Выстрел в чепчик

Компьютерщица тем временем выбежала на лестничную площадку и принялась носиться по ней, как угорелая, заглядывая во все углы. Когда она устремилась к лифту, я напомнила:
— Л-лифт не работает.
— Ах, да, — согласилась она, — но вы же все время роняли сумочку.
— Р-роняла ее не только у вас, — призналась я. — Все время ее р-роняю.
— Так что же теперь делать? — расстраиваясь похлеще меня, спросила компьютерщица.
Я поняла, что не только она ко мне, но и я к ней прониклась симпатией. Добрая баба. С огромным пониманием к людям. Судите сами, какая-то рассеянная, затурканная работой кулема врывается в ее дом поближе к ночи и морочит мозги, а эта милая женщина, вместо того чтобы эту кулему погнать, бросила свою работу (я видела в комнате включенный компьютер) и ищет несуществующий договор подписания.
Вряд ли на такое способна моя Маруся.
Исходя из вышесказанного, я уже предвидела большие трудности на пути водворения Ивана Федоровича в Марусину жизнь. Какой дурак уйдет от такой добрячки?
— А что же нам теперь делать? — повторила вопрос компьютерщица.
«Нам». Она уже обобществляет мою проблему. Какое трогательное сочувствие к моим голодным детушкам. Нет, эта Маша просто подарок, она достойна гораздо лучшего мужа, чем Иван Федорович. Иван Федорович — удел Маруси.
«Без зазрения совести верну Марусе ее беглеца, чего бы мне это ни стоило», — решила я.
— Н-ничего не д-делать, — успокоила я Машу, — ззапишу все дданные, а з-завтра внесу в д-договор. Пправда, п-придется п-прийти к вам опять, за п-подписью, но мне это б-будет не слишком неприятно.
Свою фразу я сопроводила улыбкой обольщения.
— Тогда пройдемте на кухню, — улыбнувшись в ответ, сказала Маша. — Чаю хотите?
— О, в-вы с-слишком ко мне добры, — с полнейшей искренностью воскликнула я.
На кухне выяснилось, что мне не на чем записать эти данные. Пока компьютерщица ходила за бумагой, я успела проверить ванную и туалет — Вани там не было. Меня это устраивало. Без мужчин женщинам всегда легче договориться.
Вернулась Маша со стопкой бумаги.
— Груша, такая вам подойдет? — спросила она, протягивая мне листок.
— Б-более чем, — ответила я и подумала: «Все равно писать не собираюсь».
— А ручка у вас есть? — заботливо поинтересовалась Маша.
— Р-ручка есть, — ответила я и полезла в сумку.
Тут же выяснилось, что и ручки нет. И в самом деле, откуда в моей сумочке взяться ручке? Что я ею буду записывать? Сплетни Маруси? Или жалобы Розы на ее сдвинувшегося Пупса? Или… К тому же у меня прекрасная память.
Маша пошла за ручкой.
— А г-где Иван Ф-федорович? — крикнула ей вслед я. — Ч-что-то он з-задерживается с-сегодня. Д-думала, ч-что уже з-застану его.
Маша резко затормозила и повернула обратно. На лице ее было неподдельное удивление.
— К-какой Иван Федорович? — с легким заиканием спросила она.
Видимо, от меня заразилась.
— К-как к-какой? — изумилась я и чуть не сказала:
«Марусин».
Слава богу, вовремя опомнилась и сообщила:
— Иван Ф-федорович Архангельский, — и тут же спросила:
— Он что, не п-придет?
Маша пребывала в искреннем замешательстве. Судя по ее наморщенному лбу, она честно соображала: придет Иван Федорович Архангельский или не придет.
Однако мне уже было совершенно ясно, что не придет, потому что едва ли знаком с этой Машей. Ведь она даже не вспомнила его, а Иван Федорович мужчина видный уже только из-за одного высокого роста, не говоря о других достоинствах.
— Постойте, — воскликнула я, за ненадобностью отбрасывая свое заикание, потому что изрядно устала от него. — Вы что, не знаете Ивана Федоровича?
Маша виновато пожала плечами:
— Может, знаю, но не помню.
— Тогда как же он сюда придет? — искусно взволновалась я.
— Ну может, он помнит, — успокоила меня Маша. — А по какому вопросу он придет?
