Исход

– С чем это связано? – спросил какой-то полковник с обожженным лицом, не обращая внимания на неодобрительные взгляды других высших офицеров, посмотревших на него как на деревенщину; впрочем, он действительно родился на руднике.
«Боевой, – с уважением подумал Керк. – В отличие от остальных, штабных крыс с холеными мордами». При этом майор непроизвольно скривился, как от кислого лимона. Потому как какой-то сумасшедший генетик вывел его сладкий сорт, и теперь приходилось различать, где какой.
– Не знаю, и мне наплевать. Я поведу первую часть каравана, вторая отправится через неделю после нас, ее поведет маршал Диффентон.
Все невольно напряглись. Энтон Диффентон был все-таки больше политической фигурой, чем военным министром, того требовала политика уступок между партиями. К тому же он не был хорошим солдатом, продвигался по службе только за счет интриг, и в трудную минуту он вряд ли сможет принять верное решение.
Но так повелось, что если одна политическая группировка получала всю власть, то другой позволяли сохранить лицо и выбрать маршала, по совместительству министра обороны. Принцип сытости волков и целости овец.
Раздраженность адмирала, причину которой все знали, также объяснялась близкой созвучностью их имен: Элтон и Энтон. Так как Сирокс считал, что маршал позорит форму космического флота, он старался дистанцироваться от Диффентона.
 
7
Керк гулял по своему родному городу Заря, где он родился и вырос. Первый настоящий и старейший город во всей системе, но столицей стать ему не получилось. Заря, как и подавляющее большинство остальных городов во всей Солнечной системе, полностью находилась под поверхностью спутника Юпитера – Ганимеда. Сто метров грунта над головой надежно защищали население от космической радиации и возможности метеоритных ударов. На поверхности находился только космодром да специфические заводские комплексы.
Здания липли одно к другому и уходили в даль громадного коридора. Раньше это были шахты, в них добывали жизненно необходимые полезные ископаемые, от алюминия до урана. Другое дело, что в урановых шахтах никто не жил, их использовали в качестве мусорного ящика, складывая там все, что уже никогда не пригодится в хозяйстве и непригодно для дальнейшей переработки.
После истощения месторождений шахты расширили и построили дома по всей их высоте, в среднем по пять этажей. В центральных галереях, или как их называли – улицах, дома достигали семи-восьми этажей. На потолке разместили сплошные фонари, создавшие иллюзию неба, которые освещали широкие улицы в соответствии с человеческим циклом сна и бодрствования, дня и ночи.
По уже значительно опустевшим улицам проезжали электромобили. Поскольку все силы и средства уходили на постройку кораблей-гигантов, дороги выглядели несколько неухоженными, а кое-где разбитыми. Налет неухоженности несли на себе и дома, а может, так казалось из-за того, что их покинули жильцы. Вскоре сюда перевезут всех оставшихся в Солнечной системе людей, Их едва хватит, чтобы заселить Ганимед полностью, а другие города законсервируют... так, на всякий случай.
– Ба! Кого я вижу!
Керк обернулся на громкий выкрик. В машине сидел его старший брат – Жак Дарваш, тоже пилот.
Керк, будучи младше на четыре года, только поступил на первый курс, а Жак уже летал и сдавал последние экзамены.
Керк и Жак были родными братьями, но в отличие от романтических фильмов, в которых братья жили дружно и весело, у них сложилось как раз наоборот. Постоянные драки и взаимная ненависть разделили их друг с другом. На этой почве они даже взяли разные фамилии. Жак, как более старший, фамилию отца – Дарваш, а Керк взял фамилию матери и стал Силаевым.
Однажды они встретились, и Керк увидел, что его брат гуляет с девушкой, на которую у него были серьезные виды. Разразился скандал, как в старые времена; в короткой потасовке Жак уложил своего младшего братца, в отместку через неделю Керк неимоверными усилиями увел девушку у Жака. На том и помирились, но холодность в отношениях осталась.
До этой встречи они не виделись долгих пять лет. Повода не было, да и служили они по разные стороны Солнца.
