Вдоводел воскрешенный

 
Глава 8
Когда Найтхаук возвращался в «Синий дракон», у него возникло смутное ощущение, что за ним следят. Оглядываться он, естественно, не стал, но уголком глаза ловил движущееся отражение в витринах и на металлических дверях авто.
Если б кто-то хотел убить меня, думал Найтхаук, выстрелы давно бы уже прогремели, поэтому преследователь то ли хочет поговорить, то ли узнать, куда я направляюсь. Пункт назначения не представлял большого секрета: прошлым вечером, покинув корабль, он побывал только в «Синем драконе», значит, и в этот вечер идет туда же. В общем, Найтхаук решил, что с ним хотят поговорить.
Вопрос состоял лишь в том, как обставить предстоящий разговор. Если его вербовали в киллеры, следовало нырнуть в проулок или то, что могло сойти за проулок в переплетенье улиц, где проживали как люди, так и инопланетяне, затаиться, дождаться преследователя, напасть на него, обезоружить, поколотить, а потом выяснить, кто его послал. То есть показать нанимателям свою удаль.
Но Найтхаук не сомневался, что киллеров у Халида хоть пруд пруди. Такое решение мог принять молодой петушок вроде первого клона Вдоводела.
Нет, чем дольше он думал, а думал он быстро — время поджимало, тем больше склонялся к мысли, что никакой вербовкой не пахнет — с ним просто хотели поговорить. Но с какой стати и у кого могло возникнуть желание поговорить с Джефферсоном Найтхауком? Вдоводел умер сто лет назад, а то, что он — клон, никто не знал. Загадка требовала разрешения.
Найтхаук направился к ресторану для инопланетян, большинство посетителей которого составляли лодиниты и канфориты, постоял у ярко освещенной витрины, дабы убедиться, что преследователь хорошо видит его, вошел в зал. Метрдотель, маленький, похожий на оранжевого кенгуру краганец, ужасно расстроился, увидев перед собой человека, но ничем не выдал своих чувств и проводил Найтхаука к свободному столику.
— Мы рады обслужить вас, — говорил он в закрепленный на плече транслейтор, — но должен предупредить, что большинство блюд нашего меню несовместимо с обменом веществ вашего организма.
— Может, отведать тебя? — усмехнулся Найтхаук. Услышав перевод, краганец громко пискнул, чем привлек внимание тех, кто еще не смотрел на Найтхаука с откровенной враждебностью.
— Я не значусь в меню! — заверещал он на весь ресторан. — Вы не можете меня съесть. Мы не едим друг друга.
— У тебя плохой транслейтор. Пора бы выучить терранский и обходиться без него.
— Полагаю, вам даже в голову не приходило выучить краганский.
— Нет, и не придет. Мне твои деньги не нужны, а вот ты хочешь получить мои. Так что придется тебе приспосабливаться.
Краганец долго смотрел на него.
— Так вы не хотите меня съесть?
— Надеюсь, тебя порадует, что даже мысль об этом вызывает у меня тошноту.
— Хорошо. Что будете заказывать?
— Стакан воды. Я жду приятеля. Когда он подойдет, ты объяснишь, что мне можно есть, а чего нельзя.
— Я не вижу другого человека. — Краганец огляделся.
— Я не говорил, что подойдет человек.
— А как он выглядит? Я должен знать, чтобы проводить его к вашему столику.
— Не твоя забота, — отмахнулся Найтхаук. — Он сам разберется.
— Как скажете.
— А теперь неси воду и оставь меня в покое.
— Я еще должен предупредить вас, что мы не принимаем кредитки Олигархии.
Найтхаук достал из кармана пригоршню талеров Марии-Терезии, высыпал на стол.
— Эти подойдут?
Краганец посмотрел на золотые монетки, кивнул и отбыл за водой. Принес стакан, поставил на стол, потянулся за талерами.
Найтхаук шлепнул его по мохнатой руке.
— Мы еще не заказали и не поели.
— Откуда мне знать, что вы не смахнете талеры в карман и не уйдете, не заплатив? — спросил краганец.
— Откуда мне знать, что ты не хочешь отравить меня? — вопросом на вопрос ответил Найтхаук.
Краганец долго смотрел на него, словно вопрос требовал серьезного размышления, потом отошел.
