Удар молнии

Он полез в карман пиджака и протянул ей диктофон.
— Видите кнопку, на которой написано «Перемотка»? Нажмите ее.
— Вот эту?
Она на секунду скосила глаза.
— Именно. Впрочем, подождите, сперва надо включить.
— Включила.
— А теперь перематывайте.
— Ладно.
— Нажмите «Воспроизведение».
Она нажала нужную кнопку, и в машине, прямо на середине фразы, зазвучал ее собственный голос:
— ...даже думать об Олимпиаде сейчас, понимаете? Да я и мечтать об этом боюсь...
— О Боже, ну и голос! — воскликнула Дарси.
— ...Да я никогда всерьез об этом и не думала. Сейчас я думаю только о том, чтобы показать лучшее, на что я способна. Вот если выбегу из двенадцати, тогда, может...
— Прямо детский сад какой-то, — она нажала кнопку «Стоп». — И как у вас только хватило терпения слушать всю эту чушь?
— Почему же, очень поучительно.
— Хотите снова спрятать ее или можно оставить здесь, на сиденье?
— Прокрутите, пожалуйста.
— А как?
— Нажмите кнопки «Вперед». И пусть крутится, пока не начнется чистая пленка.
Она принялась орудовать кнопками и в конце концов дошла до конца записи.
— Ну вот, кажется, все, — сказала она и выключила диктофон. Положить вам в карман?
— Пожалуйста.
— Эй, мы пропустили поворот, — воскликнула Дарси.
— Я хочу кое-что показать вам, — сказал он. — Минутка лишняя есть?
Они проехали под знаком, указывающим поворот на Холлис-авеню и университет Конверс.
— Конечно, — ответила она и тут же как бы поправилась: — Пожалуй, а что это такое?
— Памятник.
— Памятник? — она удивилась. — Что за памятник?
— А вы не знали, что в этом городе есть памятник бегуну?
— Нет. Да вы, должно быть, шутите. Кому это придет в голову ставить памятник бегуну?
— Вот-вот, я так и думал, что удивлю вас.
— Ну, и где этот бегун?
— Здесь, поблизости. Ну так как, есть время посмотреть?
— Ого! Еще как. Разве от такого можно отказаться? — И, поколебавшись, она добавила: — Знаете, вы забавный. Правда-правда, с вами ужасно забавно.
На своей машине у Кареллы не было сирены. Хотя и мчался он на предельной скорости, проскакивая на красный и лишь за тем следя, чтобы не сбить кого-нибудь да не врезаться в машину, все равно добрался до ресторана только через полчаса. К тому времени Хейз уже поговорил с официантом и начал расспрашивать метрдотеля, принявшего у Макинтайра заказ на столик. Увидев входящего Кареллу, Хейз извинился перед собеседником и поспешил к коллеге. Карелла дышал так, будто всю дорогу бежал, а не ехал.
— Ну, что мы имеем? — спросил он.
— Немного. Позвонил парень, назвавшийся Кори Макинтайром.
— ...который в это время был в Лос-Анджелесе, — перебил Карелла.
— Да, и тот же самый парень, который был здесь на прошлой неделе и называл себя Макинтайром. Метрдотель подтвердил это, но в предыдущих заказах этого имени не обнаружил. Никакого Макинтайра до прошлой недели не было.
— Как он выглядит?
— По словам официанта, лет около сорока. Рост порядка ста восьмидесяти, вес около семидесяти килограммов, шатен, карие глаза, усы. Шрамов или татуировки не заметил. На нем были темно-коричневый костюм, коричневый галстук, коричневые башмаки. Гардеробщица сказала, что пальто он не сдавал.
— А за ужин как он расплатился?
— Здесь нам не повезло, Стив. Наличными.
— Как насчет девушки?
— По словам официанта, ей лет восемнадцать-девятнадцать. Стройная... нет, он сказал — жилистая. А я-то думал, только мужчины бывают жилистыми. — Хейз передернул плечами. — Ладно, пусть будет жилистая. Высокая, метр семьдесят или метр семьдесят пять. Черные волосы, голубые глаза.
— Имя официант не расслышал?
— Дарси. Он спросил, что они выпьют, и этот парень повернулся к ней: «Дарси?» Девушка сказала, что, вроде, ей пить не полагается, у нее тренировки.
— Еще одна спортсменка? Только этого нам не хватало.
— Еще одна бегунья, Стив.
