ОДИССЕЯ КАПИТАНА БЛАДА

— Я плыл на «Ройял Мэри»…
— Нам так и было сообщено.
— Но «Ройял Мэри» была потоплена испанским капером, и я никогда не добрался бы сюда, если бы не храбрость капитана Блада, который меня спас.
В хаос, царивший в мозгу Кэлверлея, проник луч света.
— Я вижу, я понимаю…
— Весьма сомневаюсь в этом. — Его светлость продолжал оставаться таким же суровым. — Но это придёт со временем… Капитан Блад, предъявите ему ваш патент. Это, вероятно, рассеет все его сомнения, и мы сможем следовать дальше. Я был бы рад поскорее добраться до Порт-Ройяла.
Капитан Блад сунул пергамент прямо в вытаращенные глаза Кэлверлея. Офицер внимательно ознакомился с документом, особенно присматриваясь к печатям и подписям, а затем, обескураженный, отошёл и растерянно поклонился.
— Я должен вернуться к полковнику Бишопу за распоряжениями, — смущённо пробормотал он.
В эту минуту толпа пиратов расступилась, и в образовавшемся проходе показалась мисс Бишоп в сопровождении своей служанки-мулатки. Искоса поглядев через плечо, капитан Блад заметил её приближение.
— Быть может, вы проводите к полковнику его племянницу? — сказал Блад Кэлверлею. — Мисс Бишоп также была вместе с его светлостью на «Ройял Мэри». Она сможет ознакомить дядю со всеми деталями гибели этого корабля и с настоящим положением дел.
Не успев прийти в себя от изумления, капитан Кэлверлей мог ответить на этот новый сюрприз только поклоном.
— Что же касается меня, — растягивая слова, сказал лорд Джулиан, — то я останусь на борту «Арабеллы» до прибытия в Порт-Ройял. Передайте полковнику Бишопу привет и скажите ему, что в ближайшем будущем я надеюсь с ним познакомиться.
 
Глава XXII
ССОРА
«Арабелла» стояла в огромной гавани Порт-Ройяла, достаточно вместительной, чтобы дать пристанище кораблям всех военных флотов мира. По существу, корабль был в плену, так как примерно в четверти мили от правого борта вздымалась тяжёлая громада круглой башни форта, а не более чем в двух кабельтовых за кормой и с левого борта «Арабеллу» стерегли шесть военных судов ямайской эскадры, стоявших на якоре.
Прямо перед «Арабеллой», на противоположном берегу гавани, белели плоские фасады зданий довольно большого города, спускавшегося почти к самой воде. За этими зданиями подобно террасам поднимались красные крыши, обозначая отлогий склон берега, на котором был расположен город. На фоне далёких зелёных холмов, под небом, напоминавшим купол из полированной стали, местами возвышались среди крыш остроконечные башенки и шпили.
Лёжа на плетёной кушетке, прикрытой для защиты от жгучего солнца самодельным тентом из бурой парусины, на квартердеке скучал Питер Блад. В руках его была истрёпанная книга — «Оды» Горация в переплёте из телячьей кожи.
С нижней палубы доносилось шарканье швабр и журчание воды в шпигатах [69].
Было ещё очень рано, и моряки под командой боцмана Хэйтона работали на шкафуте и баке, а один из моряков хриплым голосом напевал корсарскую песенку:
В борт ударились бортом,
Перебили всех потом,
И отправили притом на дно морское!
Дружнее, хо! Смелей, йо-хо!
Кто теперь на чёртов Мэйн пойдёт со мною?
Блад вздохнул, и по его энергичному загорелому лицу пробежало что-то вроде улыбки, а затем, забыв обо всём окружающем, он погрузился в размышления.
Последние две недели со дня получения им офицерского патента дела его шли отвратительно. Сразу же после прибытия на Ямайку начались неприятности с Бишопом. Едва лишь Блад и лорд Джулиан сошли на берег, как их встретил человек, даже не пытавшийся скрыть величайшей своей досады по поводу такого нежданного поворота событий и своей решимости изменить положение. Вместе с группой офицеров Бишоп ждал их на молу.