Найтхаук пил воду, поглядывая по сторонам. Семнадцать канфоритов, восемь лодинитов и два краганца изо всех сил старались не замечать присутствия чужака. Только один ребенок-лодинит, лет четырех, открыто таращился на него, словно никогда не видел человека. Найтхаук понимал, что это не так, но мог поспорить на последнюю кредитку, что в ресторане для инопланетян такие посетители, как он, — событие.
Наконец высокий инопланетянин, гуманоид с красной блестящей кожей, вошел в зал и направился к столику Найтхаука.
— Позволишь присоединиться? — говорил он, четко произнося каждый слог. Найтхаук кивнул.
— Что, надоело ждать под дверью?
Теперь кивнул инопланетянин. Его уши, размером не больше человеческих, при этом движении подались вперед, а потом откинулись назад. Точно так же, отметил Найтхаук, двигались уши и у слонов, в глубокой древности водившихся на Земле.
— Почему ты здесь? — спросил инопланетянин. — Ты же не можешь есть их еду.
— Я думал, ты предпочтешь поговорить со мной тут, а не в «Синем драконе». Если я ошибся, можем пойти туда. — Он привстал.
— Ты не ошибся.
Найтхаук сел.
— У тебя есть имя?
— У каждого есть имя, Джефферсон Найтхаук.
— Тебя не затруднит назвать его?
— Всему свое время.
— Хорошо, тогда… по крайней мере скажи, с какой планеты ты родом?
— Вопросы буду задавать я, — ответил инопланетянин.
— Об этом можно поспорить, — процедил Найтхаук. — Потому что сейчас именно мой пистолет нацелен тебе в живот.
Инопланетянин напрягся, но предпочел не проверять слова собеседника.
— Ты не сможешь произнести мое имя, но другой человек, у которого я работал много лет назад, называл меня Пятницей, и под этим именем я представляюсь людям. Народ мой зовется проджасти, живем мы на Кжимерихе, который люди назвали Марием II.
— А я Джефферсон Найтхаук, о чем тебе уже известно. Теперь говори, что тебе от меня нужно. Пятница.
— Ты — Вдоводел. И ты самый удивительный из всех людей, потому что ничуть не изменился за сто стандартных лет.
— Ты видел меня сто лет назад?
Пятница кивнул, вновь хлопнув ушами.
— Мы живем очень долго. Я видел, как ты голыми руками убил семь человек на…
— ..Дмитрии IV, — закончил за него Найтхаук.
— Тогда это ты.
— Образно говоря. Но вопрос остается: почему ты решил поговорить со мной?
— Там, где появлялся Вдоводел, умирали люди. А теперь, исчезнув на столетие, ты вернулся, и люди будут умирать вновь. — Пятница помолчал. — Сто лет я работал в шахтах Внутреннего Пограничья, прорубая их после открытия месторождения, закрывая после того, как запасы полезных ископаемых иссякали. Моя специальность — взрывные работы, и должен сказать тебе, что равных мне нет. Но беда всех проджасти в том, что из-за долгой жизни нас со временем одолевает скука, нам становится неинтересно даже то, что мы делаем лучше других. — Он посмотрел Найтхауку в глаза. — Мне надоело взрывать скалы, на которых нет людей, Вдоводел. Я хочу работать с тобой.
— Ты даже не знаешь, с кем мне придется схлестнуться.
— Мне все равно.
— А если меня подрядили взорвать Марий II? — спросил Найтхаук.
— Тебя подрядили?
— Нет.
— Остальные планеты не имеют для меня никакого значения.
— Значит, ты хочешь вновь поиграть любимыми игрушками?
— Я хочу убивать людей.
— Почему я должен тебе помогать?
— А почему бы и нет? Ты будешь убивать их за деньги, а я — ради удовольствия, и в конце концов так ли важна причина, если они будут умирать?
— Откуда мне знать, что ты не убьешь меня?
— Тебя можно убить?
— Тебе это не под силу.
— Вот и ответ на твой вопрос.
— И сколько я должен тебе платить?
— Ничего, — ответил Пятница. — Я спасу тебя от неудачи, ты меня — от скуки. Справедливый обмен.
Найтхаук долго смотрел на него, взвешивая за и против, ожидая, что скажет внутренний голос. И дождался.