Город и ветер

— Есть ещё желающие сразиться? Нет? — Он был почти разочарован, когда желающих не обнаружилось. — Ловите свой шанс. Когда ещё у меня появится такое задиристое настроение…
В соседнем зале послышались яростные проклятия, двери резко распахнулись, и на паркет выкатился взревевший, точно медведь, Урр, отмахивающийся от полудюжины поочерёдно наскакивающих на него кадетов. Кажется, магистр Алория был не единственным, кто ввязался в дуэль.
Тэйон поймал себя на том, что с интересом следит за представлением. С таким ему сталкиваться ещё не доводилось.
Из поколения в поколение в горных кланах Халиссы разрабатывались и шлифовались навыки ведения боя. В каждом семействе бережно хранились секреты уникального, присущего лишь этому роду стиля. Постепенно магические и боевые приёмы слились в единое целое, создавая узоры так называемых «халиссийских плясок». Они бывали разными: от классических тотемных боевых школ до причудливых стилей, предназначенных для работы с конкретным, передающимся от родителей к детям оружием.
Одним из самых распространённых (и ставящих иностранцев в тупик) стилей была «пьяная пляска». Движения, жесты, даже мимика говорили о том, что человек совершенно не владеет ни телом своим, ни сознанием. И в то же время мастер такого боя с необъяснимой ловкостью избегал ударов и благодаря каким-то случайным на вид совпадениям раскидывал своих противников в разные стороны.
Не было способа разозлить врага сильнее, чем начать танцевать с ним «пьяную». Тэйон и сам в молодости баловался такими шутками, работая с длинным прямым мечом или же боевым посохом. Но никогда раньше ему не доводилось видеть «пьяного медведя, пляшущего с топором».
Теперь увидел. И понял, что будет холить и лелеять воспоминания об этом зрелище, как об одном из самых удивительных.
Вер Бьор был неподражаем. Его шатало из стороны в сторону — причём именно в ту сторону, с которой пытался наскочить очередной противник. Он неожиданно наклонялся, чтобы поднять уроненный на пол мех с вином, — и именно в этот момент над его макушкой проносился вражеский меч. Он махал топором, точно не мог справиться с тяжёлой, выпрыгивающей из рук огромной штуковиной и при этом умудрялся не только отбить все выпады, но и не покалечить ни себя, ни остальных.
Наседавшие на неуклюжего медведя дворовые шавки разлетались в разные стороны, как игрушечные шары. А Урр ревел что-то про кончившееся у него вино.
Тэйон искренне восхитился таким артистизмом. Конечно, с более серьёзным противником… Встряхнувшись, магистр выпустил поисковый импульс.
Эмоции наблюдавших за его дуэлью зрителей были на грани. Неожиданно жёсткий конец забавного представления и запах жареного мяса, растекавшийся по помещению, выбили из колеи даже отнюдь не склонных к излишней щепетильности лаэссэйцев. Что же до эмоций, доносящихся из остальных залов дворца, то тут преобладала в основном растерянность.
В резиденции резвились шестеро казавшихся не вполне вменяемыми магов. Гости не знали, пристало ли им сдержанно возмущаться, пытаться остановить хулиганов или просто присоединиться к забаве. Сложные правила магического этикета в таких случаях предписывали демонстративно не обращать на происходящее внимания, тем более что до сих пор никому никакого вреда не причинили.
Хозяин дома лежал на полу, голова его закатилась в угол. Домочадцы в состоянии некоторого ступора — мстить нельзя, ведь дуэль была честной, а тут ещё вопрос наследования встаёт во весь свой проблематичный рост. Наверное, всё бы ещё обошлось, не попытайся младшие Шеноэ и их вассалы начать действовать слишком резко. То ли они хотели выслужиться и в смутное время занять в доме позицию лидера, то ли кто-то захлебнулся от ярости, но хаотичные попытки организовать достойный отпор хулиганам вдруг разом прекратились, а в воздухе повисло всё накаляющееся ожидание. Точно морская волна, отхлынувшая от берега в преддверии цунами. Тэйон чувствовал, как напряглись гости, вскидывая защитные щиты, призывая свои стихии.
Магистр воздуха покосился в сторону кэйлонгской делегации — всё ещё занимавшей круговую оборону у подножия лестницы. Состояние, близкое к контролируемой панике. Хорошо.
