… Иногда думала, что ненавижу… Но тогда мне было бы все равно. А мне не все равно.
Она сидела, глядя перед собой, и из глаз ее текли слезы.
Наконец она, борясь с рыданиями, снова заговорила:
— Самое ужасное, что теперь все разрешилось. В смысле, что мы с Джеральдом можем пожениться. Я могу делать все что заблагорассудится. Но чтобы такой ценой… Я не хочу, чтобы отец умирал… Не хочу. Папочка.., папочка…
Впервые с момента своего появления в «Тисовой хижине» инспектор Нил встретил человека, искренне горевавшего по покойному мистеру Фортескью.
 
Глава 9
— Похоже, что это жена, — предположил заместитель комиссара полиции, внимательно выслушав отчет инспектора Нила.
Суть была изложена блестяще. Ясно, кратко, но все необходимое было сказано.
— Да, — повторил заместитель комиссара, — похоже, это дело рук жены. А вы сами, Нил, что думаете?
Инспектор Нил согласился с мнением начальства. При этом про себя он цинично подумал: жена идет на такое ох как часто — или муж, в зависимости от ситуации.
— Что ж, возможность у нее была. А мотив? — Заместитель комиссара сделал паузу. — Мотив есть?
— Думаю, сэр, что да. Мистер Дюбуа.
— Считаете, он имеет отношение к смерти Фортескью?
— Нет, сэр, этого я бы не сказал… — Инспектор Нил на секунду задумался. — Он слишком дорожит собственной шкурой. Может, он и догадывался, что у нее на уме, но чтобы он был замешан — этого я представить не могу.
— Слишком осторожен.
— Более чем.
— Что ж, с выводами спешить не будем, но как рабочая гипотеза это годится. А две другие дамы, которые могли отравить чай?
— Это дочь и сноха, сэр. У дочери есть некий молодой человек, о котором отец не желал и слышать, запрещал ей выходить за него замуж. А тот ни за что не брал ее в жены без приданого. Таким образом, у нее появляется мотив. Насчет снохи не скажу ничего определенного. Пока мало данных. Но отравить Фортескью могла любая из трех, и я не представляю, как это мог сделать кто-то еще. Да, горничная, дворецкий и повариха готовили завтрак или подавали его на стол, но как они могли знать наверняка, что токсин достанется только Фортескью и никому другому? Если, конечно, это был токсин.
— Это был токсин, — подтвердил заместитель комиссара. — Мне только что прислали отчет о вскрытии — Значит, с этим ясно, — подытожил инспектор Нил. — Можем двигаться дальше.
— Какое впечатление производят слуги?
— Дворецкий и горничная явно нервничают. Впрочем, тут нет ничего необычного. Нормальное явление. Повариха в ярости, а уборщица хоть и хмурится, но довольна. Все вполне естественно, ничего особенного в их поведении я не заметил.
— Еще кто-нибудь вам показался подозрительным?
— Пожалуй, нет, сэр. — Перед мысленным взором инспектора невольно возникла Мэри Доув и ее загадочная улыбка. За этой улыбкой едва заметно, но явно чувствовалась враждебность. Вслух он произнес:
— Раз установлено, что это токсин, не худо бы выяснить, как его получили или изготовили.
— Именно. Что же, Нил, действуйте. Кстати, здесь сейчас мистер Персиваль Фортескью. Я успел перекинуться с ним парой слов, и он ждет вас. Другого сына мы тоже отыскали. Он сейчас в Париже, в «Бристоле», вылетает к нам сегодня. Пожалуй, вам лучше встретить его в аэропорту.
— Да, сэр. Я и сам так думал…
— А с Персивалем Фортескью поговорите прямо сейчас. — Заместитель комиссара хмыкнул. — Чопорный Перси, вот кто он такой.
Мистер Персиваль Фортескью оказался достаточно видным подтянутым мужчиной лет тридцати — тридцати пяти, с блеклыми волосами и ресницами и слегка педантичной манерой выражаться.
— Как вы понимаете, инспектор Нил, это известие страшно меня потрясло.
— Могу себе представить, мистер Фортескью, — сказал Нил.
— Хочу заметить, что позавчера, когда я уезжал, отец был в добром здравии. Пищевое отравление.., все так внезапно.
