Драконье горе

Я примостился напротив и недоуменно огляделся. Никакого намека на завтрак, а тем более на обед в пещерке не наблюдалось. Однако каргуш, ничуть не смущаясь этим обстоятельством, наклонился вперед и шлепнул передней лапой по чуть возвышавшейся перед ним каменной плите, пропищав при этом:
– Обедать давай!…
– Да на!… – ответил ему не менее писклявый, но определенно женский голосок. Через секунду лежавшая между нами плита немного повернулась вокруг своей оси и ухнула вниз, открыв у самых моих ног показавшийся бездонным провал. Я даже не успел подобрать под себя ноги, как на месте исчезнувшей плиты появилась другая, иссиня-черного гранита, уставленная каменными же блюдами и кувшинами. На блюдах довольно беспорядочно были насыпаны очищенные орехи самых разных форм и размеров вперемежку со столь же разнообразными сушеными фруктами, стояли глубокие миски с каким-то густым варевом, похожим на пюре, в кувшинах маслянисто поблескивала налитая под самую завязку темная жидкость.
Каргуш быстро ухватил один из стоявших с краю плиты высоких, пустых стаканов и, наклонив ближний кувшин, плеснул в него темного пахучего напитка. По пещере поплыл аромат экзотических фруктов, и я тут же почувствовал, насколько голоден. Одной рукой я щедро плеснул себе в стакан из ближайшего кувшина, а второй прихватил полновесную горсть орехово-фруктовой смеси. Последующие несколько минут нам с каргушем было не до разговоров.
Но вот каргуш, в очередной раз приложившись к стакану, стрельнул глазом мимо меня и неожиданно проговорил:
– Ну что прячешься? Жрать, небось, хочешь? Смотри, мы обедать закончим, Кроха для тебя одного накрывать еще раз не будет…
Я оглянулся и, конечно, никого не увидел, однако из темноты перехода раздался знакомый голосок Фоки:
– Да я, это… Занят был… – Его оранжевая шевелюра обозначилась в проходе. – Рогатку ремонтировал…
И он продемонстрировал свое совершенно целое орудие убийства. Потом будто бы между делом взглянул на меня и снова обратился к своему товарищу:
– Ну а ты как?…
– Да вот… обедаем…
– Ну да, ну да…
Фока неуловимо быстрым движением переместился поближе к обеденной… плите и сунул свой острый нос в одно из блюд:
– Ишь ты, как вас Кроха, угощает! Даже на сушеную мандрагу с дробленым мустусом расщедрилась!… Мне мустуса никогда не дает, жадина!
– Это кто жадина?! – тут же раздался в пещере писклявый женский голосок. – Будешь обзываться, на диету посажу… Из свежих яблок!
Фока чуть втянул голову в плечи и, заозиравшись по сторонам, принялся неловко оправдываться:
– Да я чего?! Я разве чего!… Я ничего, не жалуюсь… Я просто говорю, что мне мустуса никогда не достается… А так, что ж…
И он замолчал, видимо, не зная, что еще прибавить, и вдруг неожиданно спросил, оборачиваясь ко мне:
– И тебе нравится эта еда?…
– Ну, за неимением другой, вполне годится, – пожал я плечами. – А выпивка – вообще блеск!
Я в очередной раз припал к своему каменному стаканчику, наполненному напитком, очень напоминающим смесь имбирного кваса с легким вином, похожим на изабеллу.
– Да?… – неизвестно чему удивился Фока. – И тебе ничего больше не хочется?…
Я взглянул на него поверх своего стакана, а затем медленно поставил его на стол:
– А ты можешь предложить что-то другое?…
Фока почему-то испуганно уставился на меня, и в этот момент в нашу милую беседу вмешался его товарищ:
– Ты бы все-таки поел, что ли… А то будешь потом ныть до вечера.
Фока бочком, стараясь держаться от меня подальше, обошел обеденную плиту и, усевшись на один из свободных камней, жадно обозрел выставленную еду. Затем налил себе напитка и потянулся к одному из блюд, стоявших довольно далеко от него… и блюдо немедленно отъехало еще дальше! Каргуш застыл с протянутой лапой, обиженно глядя вслед этому шустрому предмету сервировки, и в этот момент снова раздался женский голосок:
– Ишь, как ручонками загребает!… Только эти орешки не для тебя поставлены, а для гостя!… С тебя и тушеных каштанов хватит!