Осталось добавить последние штрихи.
Урр размашистым жестом занёс топор над головой. Топор, разумеется, перевесил, потянув искренне удивлённого этим медведя назад, заставляя его сделать три торопливых шага (и уводя из-под очередной атаки). В конце концов вер Бьор как-то извернулся, умудрившись не упасть, зато со всей дури всадить магическое оружие в изящную колонну, подпирающую галерею. Колонна выдержала.
А вот Шеноэ — нет.
Тэйон едва успел вскинуть щит, который отвёл удар от Урра. Короткое, почти «сырое» заклинание, скорее похожее на примитивный удар тараном, должно было даже для истинного вера закончиться серьёзным сотрясением мозга, но, отражённое в сторону, оно ударило по злосчастной колоннаде. Галерея зашаталась. Гости, наблюдавшие за дуэлью и последующим представлением с безопасной высоты, закричали, пытаясь сохранить равновесие и не упасть на головы тем, кто наблюдал за всем снизу.
Это стало последней каплей. Грохотом океанского прибоя взвилась вызванная Шеноэ сила воды, и Тэйон вплёл в неё своё заклинание, основанное на окутавшем его запахе. Совсем не сложное, но настолько выбивающееся из лаэссэйской традиции — вообще из любой магической традиции, если на то пошло — что магистр был спокоен: его не смогут нейтрализовать вовремя.
Мастер ветров не понял, кто из гостей первым плюнул на приличия и воспользовался магией, чтобы замедлить своё падение. Не заметил он также, кто именно первый в сердцах швырнул то ли в вер Бьора, то ли в застывшего на лестнице мага Шеноэ пульсаром. Магистр Алория был слишком занят, изменяя траекторию этого пульсара и перенацеливая его в высокую причёску статной дамы, чьё шикарное платье было украшено брошью выпускницы Академии (факультет огня). Пульсар попал в причёску. Причёска встала дыбом. Дама издала вопль искреннего возмущения, на мгновение перекрывший остальной шум в рушащемся зале. Пламя на всех магических свечах во дворце вдруг взвилось на высоту человеческого роста, жутко полыхнув и обдав случившихся рядом гостей страхом и жаром. Стихия огня столкнулась со стихией вод…
После этого остановить надвигающийся хаос было уже невозможно.
Не все жители Лаэссэ были магами. Отнюдь. Более того, даже не все представители знати в обязательном порядке владели магией. Но изначально великий город основали именно одарённые. Как и принято во всех мирах, они передавали свою власть детям, и полученные в наследство магические способности давно стали восприниматься как некое дополнение к фамильным владениям. «Мне от папы достался замок, меч, старые враги да способность взглядом плавить камни».
После нескольких тысяч лет перемешивания различных народов даже самые самоотверженные герольды не могли сказать, какая кровь в ком течёт и какие способности могут вдруг пробудиться в самых, казалось бы, неожиданных носителях. Но и сегодня древние аристократические роды гордились «чистыми и мощными магическими дарами». По крайней мере, они больше всех остальных уделяли внимание тренировке своих способностей. И потому если перед родовым именем лаэссэйца стояла приставка «ди», то можно было быть почти уверенным: помимо длиннющей родословной он или она могут похвастаться и некоторыми неординарными талантами.
Сегодня на приёме в резиденции стража юго-запада собрались сливки общества. Почти все они гордо носили древние имена, достаточно громкие, чтобы быть узнаваемыми даже без обязательного «ди». Недостатка в различного рода магической силе у них не было. Недостатка в энтузиазме, с которым все вдруг одновременно начали её применять, — тоже.
Дворец рода Шеноэ вздрогнул.
Вода в заливе неподалёку от дворца Шеноэ потемнела и забурлила в гневных волнах.
Из окон дворца рода Шеноэ повалил дым. И мохнатые молнии. И ошалевшие гости.
Защищённый от случайных ударов энергетическими щитами своего кресла, магистр Алория подобно тарану пробился к решительно продвигающейся к выходу кэйлонгской делегации. И постарался по мере сил прикрыть госпожу посла и её эскорт от наиболее экстремальных из летающих в воздухе чар, при этом не особенно утруждая себя блокировкой всякой мелочи вроде небольших пульсаров или заклинаний-щекотунчиков. Он хотел, чтобы у имперских гостей остались о прошедшем вечере достаточно яркие впечатления.