– Ты что, не узнал меня! – по-своему расценил Жак молчание опешившего Керка.
– Узнал. Разве такое забудешь?
– Садись, подвезу.
– Куда?
– Кабачок «Двенадцать стульев».
Почему-то именно это заведение пользовалось особой популярностью у молодых пилотов, и не только у них... Там отмечались все праздники или поминали погибших.
– Или ты куда-то спешишь? – спросил Жак, хитро подмигнув.
– Да нет, просто гуляю.
– Ну ты даешь! Последний день в Солнечной системе – и не зайти в «Стулья»?!
– Уже сажусь. – Керк примирительно поднял руки и перешагнул через низкий борт электромобиля последней модели «Московиц-412», который с натяжкой, но можно было назвать гоночным.
Машина, гудя электрическим движком, быстро неслась по улицам. Время от времени попадались повороты, ведущие в другие части города. Они были снабжены падающими заслонками на тот случай, если придется отсекать какой-либо туннель от остальной части города, скажем, из-за разгерметизации или вспышки какого-нибудь смертельного вируса. Но, к счастью, такого никогда не было. Их строили на случай, если в грунте все же объявится какая-нибудь форма жизни, опасная для человека. Но не нашли даже безопасных...
Машина свернула в один из них и через минуту была уже на месте.
Кабачок находился практически в конце туннеля, рядом с прачечными и другими коммунальными службами этой части города. Огромный вентилятор под потолком засасывал воздух вместе с мелким мусором, создавая настоящий ветер.
В помещении вовсю танцевала и веселилась куча народу. Но Керк почувствовал какую-то фальшь во всем веселье. Люди пытались скрыть чувство неопределенности, никому по-настоящему не хотелось покидать обжитый и привычный мир, в то же время все понимали – оставаться нельзя. Но страх был в каждом, от него никуда не деться.
Жак подвел его к столу, за которым уже сидели четыре человека.
– Прошу любить и жаловать, майор Керк Силаев! – представил Керка Жак, не упоминая о своем родстве. – Это капитан Поль Эльцен.
– Здравья желаю. – Поль дурашливо отдал честь: сказывалось принятое спиртное.
– И капитан Мишель Лоза.
– Привет, – вяло махнул рукой Мишель.
– И их подруги: Мио и Кэт.
Они не ответили, просто махнув руками.
– Садись, закажи себе чего-нибудь. Только не эту бурду, что пьют девчонки. – Поль показал на высокие бокалы Мио и Кэт.
– А что там?
– Питательный раствор, так сказать, предполетная подготовка, – пояснил Мишель. – В кишках не должно быть ничего лишнего. Врачи потом сами дадут им наполнитель... Чтоб в полете ничего не слиплось, но не будем об этом.
– Главное, чтоб там ничего не слиплось! – Поль показал пальцем ниже пояса.
– Пошляк, – прокомментировала Кэт.
После смеха повисла неловкая пауза. Мишель с Кэт ушли танцевать.
– Жак, говорят, ты с «собаками» сцепился?! – неожиданно спросил Поль.
– Что, правда?! – не поверил Керк.
– Нет, просто учения провели... По моей инициативе, – наконец признался Жак после минутного молчания, во время которого он сосредоточенно разглядывал дно своего бокала.
– Надо же...
– Они же только между собой.
– А я на свою задницу достал свое начальство, по итогам моя группа лучшая, если кто не знал. Мол, дайте попробовать, я им покажу, откуда ноги растут и где раки зимуют...
– Только, видно, показали тебе, а не ты! – догадался Поль.
– Что дальше было?
– Ну согласились они, – продолжил рассказывать Жак, – мы в свою очередь все сделали, как они: намалевали круги на фюзеляже, зарядили легкие пулеметы, все чин-чинарем. Вылетает моя двадцатка, а их только пятеро. Хотя договаривались один к одному.
– Ну?! – подтолкнул Керк замолчавшего Жака.
– Вот тебе и ну. Бой длился двадцать пять секунд, всего двадцать пять секунд! И на каждой из двадцати машин были поражены все три круга!