Призраки войны

— Да, может, нам повстречается какая-нибудь деревня, где мы найдем союзников.
— Не здесь. Нигде.
— Ладно, что-нибудь придумаем, — махнул рукой Римо, но что именно, он и сам не знал.
Они не успели далеко уехать, как вдруг что-то перекрыло солнечный свет, лившийся сквозь открытый люк. Римо поднял глаза. Лан завизжала. Римо нажал на тормоз. Танк остановился.
Сверху на Римо и Лан смотрело лицо. Худое лицо, изрытое оспой, как поле для гольфа. Узкие жестокие глаза. Лицо показалось Римо знакомым. Но у него не было времени рассматривать лицо — его внимание больше привлекал ствол направленного на него пистолета.
— Руки вверх!
— Конечно, конечно, дружище, — отозвался Римо и поднял руки вверх. — Только не надо волноваться. — А Лан он шепнул: — Не волнуйся. Я с ним справлюсь.
Вьетнамец что-то кричал.
— Что он говорит? — спросил Римо.
— Он говорит: выходите из танка. Быстро.
— Я пойду первым, — сказал Римо, ухватился за ручку люка и полез наружу. Вьетнамец — в чине капитана, определил Римо, — отошел немного назад. Взглянув еще раз ему в лицо, Римо почувствовал, как все внутри у него сжалось, а по спине пробежал холодок.
— Нет, — простонал Римо. — Только не ты!
Вьетнамец опять начал что-то кричать.
— Да-да, конечно, я иду, — отозвался Римо и вылез на башню танка. Ноги у него стали ватными. Руки он держал на высоте плеч. Видно было, как сильно они дрожат.
— Капитан-Невидимка, — произнес Римо. В глазах у него потемнело.
Лан тоже вылезла наружу.
Капитан знаком показал им, чтобы они спустились на землю и встали рядом с танком. При этом он что-то беспрерывно кричал по-вьетнамски.
— Чего кричишь? — спросил его Римо, недостаточно хорошо понимавший вьетнамский язык, и получил пощечину.
— Он хочет, чтобы мы подошли к танку сзади, — пояснила Лан. — Я думаю, он хочет убить нас.
— А почему бы и нет? — отозвался Римо и пошел туда, куда ему указывали. — Он мертв. С какой стати мы должны быть живыми?
— Что ты хочешь сказать?
— Я знаю этого парня. Он мертв.
Лан ничего не ответила.
Римо подошел к танку сзади, а капитан жестом показал им, чтобы стали лицом к танку. Римо повиновался. Лан, вся дрожа, стояла рядом. Звук взведенного курка сказал Римо, что сейчас его и девушку расстреляют без долгих проволочек.
Инстинкты Римо заставили его начать двигаться. Но Лан его опередила.
Она закричала. Не от страха — от ярости. Вьетнамец-капитан, не ожидавший такого, на мгновение опешил.
Лан набросилась на него, пытаясь дотянуться до пистолета. Римо подскочил с другой стороны и ударом в корпус сбил капитана с ног. Капитан повалился на землю и спрятался между гусеницами танка.
Лан держала в руках его пистолет. Она заглянула под танк, пытаясь найти капитана. Выстрелила раз, но никуда не попала.
Римо отобрал у нее пистолет.
— Забудь об этом.
— Я убью его! — кричала Лан.
— Это невозможно. Ты не можешь его убить. Он уже мертв.
Лан вопросительно воззрилась на Римо.
— Ладно, пошли, — сказал Римо и затащил девушку обратно в танк. Пролезши в люк за ней следом, он плотно закрыл крышку — черт с ней, с жарой! Его самого била дрожь — обуял мистический ужас.
— Почему ты боишься? — спросила Лан, когда Римо снова завел мотор.
— Долго рассказывать.
— Ехать тоже долго.
— Я этого парня уже убил однажды.
— Когда?
Римо задумался. В самом деле — когда? Наконец он сказал:
— Хороший вопрос. Я не знаю. Кажется, это было два, может быть, три месяца назад. Может, раньше.
— Сейчас он не мертв.
— Верно. Но я убил его во время войны. Ты понимаешь?
— Нет. Не понимаю.
— Я убил его во время войны. В шестьдесят седьмом году. А теперь он снова оказался у меня на пути. И он не просто живой, а совсем не состарился. Во всяком случае, не на пятнадцать-двадцать лет.
— Ты опять не веришь Лан?
