А может, в этот раз?

Так что, мистер и миссис Мак-Марпи, да благословит вас Бог и да не оставит вас в радости и горе. Пусть каждый следующий год будет счастливее предыдущего, а мы всегда останемся вашей семьей, и знайте, что мы всегда готовы помочь вам, чем можем.
Слезы продолжали течь по его обветренным щекам, но он не пытался вытереть их. Сэм и Нонна подняли бокалы.
– За Кристину и Джо!
– За Кристину и Джо! – эхом пронеслось по комнате.
Все пили за Кристину, за девочку с ранчо, которая на­шла себе место в ином мире, мире, где она чувствует себя своей. Она всегда была немного чужой всем присутствую­щим, но в этот момент об этом как-то не думалось.
Она отличалась от них, всегда была не такой, как все, с самого начала. Она думала по-другому, по-другому смотре­ла на вещи. Но кто ее винит за это? Взросление давалось ей труднее, чем многим другим, и даже деньги и внешность не всегда спасали от превратностей жизни.
Именно поэтому Джо идеально подходил для нее, Он был из Нью-Йорка, но нисколько не кичился этим, да и был так же ловок, как все обитатели ранчо, а уж что каса­ется его чувств к Кристине, то тут ни у кого сомнений не было. Он любит ее больше жизни и готов для нее горы свернуть.
Сэм закрыл глаза, представляя Кристину и Джо в тот день: как они смотрели друг на друга, как пили шампанское и новенькие кольца сверкали у них на пальцах. Он вспоминал их смех, негромкий, но заразительный, так что вместе с ними смеялись все, кто был рядом. Они источали такую радость и веселье, что гости вполне могли бы обойтись без шампанского, чтобы чувствовать себя счастливыми, и сол­нечный день как нельзя лучше отражал общее настроение.
Сэм вспоминал, как руководитель оркестра дал ему знак и при первых звуках музыки он встал, подтянув модные, как ему сказала Нонна, штаны, приобретенные как раз для этого случая, и пошел к дочери, которую любил больше всех, больше себя самого.
Кристина встала, поправила фату, одарив отца улыбкой столь чистой и светлой, что ему на мгновение почудилось, что он попал в рай. Сэма распирало от гордости. Джо встал при приближении Сэма, и это не могло не тронуть тестя. Сэм похлопал парня по плечу.
– Я хочу пригласить на танец… твою жену.
Сэму не так легко дались эти слова, но в них была правда.
Кристина взяла его под руку и они медленно пошли на танцевальную площадку. Чувство, которое Сэм испытал тогда, трудно описать словами.
– Последний раз я чувствовал себя таким счастливым в тот день, когда ты родилась, – сказал он дочери.
– О, папа! Ты нам семерым так говоришь.
– Нет, Кристина. Ты всегда была мне ближе осталь­ных. Ты – моя гордость.
Ее глаза, серо-голубые, как невадское небо перед гро­зой, заволокли слезы.
– Единственное, о чем я мечтаю, это подарить тебе внуков, папа. Самая легкая вещь на свете, но я не знаю, смогу ли…
– Ты – наше благословение, Кристи, ты и тот па­рень, за которого ты вышла замуж. А внуков у нас доста­точно.
Сэм говорил искренне. Конечно, дети у Кристины и Джо должны быть необыкновенными: красивыми, высоки­ми, сильными и добрыми.
Теперь весь мир лежал у ног Кристины и Джо. Нет, не тот мир, в который сорок лет назад вышел в самостоятель­ное плавание сам Самуил Кэннон. Его дочь может выбрать любой путь, какой пожелает, и стать тем, кем мечтала стать. Хотелось бы только, чтобы она могла осуществить свои мечты не покидая ранчо.
– Я люблю тебя, папа, – шепнула Кристина. – Я тебе об этом говорила?
Играла музыка, Сэм кружил дочь в вальсе, и сердце выпрыгивало у него из груди. Он так многого хотел для своей дочери. Хорошего брака. Работы, которую она бы любила. Сэм знал, что у Кристины изначально было немно­го шансов преуспеть в сравнении с другими, но он верил в чудеса. Если бы он не был безнадежным мечтателем, разве мог бы он вложить сердце и душу в десять тысяч акров каменистой земли и пригоршню мечтаний?
Сэм смотрел на свою крошку и ее мужа.
