Мастерская смерти

— Нам нужно встретиться, — сказала женщина, высморкавшись.
— Я живу на бульваре Газаньер, дом 128, — ответил Шиб. — Приезжайте в любое удобное для вас время.
— Я бы предпочла встретиться в баре «Мажестик», если это вас устраивает, завтра, в десять утра.
Она повесила трубку, не дождавшись ответа. Женщина, убитая горем, несомненно богатая, привыкшая, что все ее приказы исполняются без возражений. Что ж, та самая клиентка, с которой можно слупить по максимуму. За мумию ее маленькой дочки.
 
Глава 2
Поднялся ветер — холодный пронизывающий мистраль, вспенивший на морской глади белые барашки. Шиб поднял воротник куртки и засунул руки в карманы. В ярких лучах солнца город выглядел отмытым жавелевой водой: краски стали ярче, контуры предметов резче и четче.
На террасе «Мажестика» никого не было. Шиб вошел в сумрачный бар, отыскивая взглядом будущую клиентку. Ей, должно быть, за сорок, и она принадлежит к сливкам общества. Три четверти его «специальной» клиентуры относились именно к этой категории. Люди определенного возраста, с солидным счетом в банке, чувствительные и романтичные на слегка извращенный манер.
Две старушки оживленно болтали за чаем, на губах у них повисли крошки от круассанов. Мужчина в темно-синем деловом костюме, с наушником от мобильного телефона в левом ухе и органайзером в правой руке, читал «Монд». Молодая блондинка в юбке и кардигане бутылочно-зеленого цвета вполголоса отчитывала маленькую девочку, которая отказывалась пить молоко, яростно мотая головой. Пара туристов, снаряженных картами и фотоаппаратами, склонились над путеводителем, о чем-то споря.
«Значит, она еще не пришла», — подумал Шиб и, щелкнув официанту длинными пальцами, заказал эспрессо. Он слегка нервничал.
Кофе оказался хорош. Шиб медленно пил, разглядывая зал в зеркале, висевшем над баром. Десять часов десять минут. Может, она передумала? В этот момент чья-то рука тронула его за плечо, и он резко обернулся, расплескав кофе.
Молодая женщина в зеленом смотрела на него серыми миндалевидными глазами. Они были примерно одного роста. Аристократически худощавая, слегка сутулая, на вид— лет тридцать пять. Узкое лицо с тонкими чертами, высокие скулы, хорошо очерченный рот. «Чем-то похожа на Вивьен Ли», — подумал Шиб.
— Месье Морено? — спросила она своим низким голосом, удивительным в этом хрупком теле.
— Э-э... да, — пробормотал Шиб, вставая. Ерзая в глубоком кожаном кресле, девочка лет пяти-шести играла с подставкой для мобильного телефона, тряся ее во все катушки. Женщина сделала Шибу знак следовать за ней.
Они сели за стол. Прежде чем заговорить, женщина отпила глоток «Перье».
— Меня зовут Бланш Андрие, а это Аннабель. Анна, поздоровайся.
— Неть! — Аннабель глубже забилась в кресло. — Папа не разрешает разговаривать с гулу-гулу.
«Гулу-гулу» называли африканцев, которые продавали на пляжах стеклянные бусы. Шиб деликатно потер кончик носа. Надо же, ее еще и зовут Бланш... [7]
— Анна! — воскликнула женщина.
Повернулась к нему и смущенно объяснила:
— Простите ее, она слишком взвинчена в последнее время.
— Бац, прямо в нос! — завопила Аннабель, энергично нажимая кнопки электронной видеоигрушки, на экране которой сражались два каратиста.
— Наша семья в дружбе с графиней Ди Фацио, — продолжала Бланш. — Жан-Юг, мой муж, играет... то есть, я хочу сказать, раньше играл в гольф с Антуаном.
— Ваш муж тоже судовладелец? — поинтересовался Шиб.
— Нет, он финансист. Деньги. Огромные груды денег.
— И чем я могу быть вам полезен?
— Тебе конец! — победно закричала Аннабель.
— Потише, дорогая. Хотите еще кофе, месье Морено?
— Да, спасибо.
Официант материализовался рядом с ней прямо из воздуха прежде, чем Шиб договорил. Бланш заказала два кофе и долила себе «Перье».
— Мы с Жан-Югом женаты пятнадцать лет. У нас было шестеро детей. Мы католики, — добавила она, словно оправдываясь.
