А может, в этот раз?

Марина чувствовала внутренний разлад. Ее тянуло к женщине, олицетворявшей все то, что до сих пор она счита­ла злом. В чем же дело? В том, что она внезапно примкнула к тому завистливому большинству, что всегда желает боль­шего, чем может иметь, или она просто была более одинока и испуганна, чем может себе признаться?
Распахнув дверь, Марина вышла на улицу. Сгущались сумерки. С запада дул легкий ветерок, несущий аромат роз и клевера. Она приучила себя по вечерам думать о Зи, представлять, будто они с ним вдвоем в этом тихом спокой­ном месте, где можно забыть о горе, где они могут быть просто мужчиной и женщиной, которые любят друг друга.
Марина опустилась на ступеньку и села, обхватив рука­ми колени. Однажды она рассказала о своих мечтах Зи, но он посмотрел на нее так, будто она говорила на чужом язы­ке. Для него существовали лишь абстрактные понятия, та­кие как свобода, справедливость… Лунный свет и аромат цветов мало что для него значили, и она готова была при­нять то, что он ей предлагал, и не просить о большем.
И все же в такие вечера трудно было, глядя на звездное небо, не думать о клятвах и сладких обещаниях. Марина не заблуждалась на свой счет. Она была столь же невзрачной, сколь ее мать красивой. Еще в детстве она поняла, что та фея, что наделяет женский пол чарами, против которых мужчины бессильны, обошла ее стороной. Но для Зи физи­ческая красота не имела никакого значения. В Марине он ценил совсем иные качества, и в его объятиях она обрела уверенность в своих силах.
Она закрыла глаза и попробовала представить Кристи­ну и Джозефа юными и влюбленными, но ей это почему-то не удалось. Трудно было даже вообразить Кристину стыд­ливой и стеснительной, ловящей каждое слово Джозефа. Таких женщин, как она, мужчины вынуждены добиваться, а они лишь снисходительно принимают ухаживания с высо­ты своей неприступности. Марина к таким женщинам себя не относила.
Дверь позади нее открылась, затем тихонько закрылась. Марина почувствовала запах духов Кристины. Деревянная ступенька тихонько скрипнула, когда Кристина села рядом.
– Ты ужинала? – спросила Кристина.
– Нет, – ответила Марина.
– Не знаю, как ты, а я не настроена сейчас готовить, – сказала Кристина, доставая из кармана ключи от машины. – Я еду в пиццерию. Если хочешь, присоединяйся.
Марина не знала, согласиться или нет. Джозеф предуп­редил ее об опасности со стороны оппозиционных ее отцу сил, которые были настолько влиятельны, что могли до­стать ее даже здесь: Все так, но поверить в то, что в этом сонном городке ей может что-либо угрожать, было почти невозможно. Кроме того, здесь был Джозеф, черт бы по­брал его характер…
– Подумай над моим предложением, – сказала Кри­стина, вставая.
– Я люблю пиццу, – выпалила Марина, – но Джо­зеф может не разрешить мне поехать без него.
Если бы девушка объявила, что она замужем за самим дьяволом, Кристина и то была бы удивлена меньше.
– Ты шутишь?
Марина вновь ушла в свою скорлупу.
– Больше ничего сказать вам не могу.
– Ты не его собственность. Это Америка – ты мо­жешь делать что хочешь и когда хочешь.
– На все есть свои причины, – произнесла загадоч­ную фразу Марина.
Кристина много бы дала, чтобы узнать, о каких причи­нах идет речь, но не зря она славилась умением держать себя в руках.
– Твое дело, – пожав плечами, сказала она. – Хо­чешь быть рабыней – будь ей. Такие вещи случаются, я могу понять.
Однако взгляд Кристины говорил совсем о другом. Пойдем, девочка! Что тебе сидеть здесь взаперти!
Марина оказалась у машины быстрее, и Кристине при­шлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться. Девочка достаточно предсказуема, впрочем, не настолько, чтобы стать Крис неинтересной. В ней что-то было, в этой Марине, – какое-то необычное, странное обаяние, что-то трогательное. Как ни парадоксально, Кристина чувствовала к ней искрен­нюю симпатию.
– Садись и поехали! – скомандовала Кристина, пой­мав себя на том, что ведет себя скорее как мать, а не как бывшая жена теперешнего мужа этой юной особы.
