Вечный кайф

— Обидно, — кивнул я. — Ничего, сочтемся с ним.
— Да, — с сомнением поддакнул Арнольд. — Хотя в городе его ничего не держит. Он вообще из другой республики. Из Казахстана.
— Как ничего не держит? — резонно возразил я. — А баба его? А машина? А клиенты? Нет клиентов — нет денег. Нет героина. А без героина — он труп.
— Факт, — кивнул Арнольд.
— Найдем мы его, — заверил я Романова. — Рано или поздно.
— Вот именно. Поздно… Вы знаете, что у нас еще один жмурик почерневший?
— Где это?
— На Кутузовской.
— Те же симптомы? — спросил Арнольд.
— Те же, — сказал Романов. — И это не все. Вот заключение экспертизы, — он вытащил из стола скрепленные скрепкой листы и кинул на стол.
— Чего там? Объясни по-простому, — попросил я.
— То, что в шприцах, где было смертельное зелье, обычный героин. Никаких примесей не обнаружено.
— А отчего они сдохли? — удивился я.
— Может, грибов объелись, — хихикнул Арнольд.
— Каких грибов?
— Бледных поганок, — охотно пояснил Арнольд. — Это как внучка у деда спрашивает: «Что такое каюк?» Он ей: «Где ж ты слов таких набралась?» А она ему: «Мама сказала: дед грибочков поест — и ему каюк».
— Помолчи, клоун, — прикрикнул Романов. — Тут серьезный вопрос.
— Хорошо, хорошо, — поспешно произнес Арнольд. — Все-таки, может, они чем другим траванулись.
— Ерунда, — отрезал Романов.
— Скорее всего просто эксперты у нас такие. Ничего найти не могут, — сказал я.
— Как с триметилфентанилом, — задумчиво произнес Романов.
— Точно.
Лет пять назад мы начали один за другим задерживать наркоманов с ампулами. В ампулах — дистиллированная вода. Во всяком случае так утверждали эксперты, не отвечая на вопрос: как можно дистиллированной водой обдолбаться до полного улета в Космос? По всей России такая же незадача была. Привыкание к «водичке» возникало после одного-двух уколов, и никто не мог понять, в чем суть прикола. Тогда экспертно-криминалистический центр МВД взялся за экспертизу. Там у них возможности крутые. Они как раз прикупили газоструйный хроматограф за шесть сотен тысяч долларов. Но они и то сразу не справились. В Австрию ездили за консультациями, но все-таки установили — в ампулах не дистиллированная вода, а супермощный наркотик триметилфентанил. Одно время он распространялся по Западу, но производство его очень сложное, нужны спецы химики экстра-класса, так что там он долго не процарствовал. А возник у нас. По убойной силе он в пять тысяч раз круче морфина. Один грамм растворяется в пятнадцати литрах воды — и 15 тысяч ампул готово. В каждой по две-три, а для новичков аж до десяти доз. Количество наркотика в растворе настолько мало, что экспертиза не дает его.
На уши тогда поставили все правоохранительные органы и спецслужбы. Тогдашний замминистра МВД Дунаев определил новый «синтетик» как угрозу национальной безопасности России. В следственно-оперативную группу согнали оперов со всей страны, ну и меня тоже. Искали мы, искали. Нашли. Восьмой отдел МУРа — по наркоте — первый стал получать реальную информацию, откуда все поступает. Раскрутили весь клубок — всегда можно все раскрутить, было бы желание да средства. Выяснилось — какой-то ушлый азербайджанец-барыга и несколько студентов-химиков устроили этот бардак. Притом студенты вычитали процесс изготовления в открытой литературе, умудрились егo упростить и изготовлять эту дрянь при минимуме затрат. Во всем мире его столько лет не могли повторить, а наша смекалка горы движет. Эх, если бы на благое дело была направлена! Партия в шестьсот грамм — это с полсотни миллионов доз — ушла в Казань. ФСБ и МВД предъявили ультиматум: верните наркотик, а то будет всей братве казанской Варфоломеевская ночь. Подействовало. Отраву подбросили на кладбище. Это какой-то черный юмор — поверх могилы лежал сверток, который мог превратить в могилу не один русский город.
