Шведский всадник

— А теперь скажи нам, куда ты спрятал деньги этих бедных людей? Признайся, пока не поздно, и покаяние искупит твои грехи! А нет, так дьявол заберет твою душу на вечные муки в ад!
— Ну уж нет, поганец, тебе не попировать на мои денежки! — выдохнул Черный Ибиц. — Пусть лучше черт заберет меня в пекло, чем я тебе, гаду, скажу…
Он приподнялся и первым из всех присутствующих увидел бродягу, стоявшего у входной двери. Его воспаленный от лихорадки мозг принял эту фигуру за дьявола, пришедшего, чтобы увести его в ад.
— Это он! Это он! — сипло вскричал Ибиц. — Почему никто не охранял дверь и окно?! Как вы могли впустить его сюда? Это Черный Каспар [8], он хочет меня схватить!..
Молодая женщина взглянула на бродягу и от ужаса выронила ложку с вином. А фельдшер с монахом завопили в один голос:
— Кто ты? Чего тебе надо?
— Мне надо вашего атамана… — начал было бродяга, но в этот момент Ибиц из последних сил рванулся на своем ложе, поднялся на ноги и, тяжело раскачиваясь на ходу, начал надвигаться на него.
— Оставь меня, Господин Дьявол! — потребовал он, дико сверкая глазами и стуча зубами. — За последний час я трижды читал «Отче наш». Я правоверный христианин, правоверный, слышишь? Тут много других мошенников, зачем тебе я?
В припадке смертельного ужаса он дотянулся до двери и указал наружу.
— Там их полно, бери их всех! Они все твои! Уводи их в пекло, а меня оставь в покое.
И, снова потеряв сознание, упал к ногам бродяги. Молодая женщина обхватила его за плечи, оттащила обратно на солому и принялась отирать пот с его лба. Потрясенный увиденным, бродяга еще несколько секунд постоял у порога, а потом ослепительной вспышкой пронеслась в голове его одна мысль — он принял решение. Бродяга повернулся, шагнул за порог и с силой захлопнул за собой дверь.
— Вы слышали? Он велел мне встать на его место и быть вашим атаманом! Я должен увести вас отсюда! — властно сказал он.
Среди бандитов послышалось ворчание, два-три смешка, а потом чей-то голос произнес:
— Эх ты, дурень, куда же ты нас уведешь? Разве что в луковое царство, где живут одни дураки да телята режут мясников? Ты ведь знаешь, что мы окружены и что драгуны вот-вот налетят на нас. Как мы уйдем от них без коней, да еще полуживые от холода и голода?
— Мы никуда не будем уходить, а вместо того устроим им хорошую встречу! — смело ответил бродяга. — Только держитесь стойко и не трусьте! Мы их так проучим, что у них надолго пропадет охота гоняться за нами!
— Атаман! — удивленно заговорил Сверни Шею. — Откуда у тебя такая смелость?
— А я ее не пропил, не пропел и не проплясал! — весело ответил бродяга. — Зарубите себе на носу: у меня есть волшебная грамота, которая дарует мне силу и удачу. И если вы пойдете за мной, удача повалит к вам, как снег в декабре, — большими хлопьями!
— Я тоже думаю, что нам лучше драться! — сказал Сверни Шею. — Ведь если мы сдадимся проклятому барону, он с нами разберется, как повар с карпами, — одних сварит, а других изжарит. Кого не вздернут, тому — клеймо на лбу и пожизненная каторга на венецианских галерах.
— Эх, были бы у нас на всех мушкеты, — вздохнул один из шайки, — то мы бы отбились от чертова Барона со всеми его палачами!
— Да к чему нам мушкеты? — засмеялся бродяга. — Хорошая дубина понадежнее будет — она-то уж мимо не бьет. Я лично этих драгун за хороших солдат не считаю. Они могут нести сторожевую службу, рыть окопы да наводить мосты. С киркой и лопатой они обращаются мастерски, а как дойдет до настоящей рубки, так сразу становятся трусливее старых баб.
— А как насчет твоих гусар? — вспомнил тут Сверни Шею. — Тех, что ты так нахваливал? Где они? Близко ли стоят?
— Подожди немного, и я тебе их притащу! — спокойно сказал бродяга.
Он взял большой пустой мешок и быстро скрылся за высокими елями лесной чащи.
Когда он вернулся, мешок был полон до краев и тяжело давил ему на плечи. Еще вечером, пробираясь сюда, бродяга нашел в лесу дерево с огромным дуплом. В дупле зимовал выводок шершней, который теперь и перекочевал в мешок.
