Маленькие боги (Мелкие боги)

— Скажите, сказал Брута, потягивая свою кружку воды. — кто-нибудь из них разбирается в богах?
— Для таких вопросов тебе стоило бы поискать священника. — сказал бармен — Нет, я имею в виду… что есть боги… как они начали существовать… такие вещи. — сказал Брута, пытаясь подстроиться к специфическому стилю ведения разговора бармена. — Боги не любят этого. — сказал бармен. — Мы убеждались в этом несколько ночей, когда кто-то затрагивал такие темы. Космическая спекуляция существуют ли в действительности боги. Затем молния сквозь потолок с запиской, обернутой вокруг, гласящей: “да, существуем” и пара дымящихся сандалий. Вот так. Это выводит интерес за пределы метафизических спекуляций. — Хлеб, и тот не свежий. — пробормотал Ом; нос глубоко в блюдечке. — Нет, я знаю, что боги существуют, все в порядке. — быстро сказал Брута. — Я просто хочу побольше узнать о… них. Бармен пожал плечами. — Тогда я был бы тебе очень обязан, если бы ты не стоял около ценных вещей. сказал он. — И все будет по-прежнему и через сотню лет. — Он поднял следующую кружку и начал полировать. — Ты — философ? — сказал Брута. — Это появляется через некоторое время, как налет. — сказал бармен. — Молоко кончилось. — сказал Ом. — Говорят, Эфеба — демократическая страна. Тогда оно должно быть поставлено на голосование. — Не думаю, — сказал осторожно Брута, что я найду то, что хочу здесь. Гм. М-р продавец напитков?
— Да?
— Что за птица вошла, когда Богиня он попробовал неизвестное слово, — Мудрости была упомянута?
— Некоторые проблемы. — сказал бармен. — Некоторые затруднения. — Извините?
— Это был пингвин. — сказал бармен. — Это мудрая птица?
— Нет . Не слишком. — сказал бармен. — Не славится своей мудростью. Вторая среди самых курьезных птиц в мире. Говорят, летает только под водой. — Тогда почему?
— Мы не любим об этом говорить. — сказал бармен. — Это расстраивает людей. Проклятый скульптор. — прибавил он на вдохе. На другом конце бара философы снова подрались. Бармен наклонился вперед. — Если у тебя нет денег, сказал он, я не думаю, что тебе сильно помогут. Разговоры тут стоят не дешево. — Но они только…-начал Брута. — Для начала траты на мыло и воду. Полотенца. Фланелевое белье. Люфа. Пемза. Ванные соли. Это все учитывается. Из блюдечка раздалось бульканье. Вымазанная в молоке голова Ома повернулась к Бруте. — У тебя вообще нет денег? — сказал он. — Нет. — сказал Брута. — Однако мы должны раздобыть философа. — просто сказала черепаха. Я не могу придумать, и ты не знаешь, как. Нам нужен кто-то, кто занимается этим все время. — Конечно, ты можешь поискать старину Дидактилоса. — сказал бармен. — Он дешев, насколько это вообще возможно. — Не пользуются дорогим мылом? — сказал Брута. — Думаю, можно сказать без боязни опровержения, серьезно сказал бармен, — что он вообще ни коим образом никогда не пользуется никаким мылом. — Ох. Хорошо. Спасибо. — сказал Брута. — Спроси, где этот человек живет. — велел Ом. — Где я могу найти М-ра Дидактилоса? — сказал Брута. — Во дворцовом дворе. Рядом с Библиотекой. Не пропустишь. Просто следуй своему нюху. — Мы как раз пришли…-сказал Брута, но его внутренний голос посоветовал ему не заканчивать предложения. — Тогда мы, пожалуй, пойдем. — Не забудь свою черепаху. — сказал бармен. — Некоторые из них весьма вкусны. — Что б все твое вино превратилось в воду! — взвизгнул Ом. — Превратится? — сказал Брута, когда они вышли в ночь. — Нет. — Повтори мне. Почему именно мы ищем философа? — сказал Брута. — Я хочу вернуть свою силу. — сказал Ом. — Но в тебя все верят!
— Если бы они верили в меня, они могли бы обращаться ко мне. Я мог бы говорить с ними. Я не знаю, что стряслось. Никто не почитает других богов в Омнии, верно?
— Никому не позволяется. сказал Брута. — За этим присматривает Квизиция. — Да. Трудно быть коленопреклоненным, когда нет коленей. Брута остановился на пустой улице. — Я не понимаю тебя. — И не должен. Пути богов неисповедимы. — Квизиция удерживает нас на пути истины! Квизиция трудится для вящей славы Церкви!
— И ты в это веришь, да? — сказала черепаха. Брута посмотрел и узрел, что самоочевидность пропала. Он открыл и закрыл рот, но сказать было нечего. — Пошли, — сказал Ом, так мягко, как только удалось. — Пошли обратно.
* * * 
Среди ночи Ом проснулся. С постели Бруты слышались звуки. Брута снова молился. Ом с любопытством прислушался. Он припоминал моления. Когда-то, однажды, их было множество. Так много, что он не мог бы выделить индивидуальной молитвы, даже если бы был расположен это сделать, но не это суть, ибо суть была в огромном космическом гуле тысяч молящихся, верующих разумов. В любом случае, слова не стоили того, чтобы их слушать. Люди! Они живут в мире, где трава продолжает зеленеть и солнце восходит каждый день, и цветы регулярно превращаются в плоды, и что же производит на них впечатление? Плачущие статуи. И вино, сделанное из воды! Обыкновенный эффект квантум-механического тоннеля, проявившийся бы в любом случае, если вы готовы ждать зиллионы лет. Так, словно превращение солнечного света в вино посредством лоз, винограда, времени и ферментов не было бы в тысячу раз более впечатляющим, и не происходило бы постоянно… Да, сейчас он не мог совершить даже большую часть основных божеских трюков. Сложно поразить кого-нибудь молниями с эффектом искр с кошачьего меха. Он славно и крепко поражал в свое время. Сейчас его сил хватало лишь на хождение по воде и кормление Себя Единственного. Молитва Бруты флейтой звучала в мире тишины. Ом подождал, пока послушник снова успокоится, а потом высунул ноги и двинулся, раскачиваясь из стороны в сторону, в рассвет.
* * * 
Эфебцы шагали по дворцовому двору, окружая омнианцев подобно, но не совершенно, как тюремный эскорт. Брута заметил, что Ворбис кипит от ярости. На боку лысого виска инквизитора билась маленькая жилка. Словно почувствовав на себе взгляд Бруты, Ворбис повернулся. — Сегодня утром ты сконфужен, Брута. — сказал он. — Простите, лорд. — Кажется, что суешь нос в каждый угол. Что ты ищешь?
— Ух. Просто интересно, лорд. Все ново. — Вся так называемая мудрость Эфебы не стоит строчки из малейшего параграфа Семикнижия. — сказал Ворбис. — Не должны ли мы изучать труды неверных, дабы бдительнее стеречь пути ереси?