Вечный кайф

— Я ничего не делал. Ничего, — бормотал Тютя.
— На нет и суда нет, — кивнул Арнольд.
Мы вчетвером — я, Арнольд, Князь и барыга — втиснулись в машину.
— Ну что, влип? — с сочувствием спросил я.
— Вы кто? — воскликнул Тютя.
— Хрен в пальто… Милиция. Где «белый» берешь?
— Вы меня с кем-то перепутали.
— Ах, перепутали, — кивнул я. — А это что? — Я выудил v него из нагрудного кармана стодолларовую купюру. — Деньги меченые. Не веришь?
— Я ничего не делал. И ничего не знаю.
Вчера, подумав, мы решили усложнить комбинацию и не вводить в нее Ворону. Ворона сдала нам посредника — застарелого наркомана, который тоже брал у Тюти героин. Утречком мы его «хлопнули» на продаже — прямо на улице. Статья 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, где расписано наказание за сбыт наркотических веществ, произвела на него неизгладимое впечатление.
— Он же тебе не брат. Он на наркоманской беде разжирел, — сказал я.
— Точно. Сука он, — с плохо скрываемой неприязнью произнес наркош. — Поднялся, гадина, на героине. Машину, технику купил. Жену с квартирой отхватил.
— Сдаешь нам его — и свобода.
— По рукам…
Барыгу у наркоманов сдать считается не западло. И он честно сдал нам Тютю. Пробил сообщение на его пейджер. Они созвонились. Договорились встретиться у помойки за кафе «Волнорез». Тютя отдал наркотики. Получил меченые сто баксов. А потом и по хребту.
— Отпустите! — вдруг взбрыкнул Тютя и дернулся на сиденье, в отчаянном порыве пытаясь вырваться, отчего машина качнулась.
Арнольд улыбнулся обрадованно и залепил ему кулаком в лоб.
— Машину разнесешь. — Я так стиснул плечо Тюти, что он взвыл.
Машина тронулась с места.
— Чего рубаха с длинными рукавами? — спросил я.
— Холодно.
— Ну да. Двадцать восемь градусов. — Я задрал его рукав. Арнольд оглядел руку задержанного и присвистнул:
— Хорош…
Тюте лет двадцать пять. Красивый парень. Статный. С роскошными черными волосами. Такие морды раньше были на фотографиях в парикмахерских в качестве рекламы модельных причесок. Белые брюки, кремовая рубашка, дорогие туфли — стиляга. Такой должен девушкам нравиться. Все в нем хорошо — и стать, и рост. Вот только одно плохо. На нем — чертова печать. Вся его рука в глубоких шрамах. По ней плугом прошелся шприц, оставив следы навсегда.
Машина выехала со двора и устремилась к окрестной свалке. Там было пусто.
— Остановись, — приказал я.
Князь остановил машину.
Я распахнул дверцу, поставил одну ногу на асфальт. Ветер свистел, и бродячие собаки рылись в отходах.
— Все равно я ничего не делал, — прошептал Тютя, поеживаясь на сиденье.
— Это ты суду объяснишь, — сказал я. — Все, дело сделано. Теперь — тюрьма. И надолго. Там не поколешься.
— Я ничего не делал, — упрямо твердил Тютя. Арнольд, естественно, не выдержал такой вопиющей наглости и врезал поочередно ему по каждому уху, так что глаза Тюти чуть не вылезли из орбит. Барыга застонал, а потом расслюнявился.
— Все доказано, ублюдок, — Арнольд взял барыгу за шею и сжал, потом отпустил.
Тютя захрипел, лицо его посинело. Он схватился руками в браслетах за горло, закашлялся. Тут запиликал пейджер на его поясе.
— Ну-ка, — Галицын перегнулся с первого сиденья и снял пейджер. С выражением процитировл:
— «Нужно два киндер-сюрприза. Жду на старом месте в два часа! Пожалуйста!»
— Конспираторы, — хмыкнул Арнольд. — Сюрпризы-то не шоколадные, а героиновые.
— Так, чего тут еще. — Князь нажал на кнопки пейджера, выкликивая ранние сообщения. — «Тютя, если не появишься, я умру. Катя»… «Нужно три сюрприза. Деньги отдам и за старые. Быстрее!»… «Тютя, помоги»…
Пейджер опять запиликал.
— «У моста. За старое отдам золотом»… Отлично. Золото всегда в ходу, — усмехнулся Галицын.
— У тебя клиентов, наверное, полрайона, — сказал Арнольд. — Популярная фигура среди окрестной рвани.
