А может, в этот раз?

Кристина закрыла лицо руками.
– Я верю ему, – сказал Сэм.
Кристина взглянула на него сквозь прижатые к лицу пальцы.
– Правда?
– Я ему верю, – повторил Сэм с очевидным убежде­нием. – Я знаю этого парня вдоль и поперек и уверен, что он любит тебя так же, как любил в тот день, когда вы связали себя браком.
– С тех пор много воды утекло, папа.
– Возможно, но вы как принадлежали друг другу, так и сейчас принадлежите.
– Знаешь, папа, я не удивлюсь, если ты скажешь мне, что зачитываешься романами.
– А что плохого в романах? Нам с твоей мамой порой помогало то, что мы оба – романтики.
– Семеро детей, – сказала Кристина. – Трудно пред­положить, что вы находили время для романтики, а тем более для чтения романов.
– Жизнь – это не только дети, – сказал Сэм, встре­тив ее взгляд.
– Я знаю, – прошептала Кристина.
– Я любил бы твою мать в любом случае.
– Ты не можешь знать, что бы ты чувствовал к ней, если бы…
– Еще как могу. Если уж на то пошло, я не могу и представить свою жизнь без вашей мамы.
Красивые слова не убедили Кристину. Хотел или нет признаваться в том ее отец, его семья была его миром. Сама жизнь на ранчо прямо зависела от усилий каждого члена семьи.
За исключением Кристины.
– Нет смысла об этом говорить, – сказала она. – Джо женат не на мне. Дело закрыто.
– Дело не закрыто. Не закрыто до тех пор, пока вы не выясните отношения.
– Да нет у нас никаких отношений, папа. У нас вообще нет ничего общего.
– У вас есть самая лучшая вещь на свете, – возразил Сэм. – У вас есть прошлое.
– Возможно, – сказала Кристина. – Но Марина – его будущее.
– Ты в это веришь не больше, чем я.
– Я уже не знаю, во что верить, папа. Мое сердце говорит мне одно, а голова – другое.
Кристина рассмеялась сухим неискренним смехом.
– Это брак не по любви, Кристина. Он ненадолго. Какая бы ни была предыстория у этого супружества, любо­вью тут и не пахнет.
– Так что ты по этому поводу думаешь? – спросила Кристина у Слейда после обеда, когда они оба прогулива­лись возле пруда.
– Секс, – сказал Слейд, мгновенно засняв ее реакцию.
– Все вздор, – плеснув на Слейда водой, сказала Кристина.
Кроссовки его покрывал слой пыли. Не для таких про­гулок он бы надевал свои туфли от Гуччи.
– Бойскаут говорил тебе, будто дал обет целомудрия в браке?
– Джо мне ничего не говорил. Я полагаюсь на жен­скую интуицию.
Надо ловить момент.
– Я сплю в комнате по соседству с молодоженами, – напомнил ей Слейд.
– Спишь, наверное, прижавшись ухом к стенке.
– Ты обижаешь меня, любовь моя. Я слишком воспи­тан для этого.
И гораздо более опасен.
Слейд с приятным удивлением наблюдал, как холодная неприступная Кристина тщетно пытается справиться с эмо­циями. Что же прячется в этой каменистой унылой земле такого, что заставляет янки забывать об осторожности?
– Я не заметила особого… чувства между ними. А ты? – спросила она, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия.
– Не знаю, Кристина, любовь моя. Меня больше ин­тересуете вы.
Она встретилась с ним взглядом и одарила яркой све­жей улыбкой.
– Ждать не так уж долго. Празднество в конце неде­ли, а на следующее же утро, обещаю, мы отсюда уедем.
– Ради меня не стоит так спешить, любовь моя, – сказал он. – Я становлюсь заправским ковбоем.
Оба они засмеялись над абсурдностью этого высказы­вания, но в нем было больше правды, чем показалось Кри­стине. С каждым днем Слейд все больше подбирался к правде, и уезжать отсюда он не собирался, пока не выяснит все до конца.
 
Глава 13
Церковь располагалась в тридцати милях от ранчо. Отец Билл вызвался приехать домой, чтобы совершить обряд, но и Сэм и Нонна твердо стояли на своем.
– Бракосочетание в церкви, – твердо заявила Нонна. Сэм был согласен с женой.
– После пятидесяти лет совместного проживания пора бы и узаконить наши отношения.
