Тень в камне

Теперь он овладел ею сзади. Она делала все возможное, чтобы заставить его кончить, и совместными усилиями они достигли финала, она ощутила горячую струю. А потом он пробормотал:
— Неплохо.
Не поворачиваясь, она простонала в ответ, потянулась и откинула голову так, что ее волосы пышной гривой легли на плечи. Но он не мог видеть, как тверд стал ее взгляд, а сама она сжалась, как пружина.
И в эти три или четыре секунды, пока он, отвернувшись, включал погромче радио, голые ноги бесшумно вознесли ее вверх по лестнице. Напуганная, но счастливая пронеслась она сквозь небольшие комнаты, безошибочно выскочила из кухни во двор через заднюю дверь, спустилась вниз по деревянной лестнице и пересекла крошечную лужайку, размером с почтовую марку. Она неслась по переулку, провожаемая лаем окрестных псов, босиком по шлаку, гравию, разбитому стеклу, отбросам, палкам и камням, ржавым гвоздям, неслась, как, вспугнутая лань, подгоняемая ужасом. Обнаженная, она мчалась сквозь ночь Далласа по дорогам, падала, задыхаясь и глотая воздух, огибала странные предметы и силуэты, прыгала, спотыкалась, преодолевала все виды препятствий, неожиданно возникала перед машинами в ослепительном свете фар под оглушительную какофонию сирен и скрип тормозов. И тогда ошарашенные водители изо всех сил жали на педали, чтобы не наехать на сумасшедшую, появившуюся в их поле зрения, с блестящей кожей и развевающейся копной волос, тут же исчезающую, ускользающую в темных улицах. Зная, что за ней гонится безумец, она в любой момент ожидала удар ножа или ожог выстрела. Страх гнал ее все дальше и дальше в бесконечном мире света и тьмы. И чувство опасности отступало, сознание растворялось в потоке ночи, которая в конце концов приняла ее в свои объятия.
 
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК В БАКХЕДЕ
Джек Эйхорд выглядел хреново. Он слишком много пил. Мало спал. Был раздражен, ни с того, ни с сего вздрагивал, словом, чувствовал себя прескверно. Рядом с ним в грязной тесной комнате детективов полицейского участка «Оленья голова» сидел сержант Джеймс Ли. Окутывая Джека ядовитыми клубами сигаретного дыма, он на чем свет стоит ругался.
— Как ты смеешь на все плевать?
— Это не так, — лениво отбивался Эйхорд.
— Не так? Не трепись. Я тебя слишком хорошо знаю, приятель. Ты бродишь как привидение. Витаешь в облаках.
Эйхорд только покачал головой в ответ на тираду копа, с которым проработал много лет.
— Бывает, конечно, попадет шлея под хвост. Но когда трехнутому Джеку Эйхорду, несгибаемому борцу с преступниками, мистеру Никогда-не-сдамся становится невтерпеж на работе, то, поверь мне, друг это всегда заметит.
— Ради всего святого, прекрати нести вздор, — улыбнулся Джек, чувствуя себя при этом совсем кисло.
— Тебя доконало дело Кассарелли. Ты провел его вдохновенно. Не было массового смертоубийства с тремя сотнями трупов в запертой комнате. Просто явился Джек и указал пальцем на того, кто подложил цианистый калий в чертову аптечку... Я прав? Но ты все еще на службе, дружище. И с каких пор тебе стало на нее сто раз наплевать. А?
— Уймись ты! Кассарелли был куском дерьма. Все та же чечетка. Чего тут переживать? Я просто устал отыскивать жемчужные зерна в дерьме. Ты знал, что этот уголовник выйдет сухим из воды. Я тоже знал, что он выкрутится. Он сам знал, его хренов адвокат знал. Его честь безмозглый судья знал. Начальник полиции знал, моя покойная тетя Сара знала. Все знали. Так чего лезть на стенку?
— Именно об этом я и толкую. Но сколько можно толочь воду в ступе?
— Наверное, я просто устал, — признался Эйхорд. — Мне нужно на некоторое время отойти от дел. Взять очередной отпуск, что ли...
— Чушь собачья. Ты только что вернулся из проклятого отпуска, погоди-ка — три месяца назад. Сам заявил, что от скуки чуть не подох.
— Ну-у...
— Ты слишком много пьешь. Мало спишь. Ошиваешься здесь днем и ночью, а личная жизнь у тебя как у монаха, больного лишаем.
— Монах, больной лишаем? Что, черт возьми, ты хочешь сказать?
— Дружище, ты спиваешься. И это меня беспокоит.
— Я пью не больше, чем обычно.