— Насколько я догадываюсь, вы лорд Джулиан Уэйд? — грубо спросил он, бросив злобный взгляд на капитана Блада.
Лорд Джулиан поклонился.
— Как мне кажется, я имею честь разговаривать с губернатором Ямайки полковником Бишопом? — спросил лорд с изысканной вежливостью, и его слова прозвучали так, как если бы его светлость давал полковнику Бишопу урок хорошего тона.
Сообразив это, полковник, хотя и с опозданием, сняв свою широкополую шляпу, отвесил церемонный поклон, а затем сразу же приступил к делу:
— Мне сказали, что вы выдали этому человеку королевский офицерский патент. — В его голосе чувствовалось раздражённое ожесточение. — Ваши мотивы были, несомненно, благородны… вы были признательны за освобождение из рук испанцев. Но патент должен быть немедленно аннулирован. Это недопустимая оплошность, милорд.
— Я вас не понимаю, — холодно заметил лорд Джулиан.
— Конечно, не понимаете, иначе вы никогда бы так не поступили. Этот человек обманул вас. Вначале он был бунтовщиком, потом стал беглым рабом, а сейчас это кровожадный пират. Весь прошлый год я за ним охотился.
— Мне всё это хорошо известно, сэр. Я не так легко раздаю королевские патенты.
— Да? А как же тогда назвать то, что вы сделали? Но ничего, я как губернатор Ямайки, назначенный его величеством королём Англии, исправлю вашу ошибку по-своему.
— Каким же образом?
— Этого мерзавца ждёт виселица в Порт-Ройяле.
Блад хотел вмешаться, но лорд Джулиан предупредил его:
— Я вижу, сударь, что вы не можете понять сути дела. Если патент выдан по ошибке, то эта ошибка не моя. Я действую в соответствии с инструкциями лорда Сэндерленда. Его светлость, хорошо зная обо всех этих фактах, поручил мне передать патент капитану Бладу, если капитан Блад согласится его принять.
От испуга полковник Бишоп разинул рот:
— Лорд Сэндерленд дал такое указание?
— Да.
Не дождавшись ответа губернатора, который окончательно потерял дар речи, лорд Джулиан спросил:
— Осмелитесь ли вы сейчас настаивать на том, что я ошибся? Берёте ли вы на себя ответственность исправить мою ошибку?
— Я… я… не думал…
— Это я понимаю, сэр. Разрешите представить вам капитана Блада.
Волей-неволей полковник Бишоп вынужден был сделать самое любезное выражение лица, на какое только был способен. Однако все понимали, что под этой маской он скрывал лютую ярость.
А вслед за таким сомнительным началом положение дел не только не улучшилось, но, пожалуй, ухудшилось.
Лёжа на кушетке, Блад думал ещё и о другом. Он уже две недели находился в Порт-Ройяле, так как его корабль фактически вошёл в состав ямайской эскадры. Когда весть об этом дойдёт до острова Тортуга и корсаров, ожидающих его возвращения, имя капитана Блада, до сих пор пользовавшееся таким уважением «берегового братства», теперь будет упоминаться с омерзением. Недавние друзья будут рассматривать его поступок как предательство, как переход на сторону врага. Пройдёт ещё немного времени, и может случиться, что он поплатится за это своей жизнью. Ради чего ему нужно было ставить себя в такое положение? Ради девушки, которая всё время упорно не замечает его? Он считал, что Арабелла по-прежнему питает к нему отвращение. За эти две недели она едва удостаивала его взглядом. А ведь именно для этого он ежедневно торчал в резиденции её дяди, не обращая внимания на нескрываемую враждебность полковника. Но и это ещё было не самое худшее. Он видел, что всё своё время и внимание Арабелла уделяет только лорду Джулиану — молодому и элегантному вельможе из числа бездельников Сент-Джеймского двора. Какие же надежды имелись у него, отъявленного авантюриста, изгнанного из общества, против такого соперника, который вдобавок ко всему был ещё и несомненно способным человеком?
Нетрудно вообразить себе, какой горечью наполнилась его душа. Капитан Блад сравнивал себя с той собакой из басни, что выпустила из пасти кость, погнавшись за её отражением.