Рыцарь или трус

— Давай, — шепнула Ясенка.
Девушки прошмыгнули через неширокую полосу открытого пространства, проскользнули вдоль хижины к открытой двери. Даже не свистнув как обычно и не призвав «очаг Зазар», Ясенка откинула в сторону полог и перевалилась через порог. Силы окончательно покинули ее, она опустилась на колени, перед глазами ее завертелись черные точки, и Ясенка потеряла сознание.
Она блуждала во сне, но Горин не пришел к ней. Тени метались перед ее взглядом, и как только она достаточно пришла в себя, чтобы приподнять голову, Зазар дала ей выпить какого-то зелья. Оно было горьким, и Ясенка вяло попыталась оттолкнуть чашку в сторону.
— Глотай залпом, Ясенка, — сурово цыкнула Зазар. — Глотай залпом. Не успеешь распробовать.
Она сделала, как было сказано, после чего не помнила уже ничего, кроме боли в судорожно сократившихся мышцах. Затем что-то маленькое, острое и очень холодное выскользнуло из нее. Она погрузилась в тихий омут спокойствия. Так легко было уйти совсем, навек окунуться в глубину…
Внезапно голова ее дернулась в сторону, щека вспыхнула горячей болью. Она открыла глаза и увидела над собой Зазар с занесенной рукой, готовой дать ей еще одну оплеуху.
— Попробуй только помереть теперь, после всех-то моих стараний! — Зазар словно камнями в нее швыряла и, надо сказать, попадала в цель. — Вот, пей отвар. Нет, это не то снадобье. А ну, пей!
Ясенка знала, что Зазар вытащит ее с того света силой, если придется. Пришлось пить из чашки, чтобы горячая жидкость не выплеснулась на нее. С другой стороны появилась Эйфер, приподняла ее голову, взяла чашку так, чтобы Ясенке было удобнее глотать.
— Спасибо, — слабо пробормотала Ясенка.
— Вот так-то лучше будет, — ответила Зазар. — Я приготовила этот бульон из мяса, что вы принесли с собой, и добавила соли. А вот теперь скажи — почему ты так долго тянула? Ты ведь чуть не умерла!
— Моя леди жаловалась, что ей неможется, но муж ее не слушал, а повивальные бабки ничего не понимали.
Зазар хмыкнула:
— Ты уже говорила. Но я хочу услышать это от самой Ясенки.
— Эйфер правду говорит, — сказала Ясенка, удивляясь, как дорого обошлась ей эта короткая речь. Но она чувствовала, что силы постепенно возвращаются к ней вместе с теплым бульоном. — Никто не желал мне зла. Они просто не знали ничего.
— И все равно чуть не погубили тебя. — Зазар села на табурет возле постели — собственной своей постели, поняла Ясенка. — Ребенок умер у тебя в животе, но ты никак не могла естественным образом вытолкнуть его из себя. Он начал отравлять тебя. Еще день, и я не смогла бы уже ничего сделать. Тебе теперь долго придется выздоравливать, но отлеживаться тебе надо не здесь. Тут небезопасно, даже в моем доме.
Ясенка прикрыла глаза. Эйфер сунула ей под нос чашку, и больная допила бульон.
— Почему? — спросила она, опасаясь ответа.
— Джол больше не старейшина. Тассер вызвал его на поединок и победил. И Джол исчез. Не думаю, что он по своей воле полез в омут.
— В омут? — переспросила Эйфер, не поняв слов Зазар.
— Так болотные люди хоронят своих мертвых. Отдают их на корм подводным жителям. Глубинным жителям.
Ясенка почувствовала, как вздрогнула Эйфер.
— Обычай такой, — сказала она. — Тассер — сын Джола. Я знаю его, мы вместе росли, и по многим причинам он терпеть меня не может. Ладно, мертвым не больно.
— Но Джол был еще жив, — возразила Зазар. — У нас были разногласия, но его судьба ужасна, я такого ему не пожелала бы.
— Тогда ты права, — сказала Ясенка. — Из-за меня ты в опасности. Надо мне вернуться в Новый Волд.
— И как? — спросила старуха, — Ты с постели-то не поднимешься, если не считать того, что без помощи вообще помрешь.
— Я смогу. Должна.
Зазар фыркнула.
— Ничего ты не сможешь без меня. Лежи уж. Я тут кое-что придумала.
