Грабитель

Она снова расплакалась. Теперь Клинг смотрел на нее. Немного повсхлипывала, и потом слезы перестали течь так же неожиданно, как и начали. Лицо её осталось чистым, как улица после внезапной летней грозы.
– Простите, – сказала она.
– Вы не должны извиняться.
– Мне уже давно надо было поплакать.
– Ага.
Официант принес напитки. Клинг поднял бокал:
– За новое начало.
Клер взглянула на него. Только после долгой паузы потянулась к стоявшему перед ней двойному виски. Но все-таки взяла бокал, подняла его и коснулась им края бокала Клинга.
– За новое начало, – сказала она и быстро выпила виски. – У, крепко!
– Вам полегчает.
– Да, простите меня, Берт. Я не должна была обременять вас своими проблемами.
– Скажите мне прямо: думаете, кто-нибудь ещё понял бы их так быстро?
– Нет, – признала она и устало улыбнулась.
– Видите, уже лучше.
Она смотрела на него, словно видела впервые. Слезы ещё сверкали в её глазах.
– Может быть… может быть, понадобится много времени, Берт – ответила она. Голос её доносился словно издалека.
– У меня уйма времени, – сказал он. И потом, словно испугавшись, что она его высмеет, быстро добавил: – Я только и делаю, что убиваю время, Клер, и вполне могу подождать.
Казалось, она снова расплачется. Протянув руку над столом, он накрыл её запястье.
– Ты… Ты прелесть, Берт, – и голос её задрожал, едва не срываясь в плач. – Ты добрый, милый, нежный и очень красивый, знаешь? Думаю… думаю, ты очень красив.
– Видала бы ты меня, когда я причешусь, – рассмеялся он.
– Я не шучу, – сказала она. – Ты все ещё думаешь, что я шучу, но ты ошибаешься, я… я серьезно.
– Знаю.
– Да…
Он заерзал на стуле и поморщился.
– Что случилось? – удивленно и озабоченно спросила она.
– Ничего, это все проклятый пистолет, – и он снова заерзал.
– Пистолет?
– Да, он у меня в заднем кармане. Понимаешь, я должен носить его все время. И не на службе тоже.
– Серьезно? Пистолет? У тебя с собой пистолет?
– Разумеется.
Она склонилась поближе к нему. Теперь глаза её просветлели, словно никогда не знали ни печали, ни слез. Они горели от любопытства.
– Можно посмотреть?
– Разумеется.
Расстегнув пиджак, достал из заднего кармана пистолет в кожаной кобуре. Положил её на стол.
– Только не трогай, а то ещё выстрелит.
– Выглядит он грозно.
– Так оно и есть. Я самый опасный стрелок 87 участка.
– Серьезно?
– Меня зовут Клинг Кинг.
Она расхохоталась.
– Я уложу любого слона на расстоянии одного метра, – продолжал Клинг.
Она расхохоталась ещё сильнее. Он смотрел, как она смеется. Казалось, она не замечает происшедшую с ней перемену.
– Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется?
– Чего?
– Взять пистолет и расстрелять к чертовой матери ту проклятую рекламу “МОЖНО ЖАРИТЬ”…
– Берт, – сказала она, положив свою другую руку поверх его, так что их руки образовали на столе пирамиду. Лицо её стало серьезным. – Спасибо, Берт. Я тебе очень благодарна.
Он не знал, что сказать. Чувствовал себя растерянным, глупым, счастливым и очень сильным. Казалось, он вырос метров на десять.
– Что… что ты делаешь завтра? – спросил он.
– Ничего. А ты?
– Зайду к Молли Белл и объясню ей, почему больше ничего не смогу сделать. Потом заеду к тебе и поедем на пикник. Если повезет с погодой.
– Повезет, Берт.
– И я верю, что повезет.
Она вдруг подалась вперед и поцеловала его, это был легкий, внезапный поцелуй, которым она едва коснулась его губ. И тут же отстранилась. Выглядела очень неуверенно, испугалась, как девушка на своей первой вечеринке.
– Тебе… тебе придется быть терпеливым, – прошептала она.
– Буду – пообещал он.
И тут появился официант. Он многозначительно улыбался и деликатно покашлял. Клинг удивленно взглянул на него.
– Я подумал, сэр, – сказал официант, – что мог бы подать вам на стол свечи. Дама при свете свечей будет ещё прелестнее.