— Нет, стремительно прогрессируешь, парень. Не вешай лапшу на уши макароннику. От тебя почти все время несет как из пивоварни.
— Боже. — Эйхорд с трудом подавил улыбку.
— Я не шучу, приятель. Помнишь капитана, ты его знаешь по делу Кассарелли? Как-то мы с ним болтали. При упоминании твоего имени его просто всего перекосило, а потом он, — Джимми Ли помахал рукой перед лицом, — говорит бармену, чтобы тот вернулся к вермуту, потому что у джина странный вкус. — Оба рассмеялись. — А тебе известно, этот бродяга не доживет до полудня, если не пропустит как минимум две кофейных чашки «Гордона». Так вот, если подобный сукин сын заявляет, что от тебя несло самогоном, ты, должно быть, благоухал, как разбитая бутылка.
— Ну уж! От меня все-таки не несет, как от тебя, когда ты потеешь от возбуждения. — И Эйхорд тоже помахал рукой перед лицом.
— Что, моя сигарета тебя раздражает? Она тебе не нравится? — Ли выпустил облако дыма в сторону Джека.
— Прекрати. — Эйхорд яростно разгонял дым руками. — Хочешь заработать рак — твое дело, но...
— Здесь можно курить, дорогой. — Джеймс Ли указал на грубо сделанную табличку, висевшую рядом, с надписью: «ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО I КЛАССА, НЕТ ДЕЛ СЛИШКОМ МЕЛКИХ». Кто-то зачеркнул слово «дел», а вместо него написал «сыщиков». Рядом красовалась приписка «съешь меня». По аналогии Эйхорд вспомнил образец сортирной прозы в мужском туалете — «Хочешь повеселиться, взгляни на свою руку», — под которым кто-то добавил: «А может, тебе и двух будет мало?» Одно слово, психи.
— Как скажешь, — фыркнул Эйхорд, чувствуя себя еще хуже. — Но если ты еще раз проделаешь такой номер, я заблюю твой дерьмовый костюм.
— К вашему сведению, специальный агент Эйхорд, — чистый мохер за 350 долларов, высший класс. Я только что его купил. Тебе нравится? — Ли продемонстрировал пиджак.
— Замечательно. Жаль, что у них нет твоего размера.
— Мне его шили на заказ, — Ли загадочно улыбнулся.
— Ага, ты его украл. Я не желаю об этом слышать.
— Тебе тоже пора что-нибудь приобрести. Бадди Линц злится. Он думает, что ты его недолюбливаешь и поэтому обходишь.
— О, я уверен, Бадди просто обожает, когда копы покупают у него 350-долларовые костюмы. Для него это праздник.
— Пусть будет и мой праздник, ублюдки, — проревел с лестницы огромный толстяк Дан Туни по прозвищу «Чанк» [1] Туни, старый напарник Джеймса Ли. Парочка была известна как легендарная команда сыщиков «Чинк» [2] и «Чанк».
— Привет, наркоманы! Здесь благоухает, как в притоне. Нужно срочно перебить эту вонь. — И толстяк вытащил у напарника из пачки сигарету, полную канцерогенов, прикурил от зажигалки и выпустил облако ядовитого дыма.
— Доброе утро, тупица, — приветствовал его Ли. — Я только что доказывал Эйхорду, что он хреново выглядит.
Эйхорд поздоровался кивком головы.
— Не шути, Джек. Ты просто бледная немочь, дружище. Что с тобой происходит — у тебя снова запой?
Эйхорд рассмеялся.
— Чисто символический. Дан.
— Я уже выдохся, — вмешался Ли, — пытаясь убедить его уменьшить дневную дозу на пару кварт:
— Ладно, подружки, — сказал Туни, отлепляясь от спины своего напарника, — я собираюсь прогуляться на ту сторону улицы. Могу принести вам, ребята, дырок от бубликов.
Когда он ушел, Ли мягко обратился к Эйхорду:
— Шутки в сторону, ты действительно выглядишь скверно и слишком много пьешь. А насколько я тебя знаю, ты не из тех, кто сам себя обманывает.
— Вы не можете представить, доктор, как мне помогают ваши консультации. Давно ли начали практиковать? — съязвил Эйхорд. Джек не обижался на ворчание друга, в глубине души признавая его правоту.
Он действительно выглядел хреново: не спал, раздражался без всякой причины. Конечно, слишком много пил. В пьяном дурмане его мучили кошмары, порой казалось, что он снова проваливается в огромную черную дыру. Она притягивала его, как магнит, безжалостно засасывая в вязкое болото. Ощущение, хорошо знакомое всем алкоголикам. Это все равно что билет клуба, в котором ты имеешь честь состоять пожизненным членом.