И в сторону протянутой каргушечьей лапы, противно скрипя по столу дном, двинулось огромное глубокое блюдо, наполненное смесью, похожей на неочищенные фисташки с кулак размером, залитые вареной сгущенкой.
– Как, опять каштаны! – взвился над столом Фокин вопль. – Я не могу питаться каждый день одними каштанами! Я тоже хочу есть, как…
Тут он внезапно замолк, бросив на меня затравленный взгляд.
– Как кто?… – немедленно и очень вкрадчиво поинтересовалась невидимая Кроха.
– Как… Топс! – неожиданно нашелся Фока.
Каргуш с зеленой прической удивленно поднял мордочку от своей тарелки:
– А ты разве любишь дробленые каштаны?!
– А разве ты тоже ешь каштаны? – растерялся Фока. Топс ухмыльнулся, показав остренькие клыки:
– А ты решил, что мне мустуса навалили?
По остренькой мордочке Фоки было видно, что именно это он и думал и теперь глубоко разочарован из-за своей ошибки, однако на вопрос он не ответил, а с тяжелым вздохом принялся накладывать большой ложкой себе на тарелку предложенное блюдо.
Не знаю уж, как там у них был на вкус тушеный каштан, а то, что ел я, было замечательно. Некрупные цельные орехи были мягки и походили на кедровые, а в сочетании с незнакомыми мне вялеными фруктами прекрасно принимались организмом. Пресловутая затируха, сменившая в моем стакане фруктовый напиток, оказалась какой-то разновидностью медового, слегка хмельного напитка, она щекотала небо и веселила душу.
Еще несколько минут за нашим подобием стола висела тишина, нарушаемая лишь постукиванием ложек о тарелки да позвякиванием посуды.
Самое интересное, что я насытился быстрее своих малорослых сотрапезников. Отвалившись от стола, я с интересом наблюдал, как оба каргуша увлеченно махали ложками, поглощая свои тушеные каштаны. Для своего размера они были удивительно прожорливыми, а может быть… их просто редко кормили? Я было хотел поиронизировать насчет их аппетита, но вместо этого вдруг, неожиданно для самого себя, снова наклонился над столом, отхлебнул глоток из своего стакана, а затем, за неимением салфеток, вытер губы рукавом и, откинувшись назад, произнес:
– Кроха, огромное тебе спасибо! Завтрак был чрезвычайно хорош!
И тут же услышал в ответ удивленное:
– Ты меня благодаришь?!
– Конечно, – подтвердил я. – Ты же хозяйка в этом храме желудка, ты же меня угощала, вот я тебя и благодарю!
Над нашим странным столом повисло странное молчание. Оба каргуша перестали жевать и уставились на меня, словно я сказал какую-то нелепость. А потом Фока тихонько захихикал.
Я, естественно, тут же возмутился:
– Ну, смешливый ты мой, что я опять не так сделал?!
– Так… никакой же Крохи… нет! – пролепетал каргуш, давясь своим хихиканьем.
– Как нет?! – изумился я. – Она же, как я понял, готовит еду… Потом, мы ее слышим! И вы же сами ее так называли, а она отзывалась!…
– Вот-вот, – подтвердил Фока, немного успокаиваясь. – Голос есть, а больше ничего нет! Пустота!
– Это в твоей рыжей башке пустота!… – неожиданно прозвенел в пещерке возмущенный голос. – И если ты, мышь-переросток, ни разу меня не видел, это не значит, что меня нет!
– А ты разве есть?!
Удивлению Фоки не было предела.
Тут я повернулся к молчащему Топсу и спросил:
– Что-то я не очень понимаю, этот Фока что, новенький в вашей компании?
Топс ничего не успел ответить, потому что немедленно заверещал сам Фока:
– Это кто в компании новенький?! Да я самый старожилый старожил!!! Я начал служить Маулику, когда Демиург еще по миру шлялся!!! Я, можно сказать, своими лапами этот грот строил!!! Я…
– Болтун ты! – негромко, но веско перебил его Топс и повернулся ко мне. – Нет, Фока не новенький, но мы действительно никогда не видели Крохи… Хотя, знаешь, я не стал бы из этого делать вывод, что ее нет.
– Так где ж она?! – язвительно воскликнул Фока, вскочил со своего камешка, развел лапы в стороны и, внимательно оглядев крошечную пещерку, добавил: – Нетути ее!