Но Ясенка ничего больше не смогла вытянуть из знахарки. Все, что она поняла, так это то, что после короткого разговора шепотом обе женщины покинули хижину, оставив ей еды и воды. Через несколько часов Зазар вернулась одна.
— Ну, как ты? — просила она.
— Намного лучше, — сказала Ясенка. — Я вставала с постели и даже сделала несколько шагов, хотя и устала до ужаса.
— Не надо было. Ну, дурного вроде ничего не случилось.
— Я хотела посмотреть, смогу ли убежать, если что.
Зазар неожиданно улыбнулась.
— Сможешь, — сказала она. — Ты не бойся. Все мужчины на охоте. Добывают мясо для засолки на зиму. Подождем, пока не заявится твой муж с солдатами, чтобы забрать тебя в Ренделшам. Он ведь из Нордорна, так?
Ясенка вздрогнула.
— Полагаю, можно и так сказать, хотя на самом деле он не из Нордорна. Он сын вождя Морских Бродяг, и его зовут Оберн.
Тут пришел черед удивиться Зазар.
— Но ведь… ладно, забудем. Что сделано, то сделано, и у Ткачих на все есть причина, хотя мы ее и не знаем. Я проводила твою служанку через реку и дала ей указатель пути. Через день они придут за тобой, если твой Оберн хоть сколько-то о тебе заботится.
Ясенка закрыла глаза.
— Он придет, — сказала она. По крайней мере, хотя бы на это она могла рассчитывать. Пусть ругает ее за непослушание, за то, что пошла в Трясину, пусть даже ругает ее за потерю ребенка — но он придет за ней.
Она ошибалась. Оберн, войдя в хижину и оставив своих людей снаружи, первым делом набросился с проклятьями не на Ясенку, а на Зазар.
— Если бы не ты… — с угрозой сказал он. Но Зазар была не из тех, кто терпел чужую глупость.
— Если бы не я, — отрезала она, — твоя жена не дожила бы до сегодняшнего дня. — Быстро, не вдаваясь в мрачные детали, она описала ему положение дел. — Когда она пришла сюда, она была скорее мертва, чем жива, и все благодаря тому, что ты не отпускал ее ко мне.
Оберн постарался сдержать гнев — хотя и не слишком это у него получилось.
— Все равно женщины всегда рожали детей. Что ты такого сделала, Ясенка, что ребенок умер?
— Ничего, — ответила Ясенка. — Ничего. Я хотела этого ребенка — нашего ребенка. — Все будет зависеть от того, что он сейчас скажет, подумала Ясенка.
— И все же он умер. А ты сбежала в Трясину. Может, потому он и умер.
Ясенка отвела взгляд. Через пропасть, возникшую между ними, подумала она, сложно будет перекинуть мост. Возможно, они так и останутся по разные стороны. И все же это ее муж, на всю жизнь ее муж. Но хуже всего было то, что он, похоже, и не подозревал об этой пропасти.
Она должна все прояснить, раз и навсегда, иначе все погибнет.
— Если ты уверен в том, что я сама постаралась погубить ребенка, то лучше нам жить раздельно, — сказала она.
Оберн был ошеломлен.
— Конечно, я никогда ничего плохого о тебе не думал, — сказал он.
— Тогда поверь мне, — ответила она. Голос ее был резким и хриплым. — Может, я права, и нам действительно надо расстаться. Но это опозорит тебя в глазах Морских Бродяг. «Мужчина, который не может указать женщине ее место», — начнут шептаться они у тебя за спиной. Всегда ты, и никогда — я. Никогда никто не думает обо мне. Я не покинула тебя. Я умирала, Оберн. Зазар сказала — еще день, и она ничем не смогла бы мне помочь. Я просто пошла искать помощи, которой ты не мог мне дать, или не понимал, что мне нужна помощь.
— Я понимаю, что у тебя были причины. И все равно мне было тяжело, когда я узнал, что ты ушла.
Она снова отвела взгляд.
— Да. Я знаю. — Собственные слова казались ей ложью. Все равно что с бревном разговаривать. Он не понимал ее и, возможно, никогда не поймет. Если бы понимал — сам отвез бы ее к знахарке, а не пришел бы потом, когда за ним послали.
— Я Морской Бродяга, и мы обходимся с нашими женщинами не так, как люди суши.
— После будешь оправдываться, — сказала Зазар. — Ты ведь оправдываешься перед своей женой, не так ли?
Оберн с некоторым опозданием кивнул.
— Хорошо. Ты принес носилки, как я велела?