— Вы правы, абсолютно внезапно. Но это не было пищевое отравление, мистер Фортескью.
Персиваль внимательно посмотрел на инспектора и нахмурился.
— Так вот почему… — Он не договорил.
— Ваш отец был отравлен токсином, — пояснил инспектор.
— Токсином? Впервые слышу о таком яде.
— Да, о нем знают немногие. Очень сильный яд и действует внезапно, без всяких симптомов.
— Вы хотите сказать, инспектор, что кто-то умышленно отравил моего отца?
— Да, сэр, похоже, что так.
— Какой кошмар!
— Вполне с вами согласен, мистер Фортескью.
— Теперь я понимаю все недомолвки в больнице, — пробормотал Персиваль, — мол, поезжайте домой, там все узнаете. — Он замолчал. Потом лишь коротко спросил:
— А похороны?
— Дознание назначено на завтра, после вскрытия. Процедура будет чисто формальной.
— Понимаю. Так всегда и делается?
— Да, сэр. В наше время — да.
— Хотелось бы знать, у вас уже есть какое-то мнение, подозрения насчет того, кто… Я, право… — Он снова осекся.
— Пожалуй, делать выводы рановато, мистер Фортескью, — пробурчал Нил.
— Да, верно.
— Но вы нам очень поможете, мистер Фортескью, если ознакомите нас с намерениями вашего отца в смысле наследства. Или свяжете меня с его адвокатом.
— Его адвокаты — фирма «Биллинтсли, Хорсторп и Уолтере» с Бедфорд-сквер. Но с основными пунктами его завещания вас могу ознакомить и я.
— Сделайте такое одолжение, мистер Фортескью. Боюсь, этого все равно не избежать.
— Два года назад отец женился и составил новое завещание, — отчеканил Персиваль. — Он отписал по нему сто тысяч фунтов своей новой жене и пятьдесят тысяч фунтов — моей сестре Элейн. Все остальное наследую я. Собственно, я и сейчас совладелец компании.
— А ваш брат, Ланселот Фортескью, в завещании не упоминается?
— Нет, отец и брат давно не общаются. Нил с прищуром взглянул на собеседника — но Персиваль, судя по всему, говорил вполне искренне.
— Итак, — подытожил инспектор Нил, — по завещанию наследство делят между собой три человека: миссис Фортескью, мисс Элейн Фортескью и вы?
— Боюсь, мне особенно наследовать нечего. — Персиваль вздохнул. — В связи со смертью отца меня ждут большие расходы, это вам понятно. К тому же в последнее время отец был.., скажем так, весьма неблагоразумен в некоторых своих финансовых сделках.
— У вас с отцом не было серьезного разговора с глазу на глаз по поводу того, как вести дела? — Этот вопрос инспектор Нил задал как можно более непринужденно.
— Я высказал ему свое мнение, но, увы… — Персиваль пожал плечами.
— Слегка погорячились, да? — поинтересовался Нил. — Или, если называть вещи своими именами, здорово поскандалили?
— Этого я бы не сказал инспектор. — От досады на лбу Персиваля выступили красные пятна.
— Тогда, видимо, вы разругались с отцом по другому поводу, мистер Фортескью, — Мы с ним не ругались, инспектор.
— Вы уверены? Впрочем, не важно. Вы сказали, что ваш отец и брат по сей день не общаются?
— Да, это так.
— Тогда, пожалуйста, объясните, как понимать это?
И Нил передал ему телефонограмму, записанную Мэри Доув.
Персиваль прочитал и издал восклицание, полное удивления и досады. Он был ошарашен и взбешен.
— Не понимаю, ничего не понимаю. Просто не могу в это поверить.
— Тем не менее это правда, мистер Фортескью. Сегодня ваш брат прилетает из Парижа.
— Но это невероятно. Немыслимо. Я отказываюсь это понимать.
— Отец ничего вам об этом не говорил?
— Ни слова. Какое коварство — вызвать Ланса и утаить это от меня.
— И вы даже не представляете, почему он так поступил?
— Конечно нет. Это вполне в духе его последних выходок.., ведет себя глупо.., необъяснимо.., этому надо положить конец… Я…