— Я не знаю, чему верить. Мне не приходит в голову никакого разумного объяснения.
— Может быть, это призрак?
— Нет, на ощупь он был довольно плотный, — ответил Римо, внимательно глядя в перископ. Впереди лежала от крытая дорога, без всяких препятствий.
— Тогда, может быть, ты призрак? — предположила Лан.
И снова Римо почувствовал, как на него повеяло каким-то мистическим холодом.
 
Глава 15
Мастер Синанджу стерпел унижение. А как иначе назвать то, что ему пришлось разместиться в тесной каюте? Он решил не обращать внимания на тяжелый, спертый воздух и на оскорбительные для его обоняния запахи мяса, от которых никуда не деться на американской субмарине. Путешествие было долгим, тяжким и утомительным. Но неизбежным, если он хотел вновь воссоединиться со своим сыном. Чиун был полон решимости стерпеть все. Потом он выместит свои обиды и унижение на Римо. И заставит Римо извиниться!
Но Мастер Синанджу не мог стерпеть оскорблений и отсутствия уважения.
— Послушай, папаша, — обратился к нему матрос. — В этом заливе глубина всего два фута. Слезай с плота и пройди остаток пути вброд.
— Не пойду, — гордо отказался Чиун. — Я замочу кимоно.
— Ну, так задери свою юбочку, — предложил матрос.
— По-твоему, я должен обнажиться перед вьетнамскими варварами?
— А ты разве не вьетнамец? — удивился другой матрос.
И получил за свою грубость пощечину. Очень болезненно.
— У-у-у-й! За что вы меня?
— Я не потерплю оскорблений.
— Я не хотел вас обидеть. Но если подводная лодка ВМС США перевозит какого-то азиата из Токио во Вьетнам, то логично предположить, что это вьетнамец.
— Вьетнамцы — существа низшего порядка.
— По сравнению с кем?
— Со мной.
Матросы недоуменно переглянулись.
— Мы получили приказ не высаживаться на берег, — сказал один из них. — Мы доставили вас до мелкого места. Теперь вам надо только пройти пару метров вброд.
— Нет, — решительно заявил Чиун, встал во весь рост на надувной шлюпке и сложил руки на груди. Весь вид его говорил о непреклонности.
— Эй, сядьте! Если нас увидят, это приведет к международным осложнениям.
— Я готов смириться с международными осложнениями, — стоял на своем Чиун. — Но я не стану мочить ноги в грязной вьетнамской воде.
— А мне кажется, она чистая.
— Сейчас темно. Откуда ты знаешь, что она не грязная?
— А вы откуда знаете, что она грязная? — отпарировал матрос.
— Она пахнет по-вьетнамски.
Матросы опять переглянулись и опять пожали плечами.
— Ладно, давай подойдем поближе к берегу, — предложил один из них.
Лицо Чиуна слегка прояснилось.
— Но мы не имеем права касаться берега, — повторили оба матроса в один голос.
— Согласен, — сказал Мастер Синанджу. Он ступил на нос шлюпки и спрятал руки в рукавах кимоно. Ночной бриз играл его волосами и бородой, а в карих глазах светилось удовлетворение.
Возможно, обстоятельства и не идеальные, но момент был исторический. Уже много столетий ни один Мастер Синанджу не ступал на землю Вьетнама. Интересно, будет ли выслана депутация? — подумал Чиун. Но потом, грустно усмехнувшись, он решил, что скорее всего не будет. Эти американцы так носятся с сохранением своей смешной тайны, что, наверное, не сообщили правителям в Ханое, что на их берег собирается сойти сам Мастер Синанджу.
Когда до берега оставалось не более метра, матросы воткнули весла в дно залива и остановили шлюпку.
— Ну, теперь можете прыгать.
— Прыгать?! — Изумлению и возмущению Чиуна не было предела.
— Ну да. Мы же не имеем права касаться берега. Это приказ.
— А как насчет купания? — поинтересовался Чиун и вонзил в надувную лодку ноготь большого пальца ноги.
Резина лопнула. Шлюпка начала набирать воду.
— Эй! Что это? — закричал один из матросов, почувствовав мокроту.
Мастер Синанджу сделал шаг и приземлился на берегу. Кимоно при этом взвилось, как у танцора. Потом он с сияющим видом обернулся к встревоженным матросам, которые так боялись, что их увидят, что сидели по пояс во вьетнамской воде, подстелив под себя резиновый коврик, в который превратилась их шлюпка.