О чем вы мечтаете, дети? Как вы будете чувство­вать себя, когда ваши мечты сбудутся?
Но все это было давно.
Сэм открыл глаза и, приставив ладонь козырьком ко лбу, посмотрел вдаль. Солнце начинало вставать из-за по­катых склонов, заливая землю розоватым светом. Ты мо­жешь делать все правильно, иметь все, что хотел когда-то, и все же продолжать желать большего. И в конце концов решающим в жизни становится то, что вы, муж и жена, чувствуете друг к другу. Жизнь никому не выдает гарантий, никому. Даже Кристине и Джо.
Сэм услышал за спиной шаги жены.
– Сэм?
Она подошла ближе, и Сэм почувствовал запах шампу­ня и розовой воды.
– Я думала, ты выехал верхом на Дымке.
– Сегодня я нарушил традицию, – улыбнулся Сэм.
– Ты ведь знаешь, да? – спросила она, положив го­лову ему на плечо. – Пятьдесят лет прошло, а я так и не научилась хранить от тебя секреты. Как же ты узнал, что Кристина приезжает на торжество?
– Земля слухами полнится.
– Натали тебе рассказала, да? – спросила Нонна, сверкнув глазами. – Ах она бесстыдница!
– Натали мне ничего не сказала, женщина. Я сам все понял. К чему бы эти перешептывания и прочее. Только кретин не понял бы, что тут затевается.
– Только не пытайся ничего домысливать.
– Ты можешь яснее выражаться? Какого черта до­мысливать, когда твоя дочь приезжает домой на праздник?
– Я говорю о Джо.
У Сэма челюсть отвисла. Он читал, что такое случает­ся, но все же не верил в подобное.
– Джо приезжает?
Нонна откинула голову и засмеялась. Он всегда считал, что у нее самый красивый смех на свете, но на этот раз ему не понравились нотки триумфа.
– Так, значит, ты знаешь не все!
Джо приподнял жену и развернул к себе. Может, не так резво, как он делал это раньше, но для семидесяти лет вполне сносно.
– Ах, Кристина, хитрая лиса, – сказал он, опустив жену на землю. – Так они, оказывается, времени даром не теряли! Долго же придется ей объяснять, почему она реши­ла развестись.
Нонна нахмурилась и положила руку мужу на плечо.
– Не надо питать ложных надежд, Сэм. Я думаю, Джо приедет лишь для того, чтобы засвидетельствовать нам свое почтение.
– Можно и по телефону «засвидетельствовать почте­ние». Если он приезжает сюда с Крис, это кое-что значит.
– Им еще предстоит разобраться во всем. Мы не мо­жем совать нос в их дела, когда нас об этом не просят.
– Я знаю, – сказал Сэм, обнимая жену. Но он продолжал верить в чудеса.
Столб, отмечающий начало владений Кэннонов, был в двух милях от усадьбы на западной стороне дороги, слева от старой ютты, пережившей своих сестер и братьев.
– Наконец-то ты сбавила скорость, – сказал Кристи­не Джо.
– Тебе показалось.
– Нет, ты действительно сбавила скорость. И пра­вильно сделала, – откликнулся с заднего сиденья Слейд.
– Я хочу продлить удовольствие от путешествия в ва­шей компании, – мрачно заметила Кристина. – Вы все такие милые люди, что мне жаль заканчивать тур.
Кристина услышала сдавленный смешок Марины и не­вольно улыбнулась. Честно говоря, ей больше ничего не пришло в голову, кроме как притормозить, лишь бы отодви­нуть неизбежное. Можно было бы пустить машину задним ходом, но это глупо. От чего, собственно, она бежит?
Она любит свою семью.
Она скучала по своей семье.
Она собиралась повидаться с ними.
Откуда же этот спазм в животе?
Ранчо, подумала Кристина. Все дело в нем. Куда бы она ни взглянула, она всюду видела себя вместе с Джо. Все равно как если бы вас посадили в машину времени и заста­вили заново переживать все свои ошибки, но не дали бы и пальцем пошевелить, чтобы их исправить.
Марина на заднем сиденье отстегнула ремень и встала на колени, выглядывая в окно.
– Марина! Пристегнись!
– Кто-то едет за нами! – сказала Марина, заметно нервничая. – На лошади!
– Вниз! – заорал Джо. – Всем на пол! Кристина заглянула в зеркало заднего вида как раз в тот момент, как Марина исчезла из поля зрения.