— Ну как же! — с укором воскликнула я. — На договор подписания!
— Ах, да, — вспомнила Маша и опять удивилась:
— А я здесь при чем? Почему у меня его должны подписывать, этот договор?
— Так начальник сказал, — ответила я и добавила:
— Сами знаете, как спорить с начальниками. Перлась сюда с другого конца города.
Здесь я не врала.
— Ну подождите немного, — с чувством вины предложила Маша, — может, он еще приедет.
— Да как же он приедет, если вы незнакомы?
Маша задумалась. Она очень хотела мне помочь.
Это было видно.
— Иван Федорович, знакомое имя, — рассеянно бормотала она. — Какой он?
Я тут же выдала экспресс-портрет:
— Громадный мужчина, симпатичный, если не учитывать мой вкус, иногда громко смеется, много ест, мало зарабатывает.
— Кажется, я его знаю, — обрадовалась Маша. — Точно, знаю. Он обращался ко мне несколько раз.
Точно. И недавно звонил.
Я взволновалась уже натурально:
— А как бы мне его разыскать?
— Подождите секунду, я в компьютер загляну, — сказала Маша и убежала в комнату.
Я осталась горевать на кухне.
«Ну, Маруся, — мысленно возмущалась я. — Где она только адрес этот взяла? Ну, я ей покажу! Хорошо еще, что здесь добрые люди живут и меня не побили».
Вскоре Маша вернулась. В руках она несла лист бумаги.
— Вот, Груша, адрес Архангельского Ивана Федоровича. И телефон здесь, — радуясь за меня, сказала она. — Можете прямо от меня позвонить.
Так я и сделала. Иван Федорович был дома и даже согласился меня принять.
Нежно простившись с Машей, я отправилась к Архангельскому.
 
Глава 32
То, что я увидела в квартире Архангельского, озадачило меня. Непередаваемо тоскливо выглядели обшарпанные стены однокомнатной хрущевки, ужасали скрипучие полы, удручало отсутствие самой примитивной люстры, поражали газеты на окнах и изумляло полное отсутствие мебели, поскольку назвать мебелью наспех сбитый из досок хромоногий табурет и раскладушку язык у меня не поворачивается. На кухне, правда, раковина, двухконфорочная газовая плита, некое подобие стола и пародия на холодильник пытались создать уют, но исправить общего гнетущего впечатления они не могли.
"И Маруся будет меня убеждать, что он ушел к другой женщине? — мысленно возмутилась я. — Снимает такой сарай, что просто сердце кровью обливается. Но что заставило его пойти на столь радикальные меры?
У Маруси ласка! У Маруси уют! Уж в чем, в чем, а в. уюте она толк знает. Я сама бы у нее жила".
Несмотря на убогое существование, Архангельский выглядел неплохо даже на самый придирчивый взгляд.
Побрит, одет, хорошо причесан — впрочем, все это он мог сделать специально для меня.
«Зря предупредила его, — с досадой подумала я. — Надо было застать врасплох».
Не скрывая любопытства, я прошлась по всей квартире, не постеснялась даже в ванную заглянуть и после осмотра вынуждена была отметить, что нищенский антураж компенсирует идеальная чистота. Молоток, Иван Федорович.
«Это первое, о чем сообщу Марусе», — решила я.
Иван Федорович был смущен и озадачен моим появлением.
— Как ты меня нашла? — спросил он, когда я, удовлетворившись осмотром, успокоилась и рискнула присесть на колченогий табурет.
— Кто ищет, тот всегда найдет, — туманно ответила я.
— Ну-ну, — саркастически покачал головой Иван Федорович, что я, прекрасно зная его, смело перевела как «долбанутым нет покоя».
Я решила, отбросив обиды, сразу брать быка за рога.
— Ты когда к Марусе возвращаться собираешься? — категорически поинтересовалась я.
— Никогда, — гордо ответил Иван Федорович.
Гордость эта настораживала. Иван Федорович, несмотря на главный свой недостаток — мою нелюбовь, — был нормальный мужчина. А когда нормальный мужчина демонстрирует гордость? Ясно любому, что тогда, когда его пытаются унизить или он унижен уже.
«Так-так-так, — подумала я. — Маруся что-то недоговаривает. Одно дело — когда мужчина ушел от женщины, а совсем другое — когда он сбежал».