Студенты-химики сейчас на зоне. И братва, и правоохрана ждут, когда выйдут. Система наша государственная сейчас безвольна и слаба. В нормальном государстве нашли бы способ обуздать их творческую активность. А у нас? Все опера с ужасом ждут, когда вновь появятся ампулы с «мертвой водой».
Но пока объявился лишь порченый героин. И опять та же история — дохнут наркоши незнамо отчего. И экспертиза бессильна.
— Высокие технологии, — сказал я.
— Чего? — спросил Арнольд.
— Такие фокусы возникают, когда братва получает доступ к высоким технологиям.
— А на шиша эти технологии? Чтобы травить наркошей? — иронично осведомился Арнольд.
— Неизвестно, — пожал я плечами.
— В общем, завтра Куравлев летит со всеми материалами в Москву, — сказал Романов. — В ЭКЦ Министерства. Пусть там гадают.
— На самолете? — удивился Арнольд.
При безденежье лететь самолетом туда, куда можно неторопливо дотрюхать на поезде, никто не даст. Нет денег в МВД. Уже несколько лет ни на что в стране нет денег, кроме как на прокорм вечно голодных олигархов. Так что билет на самолет означал, что начальство очень сильно озабочено всем происходящим.
— У кого-то наверху заболела голова от наших проблем, — сказал я.
— Это уж точно. Так что нам лучше напрячься, — устало произнес Романов. — Нет, Терентий, от тебя я не ожидал такого. Ведь не просто этот барыга несчастный смылся. Нить порвалась.
— Свяжем, — заверил я. — Морским узлом.
— Ну так вяжи!
— Ты, етить твою мать, подлый убийца! Сам держишь притон. Сам вколол Олечке отравленный героин! Заставлял ее, невинное дитя, торговать наркотиками! Ничего, скоро все будет в газете.
Арнольд подирижировал в такт доносящейся из громкоговорителя телефонного аппарата брани. Это звонила бабка Турусова, которая все упрекала Арнольда в том, что он отравил ее внучку.
— Знаете, чего эта карга старая устроила, — сказал Арнольд, дав отбой. — Приходила в мой подъезд и пыталась взять у соседей показания, что я веду аморальный образ жизни.
— Ну, тут ей искать долго не пришлось, — сказал Асеев, отвлекшись от пишущей машинки.
— Обижаешь, — произнес Арнольд. — Соседи знают меня как исключительно добропорядочного семейного человека.
— И непьющего, — поддакнул Галицын.
— Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень, — продекламировал Арнольд.
— Так колись, дали на тебя соседи показания, что ты притон содержишь? — потребовал я.
— У меня сосед, вечно пьяный «новый русский», ее пообещал с лестницы спустить… В таком возрасте — и такая неуемная энергия.
— Появилась у бабы-яги цель в жизни, — сказал Асеев. — Добра молодца в печи изжарить. Послышался опять звонок.
— Опять она? — прошипел зло Арнольд, включая громкоговоритель. — Что вам?
— Арнольд. Это Рок, — огласил сбивчивый голос стены нашего кабинета.
— И чего с этого?
— Я сейчас приеду, — заявил Рок. Потом голос его отдалился, видно было, теперь он обращался к кому-то рядом с собой. — Я в ОБНОН еду. Что, не слышала? Бойцы невидимого фронта.
— Ты что там несешь?! — заорал Арнольд. — Ты кого там грузишь, урод?
— Да не бойся, Арнольд. Она — надежный человек.
— Я тебя убью, ублюдок! Понял?
— Ладно, ладно. Не шуми, — примирительно заявил Рок. — Буду,
Забулькали гудки.
— Ну что с ним сделаешь, а? — покачал головой Арнольд. — Только отравить порченым героином, как Бациллу и его корешей.
Рок появился через час. Арнольд хотел ему дать в лоб сразу у входа. Но морда у Рока и так была разбита.
— Еле добрался, — сообщил он. — Пришлось водителя кинуть.
— Как это? — спросил Арнольд.
— Ну, сказал ему, что по делу в ментовку приехал. И если ему бабки нужны, пусть у дежурного возьмет. I
— Во даешь, — покачал головой Асеев. — Ты вообще знаешь, как на троллейбусе ездить?
— А зачем, когда тачек полно? — с недоумением произнес Рок. Да, Рок вообще при коммунизме живет. За такси не платит. За сигареты не платит — взял с лотка и пошел.
— Тебе водители рожу намылили? — спросил Арнольд.