– Дама хороша и без свечей, – сказал Клинг.
Официант выглядел разочарованным.
– Но…
– Но, свечи, разумеется, принесите, – успокоил его Клинг. – Обязательно принесите свечи.
Официант засиял.
– Ну, конечно, сэр. Обязательно, сэр. А потом займемся заказом, да? Как вам будет угодно. Я смогу вам кое-что предложить. – Он помолчал, продолжая сиять улыбкой. – Чудесный вечер, не так ли?
– Прекрасный вечер, – ответила Клер.
 
Глава 16
Иногда удается расщелкнуть дело как орех.
Иногда же этот орешек оказывается твердым, как алмаз, и вы долго безуспешно пробиваетесь к ядру – и вдруг сразу ни с того, ни с сего он превращается в арахис с тонкой, как бумажка, скорлупой и лопается под малейшим нажимом ваших пальцев.
Так случилось с Уиллисом и Хэвилендом.
В “Трех Тузах” в тот воскресный день 24 сентября оживления ещё не наблюдалось. Открыл хозяин с опозданием. У стойки сидели несколько клиентов, но за столиками – никого. И ни у бильярдных столов, ни у игральных автоматов – тоже. Бар был захудалой забегаловкой с намалеванными на зеркале тремя тузами – трефовым, червовым и пиковым. Четвертого туза видно не было. Судя по виду бармена, тот вместе с пятым был у него в рукаве.
Уиллис и Хэвиленд сели на высокие табуреты у стойки. Бармен ещё немного поболтал с гостями на другом конце стойки, потом лениво подошел к Уиллису и Хэвиленду и неохотно бросил:
– Слушаю.
Хэвиленд положил на стойку коробок спичек.
– Это ваше?
Бармен надолго погрузился в созерцание. На коробке были точно такие же три туза, как на зеркале. Название “Три Туза” было вытиснено красными буквами сантиметровой величины. Бармен явно пытался выиграть время. Наконец он выдавил:
– Да.
– Как давно вы их получили? – спросил Уиллис.
– А что?
– Мы из полиции, – устало объяснил Уиллис и полез в карман за жетоном.
– Не надо, – сказал бармен. – Я нюхом чую сыскачей за шестьдесят шагов.
– За это вам и сломали нос? – спросил Хэвиленд, сжимая кулаки на стойке.
– Я был боксером, – пояснил он. – А в чем дело с этими спичками?
– Как давно вы их получили?
– Месяца три. Выгодная сделка. По соседству живет один тип, что продает рождественские открытки и все такое. Ну он мне и говорит, мол, такие спички придадут бару шик. Я и согласился. Заказал их несколько сотен. – Бармен пожал плечами. – Насколько я знаю, вреда от них никакого. А в чем проблемы?
– Никаких проблем, – ответил Уиллис. – Это только текущий контроль.
– Чего? Спичечных коробков?
– Ага, – протянул Хэвиленд, – спичечных коробков. Вы торгуете и сигаретами?
– Только в автомате, – бармен показал на ящик в углу у двери.
– И спички тоже в автомате?
– Нет. Я их держу в коробке здесь на стойке. Если они кому-то нужны, их берут. А что? Что в них такого особенного?
– Вопросы задаем мы, – отрезал Хэвиленд.
– Я только хочу помочь полиции, – услужливо заверил бармен. По тону его было заметно, что он бы с удовольствием разок Хэвиленду врезал.
– Значит, любой, кто выпивает у вас, может подойти к стойке и воспользоваться спичками? – не отставал Уиллис.
– Ага, – подтвердил бармен. – Это так по-домашнему, вам не кажется?
– Послушайте, – спокойно предупредил его Хэвиленд, – оставьте этот тон или мы вам покажем, что такое “по-домашнему”.
– Сыскачей я всегда боялся, – сухо сказал бармен, – ещё когда был сопляком.
– Ну, если есть желание подраться, то я тот, кто вам нужен, – обрадовал его Хэвиленд.
– Я предпочитаю заниматься своим делом.
– На вашем месте я бы прикинул, на чьей стороне будет судья, к которому попадет дело по сопротивлению представителям закона – настаивал на своем Хэвиленд.
– Я не задираюсь и не сопротивляюсь представителям власти, – оправдывался бармен. – Так что успокойтесь. Пива хотите?