Сколько же ей лет? Трудно распознать возраст этих богатых, тщательно ухоженных женщин. Во всяком случае, меньше сорока. Шиб плохо представлял женщину в окружении разнокалиберных детей, цепляющихся за ее юбку. Бланш порылась в сумочке от Негтёз, вытащила фотографию.
— Взгляните, — сказала она.
Семья Андрие в полном составе на фоне аккуратно подстриженных цветущих рододендронов.
— Вот Жан-Юг, — указала Бланш.
Отец семейства, высокий, стройный, со светлыми коротко подстриженными волосами платинового оттенка, с квадратным подбородком и пронзительным взглядом голубых глаз, был одет в спортивную куртку такой ослепительной белизны, что становилось больно глазам. На руках он держал девочку примерно двух лет.
— Энис, наша младшая, — объяснила Бланш. Вокруг отца стояли еще четверо детей, все— с волосами пшеничного цвета. Шиб узнал Аннабель, обхватившую отца за ногу и скорчившую гримасу в объектив.
— А это Шарль, старший, — продолжала Бланш, указывая на подростка с подстриженными бобриком волосами.
На нем была такая же спортивная белая куртка, как у отца, и внешне он являл собой его уменьшенную копию. Шарль был высоким, сильным, очень бледным, с тонкими яркими губами. У него был печальный вид.
— Луи-Мари. — Бланш указала на другого мальчика, более хрупкого, в синем блейзере, с волосами, зачесанными назад, и пренебрежительной усмешкой на лице. Он приставил два пальца, раздвинутые буквой V, к голове радостно улыбающейся девочки.
— А это она... — прошептала Бланш, чуть побледнев. — Наша Элизабет-Луиза... Элилу.
Шиб сделал вид, что совершенно поглощен изучением фотографии, чтобы позволить собеседнице взять себя в руки.
«Элизабет-Луиза». Малышка улыбалась во весь рот, так что были видны скобки на зубах. Ее длинные белокурые волосы развевались по ветру. Лицо пестрело веснушками. Просто рекламная фотография идеальной семьи...
— Боже мой, если бы мы только знали... — всхлипнула Бланш.
Немного успокоившись, она продолжила:
— Эта фотография сделана месяц назад. Семнадцатого марта. Вдень рождения Луи-Мари.
Пижон в синем блейзере... Шиб уже собирался вернуть снимок, но тут заметил, что Шарль держит в руках фотографию, повернув ее в сторону объектива: на ней был малыш в ползунках, светловолосый и кудрявый, весь в ямочках. Бланш перехватила взгляд Шиба.
— Леон, наш третий. Он утонул в бассейне, в полтора года. Это случилось в 1992-м, — спокойно объяснила она.
Шиб чуть не подавился и осторожно кашлянул, прежде чем спросить:
— Так чем я могу быть вам полезен? Бланш посмотрела на него в упор.
— Я хочу, чтобы Элилу осталась с нами, месье Морено. Я ни за что не допущу, чтобы она оказалась совсем одна под землей, как ее бедный брат.
Официант поставил перед ними два кофе и удалился.
— А что об этом думает ваш муж? — спросил Шиб, сделав глоток обжигающего напитка.
— Разумеется, Жан-Юг согласен. Я бы никогда не решилась на такой шаг, не спросив его позволения. Я не привыкла действовать за его спиной.
Шиб наблюдал за Бланш, пока она размешивала сахар в чашке.
На шее Бланш поблескивал маленький золотой крестик. Никаких других украшений, очень легкий макияж. Католичка из хорошей семьи — от кончиков волос до кончиков ногтей, не слишком длинных, с безупречным маникюром. Эта обманчивая простота раздражала. Хотелось наподдать по сумочке, «скромненькой», тыщи эдак за две евро!
Одна только мысль о том, чтобы работать над телом ребенка, отвращала. Он откажется.
— А где сейчас... Элилу? — спросил Шиб.
— В семейной часовне, — объяснила Бланш, — Она... она ушла от нас позавчера. Наш врач зарегистрировал смерть.
— Сейчас я вас всех сделаю! — зарычала Аннабель.
— Аннабель! Чтобы я никогда больше от тебя такого не слышала! Неделю будешь отлучена от телевизора!
Аннабель захныкала и принялась бить маленькими кулачками по креслу.