Последнее пророчество

— Нет, детка. Если бы там нашлось что-нибудь подобное, я бы давно ушел искать родную землю.
— Почему?
— Наверное, потому, что я старый мечтатель.
— В таком случае я тоже отправлюсь с тобой.
— Подожди, пока выйдешь замуж, — сказала мать. — Вот увидишь, тогда многое изменится.
— Я не хочу замуж!
Аира Хаз подняла глаза и посмотрела на мужа. Анно слегка пожал плечами и вновь обернулся к Бомену.
— Мы никогда не станем принуждать тебя, Кесс, — осторожно начала мать. — С другой стороны…
— Да, знаю — в старости я буду одинокой, — отрезала Кестрель, всем своим видом показывая, что не хочет ничего слышать. — Только мне плевать.
— Кесс никогда не будет одинока, — завистливо протянула Пинто. — У нее есть Бо.
Мать тряхнула головой и ничего не сказала. Анно вышел на балкон и встал рядом с Боменом. Отец молчал, не зная, как начать разговор. Впрочем, Бомен и без слов понимал, о чем думает Анно.
— Я действительно стараюсь, папа.
— Знаю.
— Это не так-то просто.
Анно Хаз вздохнул. Ему очень не хотелось расспрашивать сына. И все-таки Аира права — близнецы выросли, и им следует учиться жить порознь.
— Вы до сих пор слышите мысли друг друга?
— Да, хотя и не так часто, как раньше.
— Она должна жить своей собственной жизнью. Так же как и ты.
— Понимаю, папа.
Бомену хотелось сказать отцу, что они не такие, как все, что они не обязаны жить, как другие люди, что у них иное предназначение. Однако юноша не знал, в чем именно оно состоит, и даже не мог объяснить, почему они с сестрой другие, — просто чувствовал, и все. И Бомен промолчал, не найдя ответа.
— Я не требую, чтобы вы разлюбили друг друга. Вы лишь должны завести себе новых друзей.
— Хорошо.
Анно осторожно опустил руку на плечо сына. Несколько мгновений Бомен терпел, а затем произнес:
— Пожалуй, я пройдусь.
Когда он направился к двери, Кестрель поймала взгляд брата.
Можно, я пойду с тобой? 
Не стоит. 
Кестрель, так же как и Бомен, понимала: родители хотят, чтобы брат с сестрой проводили больше времени порознь. Но она также знала — Бомена беспокоит что-то еще.
Скажи мне, в чем дело. 
Скажу. Потом. 
Бомен ушел — спустился по ступенькам и затерялся на вечерних улицах. У него не было никакой определенной цели, просто хотелось оказаться подальше от людей, подальше от семьи. Он бы и сам от себя убежал, если бы знал как. Бомен понял, что чувство опасности, не покидавшее его с самого утра, гнездится в нем самом. Он хотел разобраться с этим, хотел понять, почему после стольких лет оно пробудилось вновь. Юноша повернул на юг, к океану.
За пределами города не было огней, и находить дорогу пришлось при свете звезд. Стояла прохладная осенняя ночь, и Бомен слегка продрог. Глаза привыкли к темноте, и вскоре он различил вдали береговую линию и цепь низких холмов на востоке. Наконец он остановился — не потому, что достиг цели, просто юноше показалось, что теперь он находится достаточно далеко от суеты города. Один, в темноте ночи Бомен тихо стоял, закрыв глаза. Теперь он наконец нашел причину собственного страха и нашел ее пугающе близко — в собственном сердце. Она была могущественной и жестокой. Бомен мысленно обратился к той силе, что когда-то жила внутри его. Я не хочу. Я никогда не хотел быть тобой. Нет, неправда. Бомен жаждал этой силы. Все годы, проведенные будто во сне, он втайне мечтал вновь ощутить ее. Когда-то давно Бомен позволил этому пьянящему духу наполнить себя. И с тех пор Морах была в нем, никогда ему не освободиться…
Юноша немного прошел к востоку, поднялся на возвышенность и остановился. Все это время страх окружал его плотной стеной. Теперь Бомен мог различить только линию холмов и серую массу океана. Он обернулся — перед ним лежал Арамант, нежно мерцая в ночи. Там жили все, кого он любил, все, кто любил его, — кроме этих людей, у Бомена нет никого в целом свете. Как же он мог сказать им, что внутри его прячется угроза? Что он предатель, который осмелился принести живой дух Морах прямо в их дом — самое безопасное место на свете. Как сказать сестре, его половинке, что теперь они не могут быть так же близки, как раньше, иначе Морах завладеет и ее душой?
Во мне живет зло. Я должен нести эту ношу в одиночку.
Зло было так сильно, так всеобъемлюще, что даже ночной воздух темным облаком сгустился вокруг Бомена. Внезапно он почувствовал, что задыхается. Юноша повернулся и быстро зашагал к городу, не подозревая о том, что если бы он поднялся на холм еще немного, то увидел бы армию Домината, стоявшую лагерем в отдалении. В лагере не зажигали костров, лошади были привязаны. Армия безмолвно ожидала рассвета.