— Вот они, мои маленькие летучие гусары! — засмеялся бродяга, повесив мешок с гнездом над теплым костровищем. — Дайте им только чуток отогреться — увидите,
какие они станут бойкие… А уж тогда они споют Барону Палачей такую песенку, каких он в жизни не слыхивал!
Прошло несколько минут, и внутри гнезда началось шуршание. Привязанная к дереву лошадь зашевелила ушами, а еще через некоторое время, услышав слабое пчелиное жужжание, начала рваться с привязи.
Тут наконец до разбойников дошло, что задумал их новый атаман. Всех присутствующих охватил дикий восторг и азарт — им не терпелось поглядеть на битву чертова барона со свирепыми насекомыми. Они начали наперебой выкрикивать:
— Уж мы их отделаем!
— Мы его уложим поспать на адских угольках!
— Вздуем костер Барону Палачей!
— Да мы их будем стрелять из засады как куропаток!
В этот момент к костру подошел парень, стоявший на посту у дороги, и сообщил, что драгуны подходят с двух сторон по большому лугу и что их там около сотни. И снова раздались крики:
— К оружию, ребята! Враг рядом!
— Готовь порох! Заряжай мушкеты! Помните: у нас только по три пули на ствол!
— Вперед! Покажем им, проклятым!
— Не цельтесь в голову — бейте в полкорпуса!
— Я всегда целю в кучу — хоть в одного, да попаду!
— Тихо! — грозно прикрикнул на них бродяга. — Здесь командую я! Я пойду им навстречу один — хочу сказать пару ласковых чертову Барону. Но как только я закричу: «Лисы, к бою!», начинайте стрелять, а у кого нет мушкета, выходите и крушите драгун дубиной по черепушке. А теперь — всем вперед! Ждите, пока мои гусары сделают свое дело, а кто трусит — пусть забирается поглубже в нору!
— Я обещаю господину атаману, — торжественно пообещал Сверни Шею, — что никто из нас не струсит, а если такой найдется, то я лично убью его после боя!
— Ну, парни, с Богом! — сказал бродяга и забросил мешок с громко гудящим гнездом шершней себе на плечи.
Когда Барон Палачей во главе своего отряда приблизился к кромке леса, окольцовывавшего гнездо разбойников, которых он собрался переловить и перевесить, его взору предстала жидкая цепочка вооруженных людей, залегших в сугробах вдоль лесной дороги, ведущей к «лисьей норе». И хотя, как ему было известно, некоторые из них имели мушкеты, он все же полагал, что они скорее всего всем скопом сдадутся ему на милость. В тот момент он и не подозревал о том, что они исполнены решимости драться. А равно и о том, что именно придало им мужества. Он пришпорил своего скакуна и хотел уже было атаковать затаившуюся в снегу кучку людей, как вдруг услышал доносившийся сверху голос:
— Стой, господин! Ни шагу дальше, а то худо будет!
Капитан драгун задрал голову вверх и увидел расположившегося на ветвях старой сосны человека. Человек этот беспечно болтал ногами, словно никогда в жизни и не сидел удобнее, чем тут. В руках у него был большой мешок.
Барон Палачей вынул пистолет, взвел курок и, вплотную подъехав к сосне, прокричал:
— Эй, парень, лучше слезай сам, пока я не сбил тебя пулей, и покажись, кто ты такой!
— А что мне делать внизу? Мне и здесь хорошо! — отвечал ему, посмеиваясь, бродяга. — Я советую господину капитану повернуть назад. Вы со своими людьми представляете для меня слишком хорошую цель. Клянусь, вас ненадолго хватит!
— Ага, пес, я узнал тебя! — загремел капитан. — Ты самый скверный из всех мошенников, каких когда-либо творил Господь Бог! Я сразу понял, что ты из банды Ибица! Вчера я имел глупость отпустить тебя, но сегодня ты поплатишься за это своей поганой шкурой! И не надейся, что я тебя застрелю или повешу. Нет, ты у меня узнаешь, какие бывают на свете пытки! Лучше уж тебе сразу же повеситься на этом самом дереве!
— Как видно, господин хочет зажарить непойманную рыбку! — издевался бродяга, прислушиваясь к тому, как гулко жужжат в мешке разъяренные шершни. — Лучше господину капитану послушаться меня и вернуться восвояси. Я ему же добра хочу! Да хорошенько пришпорьте коней — быстрая скачка еще может вас спасти!