— Много баксов заколачиваешь? — спросил я.
— А, — Тютя всхлипнул. — Все в вену идет.
— И сколько в сутки надо?
— До двух грамм «геры».
Арнольд с уважением присвистнул. Нехило. Это далеко зайти надо. Накладно — минимум полторы сотни долларов в день только на собственное обслуживание. Еще и машину прикупил, и технику, и квартиру с женой содержит. Это сколько же народу нужно погубить, чтобы так жить?
— Ты героин Робертино и Бацилле дал, от которого те кони бросили?
— Нет! — возмутился барыга. — У меня товар чистый!
— Правда?
— Да.
— Вот и уколем им. Робертино перед смертью шепнул, что у тебя брал. Если чистый, тебе ничего не будет. — Я вытащил из папки шприц с дистиллированной водой. — Руку давай. Сейчас тебе будет хорошо. Главное, бесплатно.
— Нет!
— Тогда рассказывай. Где прикупил порченый героин?
— Где и все, — Тютя понурил плечи. Он сломался. — У таджиков.
— По скольку?
— Пятьдесят «зеленью».
— Что-то дешево.
— Оптом. Приличные партии.
— Как договариваешься с ними?
— Как и со мной мои клиенты. Звоню таджику на пейджер. Он скидывает мне на пейджер ответ.
Вот плоды прогресса. Не нужно секретиться. Все просто. Пейджер — лучший способ конспирации.
— Время? — осведомился Галицын.
— Да хоть сегодня.
— Сдашь поставщиков? — обернулся к нему я.
— Сдам, — с готовностью кивнул Тютя. Мне бы задуматься, чего это он так радуется. Но восприятие притупилось из-за близости удачи. Так что я просто кивнул:
— Будем звонить.
Галицын завел мотор, и мы двинули к ближайшему телефону-автомату.
— Ну не идиоты вы, а? — спросил Романов, зло разглядывая меня и Арнольда. В свете неоновой лампы мы выглядели бледными и виноватыми.
— Так точно, — щелкнул я каблуками. — Свиньи-с мы-с. Прикажете выпороть?
;
— Приказал бы, — Романов махнул рукой. — Нет, ну это надо!
— Моя вина, — сказал я.
— Конечно, твоя… Раздолбай…
— Вообще-то я его упустил, — сказал Арнольд, виноватыми собачьими глазами глядя на Романова. — Не успел.
— Все хороши… Где третий герой?
— Князь?
— Да.
— У него что-то с тещей.
— Хоть бы разок ее увидеть. Такое впечатление, что он по жизни только ей и занят, — покачал головой Романов.
— Заботливый зять, — сказал я.
— Барыгу отпустить. Ну как это? — всплеснул руками Романов.
— Мы его не отпускали. Он просто непослушный оказался, — невесело улыбнулся Арнольд.
— Смеемся, да? — недобро осведомился Романов.
— Ну с кем не бывает, — поморщился досадливо я. — Что мы могли сделать? Чугунку машиной тормозить?
Получилось все действительно по-дурацки. Тютя забил встречу с таджикским барыгой. Тот согласился приехать через полчаса. Времени на нормальную подготовку операции не было. В назначенное время таджик приперся на железнодорожную станцию на окраине города. Он был какой-то жизнью напуганный, боязливо оглядывался, а на платформе народу было мало, так что засветиться мы могли запросто. Поэтому за встречей наблюдали с некоторого расстояния. Ближе всех был Арнольд. Тютя о чем-то минут пять говорил с таджиком. Они махали руками. Потом подошла электричка. А когда ее двери уже закрывались, Тютя и таджик вскочили в нее. А Арнольд не успел.
— Это не просто прокол, — сказал Романов. Наконец он соизволил кивнуть нам на стулья, стоящие вдоль стеночки его кабинета. — Это уже система.
— Таджиков отпускать, — хмыкнул Арнольд. Месяца три назад повязали человек шесть таджиков. Пока грузили их в машину, обыскивали, один куда-то исчез.
— Эффект привыкания, — сказал Романов. — Вы считаете себя такими крутыми профессионалами, что забываете об элементарных предосторожностях и правилах, которые не надо объяснять курсанту школы милиции. Как можно было отпускать на длинный поводок задержанного, а?
— Чего удивляться, — пожал я плечами. — Конвейер. Работу делаешь автоматически и расслабляешься.
— Этот Тютя сейчас сидит на хазе, уже обдолбался и своим приятелям взахлеб рассказывает, как оперов вокруг пальца обвел. Не обидно? — профессионально сыпал соль на раны Романов.