«Стареешь, Кэннон, – сказала себе Кристина. – Куда пропала ревность, это зеленоглазое чудовище?»
– Ненавижу пристегиваться, – заявила Марина, с презрением глядя на ремень.
– Я тоже. Но что поделаешь: есть закон – и ему надо подчиняться.
Но Марина, казалось, и не собиралась пристегивать ремень.
– Ты можешь остаться дома и поужинать с мужчинами.
В самую точку. Марина молча пристегнулась. Улыбнув­шись, Кристина вырулила на шоссе и направилась в город, в заведение под названием «Ангельская пицца».
– Так расскажи мне, – предложила Кристина, когда они с Мариной сели за столик у окна, – у вас была любовь с первого взгляда?
Разговор в машине никак нельзя было назвать оживлен­ным, так что Кристине ничего не оставалось, как попробовать удовлетворить свое любопытство, задавая вопросы в лоб.
Марина надменно вскинула подбородок:
– Я не обсуждаю личные проблемы с малознакомыми людьми.
– А я обсуждаю, – заявила Кристина с обезоружива­ющей улыбкой, той самой, что помогала покорять самые труднодоступные вершины и заставляла раскрывать ей душу Сильвестра Сталлоне, Элизабет Тейлор и принцессу Уэль­скую.
Расскажите мне что-нибудь, все, что хотите, говорила эта улыбка и действовала безотказно. Кристина перегну­лась через стол и понизила голос:
– Ты должна признать, что ситуация очень необычная. Я никогда раньше не делила дом с бывшим мужем и его новой женой.
Марина улыбнулась, но только чуть-чуть.
– А я раньше никогда не бывала замужем.
– Значит, у нас есть кое-что общее, не так ли?
– Кроме Джозефа? Кристина рассмеялась:
– А у тебя есть чувство юмора! Раньше я этого не замечала.
– Американцы слишком много внимания уделяют второ­степенным вещам, – прищурившись, ответила Марина. – Чувство юмора могут позволить себе далеко не все.
Наконец-то появилась брешь в ее обороне, сейчас глав­ное – воспользоваться моментом, подумала Кристина.
– А что тебе кажется важным, Марина?
– То, что действительно важно.
– Например?
– Свобода.
– От мужей-тиранов?
– От страха.
Кристина буквально дрожала от любопытства, но умело скрывала свое возбуждение.
– Ты не похожа на женщину, которая всего боится, – заметила она, и была искренна: в Марине чувствовалась сила, несмотря на хрупкое сложение.
– Я боюсь вас.
Кристина едва не подавилась кока-колой.
– Меня не интересует твой муж, если ты об этом. Она знала, что не имела права целовать Джо, и готова была поклясться на Библии, что этого не повторится.
– Дело не в Джозефе. – Марина сопроводила свои слова жестом, который сказал Кристине больше, чем лю­бые слова. – Дело не в нем. Просто вы воплощаете в себе все то, что меня раздражает, а я не могу вами не восхи­щаться.
– И это вас пугает?
– Да, – сказала Марина. – Вы – самый наглядный пример человека, склонного к излишествам, а я последние несколько лет потратила на поиски…
Марина внезапно замолчала.
– На поиски чего? – продолжала настаивать Кристина. Марина покачала головой:
– Это не имеет значения. Кристина откинулась на спинку стула.
– Если ты боишься меня оскорбить, не переживай. У меня на удивление толстая кожа.
Кристина никогда не продвинулась бы так далеко в об­ласти журналистики, освещавшей светскую жизнь, если бы ее испугали те несколько довольно жестоких оплеух, кото­рые она получила в процессе продвижения.
– Вы ведете бесполезную жизнь, – продолжала де­вушка, – и все же вы достигли успеха. Мне следовало бы рассматривать вас как социального паразита, а вместо этого я ловлю себя на том, что хочу быть на вас похожей.
– Ты не очень-то выбираешь слова, девочка! – про­бормотала Кристина.
Марина широко распахнула глаза:
– Я не хотела вас обидеть.
– Все верно. А я не хочу даже давать тебе такой воз­можности.
К удивлению Кристины, девушка наклонилась к ней и осторожно дотронулась до ее руки.