— А откуда это известно?
— Официант слышал, что они разговаривали о беге. Мол, на дорожке такое прекрасное ощущение. Он как раз принес напитки. Девушка пила белое вино, а парень виски со льдом.
— А свидетель надежный? — спросил Карелла.
— Более чем. У него слоновья память.
— Что-нибудь еще?
— Этот парень записывал ее. Поставил на стол диктофон, во время еды выключил, но когда принесли кофе, снова включил. Официант сказал, что он все время задавал ей вопросы, что-то вроде интервью.
— А фамилию девушки он не расслышал?
— Ты что, на чудо надеешься?
— Что на ней было?
— Красное платье и красные туфли на высоких каблуках. Красная заколка в волосах. Волосы зачесаны назад. Не хвост, а просто зачесаны назад и схвачены заколкой.
— Нам бы этого официанта на службу, — заметил Карелла. — А как они уходили?
— Привратник спросил их, не нужно ли такси, но наш клиент отказался.
— Так что, они пешком пошли? Или в машину сели?
— Пешком.
— В какую сторону?
— На север. В сторону Джефферсон-авеню.
— Так, может, они еще идут? — спросил Карелла. — Это что за участок? Милтаун Саус, что ли?
— Нет, наверное. Милтаун Норт.
— Ладно, давай свяжемся по радио с обоими. Если они все еще на улице, патруль может их заметить.
— А ты знаешь, сколько здесь в округе гаражей? Что, если они уехали на машине?
— Ну ладно, это наша работа, — отрезал Карелла.
* * *
Он свернул с дороги прямо у границы, отделяющей Айсолу от Риверхеда, и двинулся на юг, в сторону реки Даймондбек и парка, окаймляющего ее северный берег. Памятник, о котором он говорил, был в этом парке. Вряд ли кто из жителей города, заметил он, знает про этот памятник. Вообще-то она с любопытством озиралась вокруг, но в то же время было видно, что чувствует она себя в этом районе неуютно. Справа показался рыбный базар. Окна его выбили какие-то варвары, а белые некогда стены были испещрены всякими надписями. Дальше показалось старинное здание, в котором сейчас располагался Восемьдесят четвертый участок, у входа в который по обе стороны ярко горели зеленые фонари. Он нарочно выбрал эту дорогу, надеясь, что вид полицейского участка ее успокоит. Он проехал мимо полицейских машин, припаркованных у самого тротуара. Со ступенек спускался полицейский в форме.
— Несколько утешает, верно?
— Еще бы. Местечко то еще.
В свое время это было вовсе неплохое местечко, но с годами пришло в разорение и теперь вполне напоминало другие районы города в этом же роде — улицы замусорены, дома разваливаются, а во многих вообще никто не живет. Много лет назад, когда полицейское управление решило разместить здесь один из своих участков, Бридж-стрит представляла собой оживленное место с кучей торговых лавок по обеим сторонам, а центром торговли был как раз огромный рыбный рынок неподалеку от реки Харб, чистые в ту пору воды которой ежедневно поставляли свежую рыбу. Теперь река совершенно загрязнилась, а жить в этом районе стало практически невозможно. Непонятно, откуда взялось это название Бридж-стрит — Мостовая улица. Ближайшие мосты были к востоку и западу. Хэмилтон бридж соединял два берега реки Харб и одновременно два штата. Мост поменьше был перекинут через Дьявольский ручей и соединял Риверхед с Айсолой. А на реке Даймонд, что текла вдоль парка, вообще не было никаких мостов, здесь под прямым углом пересекались Бридж-стрит и Таррит-роуд — Башенная дорога. Башен здесь тоже не видно, хотя, может, во времена голландцев и англичан были. Ладно, так или иначе Бридж-стрит, уткнувшись в Таррит-роуд, обрывалась, а по другую сторону был вход в Бридж-стрит Парк.
— Ну, вот и приехали, — сказал он.
Часы на приборной доске показывали десять тридцать семь.
— Тут, видно, привидения водятся, — с нервным смешком сказала Дарси.
— Да нет, здесь достаточно полиции.
Это была ложь. Он приходил сюда трижды и ни разу не обнаружил на дорожках парка ни единого полицейского, при том, что участок был рядом. Больше того, парк считался опасным местом и нечасто можно было увидеть здесь пешеходов после девяти вечера. Во время разведывательных вылазок он видел только двух: матроса и проститутку, которая, похоже, делала минет.