Все засмеялись, но Сэм и Нонна не видели в этом ниче­го смешного. Никаких роскошных круизов в Европу. Все, что им было нужно, возобновить свои клятвы перед лицом семьи и друзей.
– Тебе совсем не нужно туда ехать, – говорила Кри­стина, выбирая для Слейда один из отцовских галстуков.
– Чепуха, любовь моя, – мило улыбнулся в ответ тот. – Я же лучший фотограф в округе. Почему бы не запечатлеть событие для вечности? Я сниму церемонию на видео.
Кристина чмокнула его в щеку.
– Ты совсем не такой плохой, каким хочешь казаться, – сказала она, пальцем стирая с его щеки след помады. – Мама и папа будут в восторге.
– Не забудь о своих словах, когда будешь ворчать насчет фото для «Вэнити фэр».
– Ворчать?! Ты, должно быть, меня с кем-то спутал.
– Мне знаком этот взгляд, любовь моя. Пора опять приниматься за работу.
Кристина улыбнулась, но возражать не стала. Она уста­ла от изматывающего эмоционального напряжения. Ей на­доело то и дело натыкаться на предметы, вызывающие целый рой непрошеных воспоминаний. Сегодня утром опять все повторилось. Она вдруг увидела себя маленькой девочкой, сидящей в стороне с книжкой, в то время как ее братья и сестры сновали туда-сюда, в конюшню и обратно и учились бросать лассо. Она не такая, как все вы, говорили соседи ее родителям. У этой девочки другое на уме.
Долгое время она считала себя чуть ли не подкидышем, оставленным у порога их дома какой-то волшебницей со странным чувством юмора. Кристине не нравились пикники с размахом, не нравилась пыль, не нравились разговоры у загонов о течках коров. Ей хотелось праздника, новых лиц, новых мест, быть чем-то большим, чем одной из семерых ребятишек Кэннонов.
Она любила свою семью и жизнь готова была отдать за них, но в глубине души всегда знала, что судьба уготовила ей иную участь. Ее братьям и сестрам все так легко дава­лось: любовь, женитьба, замужество, дети… и все было так же предсказуемо, как весна и зима, как день и ночь. И самое странное, они были благодарны Богу за то, что име­ют, и искренне благословляли каждый посланный им день.
Кристина видела это умиротворенное счастье в глазах Нэт. О, Нэт любила послушать последние голливудские сплетни, узнать о новых бродвейских мюзиклах, наделавших шуму, а больше о том, что творилось за кулисами, но Кристина точно знала, что Нэт ни секунды своей заполненной тяжкой работой жизни не променяет на жизнь Кристины.
– Ты давай заканчивай с галстуком, а я пойду поме­няю серьги.
Слейд был на редкость проницателен, а Кристина недо­статочно хорошо владела собой, чтобы спрятать пережива­ния поглубже. Он все ловил на камеру, и Кристина вдруг испугалась, что на страницах журнала она вдруг предстанет с обнаженным сердцем, что еще хуже, чем предстать нагой.
1
Ты сможешь выдержать все, говорила она себе. Завтра в это время она уже будет на пути к Нью-Йорку, на пути к реальной жизни. К жизни, которую она умеет держать под контролем. Она готова была вернуться к работе, вернуться в мир, который она понимала, туда, где у нее все получа­лось. Не нужны ей эти эмоциональные всплески, эти вулка­ны страстей.
Она еще ничего не говорила Джо о своих планах. По­следние два дня она старательно избегала его и заметила, что он тоже старается с ней не встречаться. Со своей сторо­ны, она решила, что дом в Хакетстауне он может оставить себе. Вчера она сделала несколько звонков, предложила кое-кому щедрое вознаграждение, с чувством поблагодарила Терри за дружбу и понимание, но, узнав, что к концу недели квартира в Нью-Йорке будет готова ее принять, вздох­нула с облегчением.
Довольно жить прошлым. Ничего хорошего из этого не получается. Жизнь, которой жили ее родители, братья и сестры, не для нее. Так распорядилась судьба, и пора с этим примириться.
– Тетя Крис! – дочь Франка Нелли подбежала к Крис в холле. – Я не могу застегнуть платье сзади.
– О, Нелли! – прошептала Кристина, глядя на де­вушку в нарядном ярко-голубом платье вполне взрослого фасона. – Да ты в нем просто красавица!